Фанат московского "Спартака" Даниил Майоров еще недавно колесил по стране и миру, поддерживая "красно-белых", а теперь состоит в подразделении "Эспаньола" и выполняет боевые задачи в зоне СВО. В интервью "Майор" рассказал о реальном положении дел на фронте, украинской пропаганде и службе бок о бок с легендой ЦСКА Андреем Соломатиным.
— Чем ты занимался до СВО?
— Я предприниматель: веду гостиничный бизнес, есть коммерческая недвижимость. В зону боевых действий поехал, конечно, не за деньгами. Зарплата, которую получаю по контракту, отбивает максимум топливо. Машину с гуманитаркой организую часто. Поездка в один конец из Москвы в Мариуполь – 30 тысяч рублей (бензин, платная дорога, кофеек, сигареты). А таких в месяц три-четыре.
— Давай вернемся немного в прошлое. Как тебя занесло в фанатскую среду?
— Отец за "Спартак" болеет. Мне лет шесть было, когда он начал приобщать к просмотру футбика. На стадион начал ходить после переезда в Москву. Познакомился с товарищами, с которыми позже фанатский путь проходил. Первый выезд был в Ярославль, лет в 13. Пошло, закрутилось, поехало.
— Те прекрасные времена, когда в Ярославле можно было огрести, не дойдя до стадиона. Лютовали местные органы.
— Было такое, да. Я и огребал нехило!
— Как родители к этому относились?
— А они и не знали. Пошел за хлебом, вернулся через три дня. Конечно, ругали сильно, но что поделать.
"Жаль, что у "Спартака" нет Соломатина"
— Ты прошел путь в фанатской среде, как говорится, от "карлана" до человека, близкого к основе.
— Можно и так сказать. У нас свой коллектив. Упор именно на выезды делали. Могло быть так, что за сезон не посещали ни одной домашки, но пробивали все выезды, включая Кубок России и еврокубки. Наш коллектив выходит за рамки околофутбольного движа. Нас немного, но попасть к нам практически невозможно, как семья. Помогаем друг другу в обычной жизни, в делах, в бизнесе, вместе путешествуем, вместе отдыхаем. И в 2022 году мы полностью включились в поддержку солдат, участвующих в СВО. Пришли к единому мнению: когда страна находится в состоянии войны, то не до футбола и выездов. Сосредоточились полностью на поддержке батальона "Эспаньола".
— Насколько активно футбольный движ участвует в сборах?
— Говоря честно, сначала хотелось ругаться матом. Многие отнеслись к этой теме скептически. К счастью, с ходом СВО ситуация начала кардинально меняться, все больше и больше коллективов подключаются, участвуют в сборах. Тут важна помощь не словом, а делом, и она от парней из движа становится ощутимее. Что не может не радовать. На самом деле, важно любое участие. Понимаем, что фанат не сопоставим по уровню дохода с футболистом.
— Про футболистов поподробнее.
— Надо донести до них одну простую вещь. Мы, фанаты, за ними ездили, рискуя здоровьем и тратя деньги. Возьмем конец 2021 года: "Спартак" играет в еврокубках, матч в Лестере. Туда выехало из Москвы человек 30. Команду без поддержки не оставили. Среднестатистическому болельщику поездка вышла в 100 тысяч рублей, а у него зарплата — 120. Это же не миллионеры. Большую часть зарплаты тратят на то, чтобы команда не оставалась без поддержки. И сейчас настал тот момент, когда уже нам нужна помощь! Мы же не просим у футболистов ползарплаты отдавать. Да даже не нужны нам деньги, просто окажите поддержку, привлекайте внимание! Осветите как-то, покажите позицию, а они молчат. Есть вот один Андрюха Соломатин, все.
— Удивил его приезд в зону СВО, учитывая статус?
— Конечно. Сначала думал, что сейчас приедет и начнет как футболисты: "Чивас" мне принесите!" А потом смотрю – нет, нормальный мужик. Живем в одной комнате с ним. Общаемся каждый день, очень хорошо познакомились. Зачетный дядька! Жалко, что у "Спартака" нет такого Соломатина. Коням повезло.
— Ты сам через кого на "Эспаньолу" вышел? В первые месяцы СВО туда было очень непросто попасть, насколько известно.
— Я вожу гуманитарку уже больше года. Когда впервые приехал, подразделение насчитывало 30 человек. Старшие товарищи из спартаковского движа меня познакомили с командиром (позывной Испанец – прим. ред.), так и завертелось.
— Какое впечатление он произвел?
— Человек, которому можно и нужно доверять. Его дело не одного дня и месяца. Всё максимально продумано и рассчитано. За год подразделение стало бригадой, это уже около тысячи человек. И упор делается не на количество, а на качество людей. Многие отсеиваются, кто-то — на этапе обучения. Бывает и такое, что человек уже подписывает контракт, а потом вычисляют, что он не подходит, так скажем. Испанец — сильный лидер. Человек, за которым нужно идти.
"Фанатские драки сейчас - дебилизм"
— Иерархия в околофутбольной среде и в "Эспаньоле" чем-то схожа?
— Есть такое. В "Эспаньоле" полностью отсутствует любая "тупка". И я, и любой другой боец может подойти к командиру, обратиться на "ты". Это очень ускоряет все процессы, сказывается на делах подразделения.
— Как понимаю, твой коллектив больше ориентировался на поддержку команды, чем на какие-то пересечения с оппонентами из других движей? Или бывало всё же?
— Столкновения были. Нас не очень много, но упор на качество. Помогая другим коллективам, могли зарубиться, но да, упор шел больше на выезды.
— К чему клоню. Во-первых, есть ли в "Эспаньоле" кто-то из твоих товарищей, и второе — служит ли там кто-то, с кем ты выяснял отношения на кулаках в былые времена?
— Из моих ребят на контракте пока нет никого, но один парень планирует. При этом они регулярно ездят в зону СВО с гуманитаркой. Я координирую оттуда сбор необходимых вещей, снаряги, высокотехнологичных штук, а они собирают и привозят. А пересекался ли с кем-то… Да, было. С питерскими у нас был как-то замес грандиозный, в 2017-м что ли году. Я там со стороны "Спартака" участвовал. Но сейчас у нас любые конфликты на футбольной теме отсутствуют.
— Тот околофутбольный образ жизни как теперь воспринимается? Нет ощущения, что это всё настолько глупо и неважно по сравнению с тем, что сейчас происходит?
— Конечно, есть такие мысли. Когда страна в состоянии войны, то заниматься такими вещами — зарубиться, граффити перебить чье-то — дебилизм максимальный. Бывали случаи, когда болельщики показывали, что в случае какой-то глобальной угрозы они могут сплотиться. А сейчас это уже даже не глобальная угроза, а война. И все эти разногласия на околофутбольной почве надо забыть. У нас сейчас общий враг. Нет "красно-белых", "красно-синих" или "сине-бело-голубых". Мы одного цвета — "бело-сине-красного". Нужно сплотиться и помогать. Я не говорю только про "Эспаньолу". Можно помогать и гражданским, и мобилизованным.
— Адреналин. Можно ли сравнить тот, который получал в бытность футбольным фанатом, и тот, который получаешь в зоне СВО?
— В околофутболе на трибуне, после матча, если какой-то замес толпа на толпу, то там идет такой адреналин, при котором себя не контролируешь. Двигаешься на инстинктах. Здесь же все равно продолжаешь себя контролировать. Сначала работает мозг, а потом уже ощущения, вызванные адреналином. Разные виды. В околофутболе понимаешь, что максимум тебе лицо разобьют, сломают, может быть, что-то, но не убьют. Случаев с летальным исходом не так много там. А здесь понимаешь: если разум затмить, то просто умрешь. И не даешь чувствам преобладать над разумом.
— Как впервые пришла мысль о контракте?
— Полгода я возил гуманитарку туда. Собирал и сам отвозил чуть ли не раз в две недели. А потом понял, что увеличить количество и качество предоставляемой помощи я могу, только находясь на месте. Когда вижу, что приходит на склад, что уходит в подразделения. Поэтому принял решение остаться на контракте.
— Родители как отнеслись?
— Конечно, переживали. Но поддержали, особенно отец. Никто же не знал, как там на самом деле. Зачастую по телевизору одно говорят, а на деле — другое. Пытались, конечно, отговаривать поначалу, но в итоге поддержали.
"Есть фанаты, которые уехали воевать за Украину"
— Кто-то из близких твоих или из фанатья осудил тебя? Или, может быть, есть те, кто переживает за Украину?
— Из близких, наверное, нет. Хотя… Есть из фанатья. Есть те, кто убежал, а есть и те, кто вообще за Украину воевать пошел. Знаю еще одного полудурка, который считал себя патриотом. Когда началась СВО, говорил: "Всё, уделаем их!" А как объявили мобилизацию — в Турцию свалил. Пишу ему: "Как так, ты же так топил?" Когда меня спрашивали, буду ли я сматываться куда-то, сразу говорил: "Да, буду. В Донецк".
— Поначалу сложно было там?
— Сложнее всего было то, что теперь не один в комнате сплю.
— Часто бывает страшно?
— Страшно не бывает "в моменте". Недавно была ситуация. Нужно было квадрик и другие грузы доставить в Соледар. Беру машину, цепляю прицеп, едем. Приезжаем, город полностью раздолбанный, крысы бегают размером с котов, порохом и трупами воняет. Разгрузили, а обратно выезжать ночью, снег, туман. И ехать по памяти, интернета там нет, а заранее маршрут проложить не получается.
— Почему?
— Потому что один всем известный навигатор как-то очень странно работает и всё время через украинцев ведет почему-то. Были случаи у других подразделений. В итоге — столкновения. Выгрузили, едем обратно, по памяти. И тут вывеска, что-то типа "Артемовский район". Товарищ спрашивает: "Ты помнишь такое? И я не помню". Вышли, пофоткались, едем дальше, а вокруг техника разбитая. Тоже не помним такого. Открываю фото, приближаю, а там не "Артемовский район", а "Артемовск". Ё-моё! Тормозим УАЗик, а нам говорят: "Вы чего, ребят, в двух километрах Часов Яр, а он под украинцами же. Вдруг звук затворов в кустах, ребята в "засидке" и не поймем — свои или нет. Проезжаем, техника горит, крутились долго. В итоге до Попасной добрались. Доехали до базы, поспал и потом уже немного страшно стало, когда в голове прокрутил.
— Всё же опасность сейчас наибольшая — это "птички"?
— Да, FPV-коптеры. От одного такого бегали вместе с Андреем Соломатиным как раз. Приехали на позицию, увидели коптеры, Андрюха вообще под лопухом спрятался каким-то, а я в блиндаж забежал. Один шарахнул, но далековато, а второй прямо рядом с нами. А если бы залетел в блиндаж, сейчас бы не сидели тут.
— Лозунг одной их фирм фанатов ЦСКА, гласящий "Страха нет", теряет смысл в зоне СВО?
— Страх есть. Если человек не боится, то он отмороженный наглухо. Или, как некоторые украинцы, под наркотой ходят. Самое главное — перебороть страх и выполнить задачу. Это и делает из мальчика мужчину.
— В "Эспаньоле" алкоголь запрещен?
— Да. С этим строго. Если попадешься — рука, челюсть. Можно челюсть на вторую руку заменить, кстати. Есть выбор. Что касается "обдолбышей" — сам не видел, но ребята рассказывали, что бывало. По нему стреляют, а он продолжает бежать на автомат.
— Часто говорят, что с той стороны профессиональные военные заканчиваются. Это правда?
— Их становится меньше, но закончатся они нескоро. Резервы есть еще — и кадровые, и технические. Пока что, как мне кажется, измором взять не получится. Да, "птичек" меньше стало у них. Если раньше было на одну нашу — десять их, то сейчас на одну их — пять наших. А про остальное сложно сказать. Несколько месяцев назад шарахнули по Мариуполю, в карауле стоял как раз, когда прилетело. А ведь до этого по Марику не летало. По Макеевке лупят, по Донецку ежедневно. О снарядном голоде рано говорить. Какие-то моменты, может быть, и в просадке, но есть еще запас.
"Вороны питаются трупами украинцев"
— Интернет пестрит видеозаписями, как проходит мобилизация на Украине — людей бьют, скручивают и отправляют на фронт. Такой боец может быть мотивирован?
— Какой-то малый процент, может быть, потом приобретает мотивацию… Но, в целом, нет. Видно, что солдат немотивированный. Им тяжело уже. Мотивированные все умерли в начале войны. Но при этом у них очень сильно работает пропаганда. Это не их заслуга, конечно, а западных партнеров.
— Отсутствие мотивации ведет и к большим потерям у противника.
— Вживую наблюдал интересный момент. Рано утром в определенное время в украинскую сторону летит очень много ворон. Они же падалью питаются. Прилетели и улетели. Каждый день. Ребята, кто подольше работают, говорят: значит, там очень много трупов лежит. И летают они туда каждый день. Та сторона часто не забирает своих павших товарищей, чтобы не фиксировать трупы, не выплачивать родственникам. Просто пропавшие без вести. У нас такого нет. Всегда забирают.
— Даже под угрозой собственной жизни.
— Да. И видео много таких есть.
— Наемников до сих пор много с той стороны?
— Есть. Но сейчас их в разы меньше, чем в самом начале. Многие в Израиль умотали. И инструкторы снимаются и уезжают. В Израиле денег в разы больше платят. Израильско-арабский замес и наш с украинцами — и там, и тут финансы идут из США. А Израиль для америкосов — друг. Украинцы — шестерки. Соответственно, друзьям они "подогревают" больше, чем шестеркам. Наемникам намного выгоднее и безопаснее рубиться в том конфликте. Против нас они не очень хотят воевать уже, им страшновато. Самая подлянка еще и в том, что украинцы не понимают: отрабатывать американские бабки придется не им, а внукам, правнукам. Прикинь, ты еще не родился, а уже должен.
— Спрашивал об этом Соломатина, спрошу и сейчас. Что для тебя будет концом СВО?
— Это переход в состав России Харьковской, Днепропетровской, Луганской, Донецкой, Запорожской, Херсонской, Николаевской и Одесской областей. Вся береговая линия до Приднестровья и приграничная с Россией. Для меня это будет победой.
— Нынешними силами этого добиться реально?
— Да. Но нужно увеличить активность, применять новое вооружение. Нужно идти в ногу со временем. Сейчас война другая, не как в Чечне или Афганистане. Автоматами и штурмовиками ее не выиграть. Нужно много дронов, нужна РЭБ, высокие технологии. Если будем это развивать и развивать в ногу со временем.
— У тебя были знакомые из Украины до начала СВО?
— Да. Они и остались, но они не воюют. Из тех, кого знал, никто не пошел воевать — кто-то в Польше, кто-то в Германии. Умирать никто не хочет.
— Мы воюем за интересы и безопасность страны, а они за что?
— Если взять население Украины, то там народ, по большей части, не сказать, что образованный. Я много ездил по миру, и в Штатах был, и Европу вдоль и поперек изъездил, Азию. Украинский эмигрант — в большинстве своем человек, который занимается физическим трудом, русский — умственным. Бывает и наоборот, но в процентом соотношении около 95% украинцев занимаются физическим трудом. Это говорит о низком уровне образования в стране. Они воюют не за Зеленского даже, а потому что хорошо сработала пропаганда. Она долгое время работала.
— С советских времен.
— Думаю, что даже еще с довоенных времен. А после Великой Отечественной войны остались эти спящие ячейки неонацистов, так назовем, которые из поколения в поколение передавали ценности, идеи. Чушь эту, короче говоря! А после развала СССР всё начало набирать обороты, теперь видим, во что вылилось. После войны осталась шайка недобитков. И сейчас нельзя допустить ошибок тех лет. Надо зачищать именно радикалов. С другой стороны, их вычислить сложно. Даже если "шокает" и "гэкает", то скажет, что из Ростова.
"Возвращенцам нет места в России"
— А ведь относительно недавно мы считали украинцев братским народом.
— Считаю, никогда этот народ нам братским не был. Я там был много раз, и единой Украины никогда не существовало. Всегда жители Запада не любили жителей Востока. Жители Крыма не любили жителей Запада. То, что Украина распадется, было предсказуемо, естественный процесс. До 2014 года Донецкая область была самой богатой на Украине. К ним относились так же, как в России к москвичам. А жители Запада тянулись к Польше. Мне кажется, что после окончания конфликта у них будет железобетонный замес с поляками. Будет интересно. Представляешь, начнется там конфликт, а мы уже за украинцев впряжемся! Звучит бредово, но в 19-м году если бы мне кто сказал, что начнется в 2022-м, тоже подумал бы, что бред.
— "Возвращенцам" есть место в России? Соломатин сказал, что их надо казнить.
— Считаю, что нет тут им места. Но и казнить не надо, грех на душу брать из-за каких-то козлов. Просто не пускать обратно, лишать гражданства. Запретить въезд. Там они тоже никому не нужны. Если брать звезд, то ни один из них не достиг даже малой части того заработка, который был здесь. Но они сделали выбор.
— Украинская пропаганда работает так, что люди верят: в Москве нет унитазов, а ракеты собирают из стиральных машин. Как это вообще возможно?
— Молодежь слушает старших. Авторитетный дядька возрастом за 40 лет где-нибудь во Львове на полном серьезе им втирает: Москва-Сити не существует, это отфотошопленные кадры из Дубая, Крымского моста не существует, это какой-то китайский мост сняли. И в голове начинаются процессы у молодежи. И на выходе — лютый русофоб, "западэнец", который говорит на украинском языке с польским наречием. Если лет 20 назад во Львове тебе могли назло сказать, что по-русски не понимают, то сейчас это уже реально так.
— А в переговорах на линии боевого соприкосновения как общаются?
— Все с той стороны говорят на чистом русском. Жестких "западэнцев" не так много и их стараются не отправлять на войну. Выдумали же еще какую-то мифическую украинскую нацию, украинский генофонд и пытаются якобы сохранить его. Больные люди.
Сергей Смышляев
Комментарии 1