Стали известны имена сотрудников полиции, которые первыми прибыли на место авиакатастрофы, в которой погибла команда «Локомотив», и оказали первую помощь пострадавшим.
Лейтенант полиции Дмитрий Коноплев и прапорщик полиции Олег Смирнов, сотрудники отряда особого назначения УМВД России по Ярославской области (дислокация г. Рыбинск) несли службу на Волге в районе аэропорта «Туношна» на полицейском катере. В их задачу входила охрана водной части глиссадной зоны аэропорта.
Олег Смирнов и Дмитрий Коноплев (справа)
Около 16.00 полицейские увидели, как с полосы аэродрома пытается взлететь самолет. «Он еле оторвался от земли, зацепил локатор, ушел влево и за деревьями рухнул, – рассказывает Дмитрий. – Мы сразу снялись с якоря и поплыли к месту падения. До него от нас было не более 300 метров. Олег направлял катер, а я доложил руководству о катастрофе. Буквально через полторы минуты мы были на месте. Часть самолета лежала в воде, остальное горело на берегу. В воде по грудь к берегу пытался идти человек. Сначала мы решили, что это рыбак, который случайно оказался на месте аварии, но потом поняли, что это пострадавший».
Полицейские не могли сразу подвести катер к берегу (там было мелко). Они крикнули мужчине, чтобы тот прошел немного в сторону. В это время из обломков самолета показался мужчина в форме пилота. Он пытался за плечи вытащить другого мужчину, также в форме. Со стороны аэродрома к месту падения быстро подъехали находившееся там автомашины МЧС, полиции, «Скорой помощи». Они занялись мужчиной в форме. Александра Сизова вытащили из воды сотрудники транспортной полиции.
Сотрудники ООН УМВД вернулись к первому потерпевшему. Мужчина был в сознании, говорил и двигался уверенно, но сильно обгорел. Аккуратно полицейские помогли ему влезть в катер. «Он был сильно обожжен, - говорит Дмитрий Коноплев, - и мы даже не знали, как ему помочь, но потом подхватили за локти, запястья и втащили на борт. Он сильно мерз и просил укрыть его. Связавшись по телефону с медиками, мы отправились в Ярославль. Все время пути мы говорили с ним, чтобы не дать ему потерять сознание. Он вел себя очень мужественно, адекватно оценивал происходящее. Только перед погрузкой в «Скорую помощь» мы спросили его имя. «Братишки, я Галимов», - сказал он».
Дмитрий Коноплев и Олег Смирнов служат в органах внутренних дел около 10 лет. За это время в их службе были неоднократные командировки на Северный Кавказ, выполнение непростых задач в Ярославле и других регионах страны. Полицейские не видят в своем поступке ничего необычного. «Прежде всего мы должны оказать помощь людям», - говорят они.
Прогноза нет. Но есть надежда...
В четверг в ожоговое отделение Института хирургии им. Вишневского был доставлен из Ярославля выживший в авиакатастрофе нападающий «Локомотива» Александр Галимов. По оценкам врачей, при авиакатастрофе хоккеист получил ожоги 90 процентов поверхности тела. Медики не дают прогнозов. Но они надеются на выздоровление. Вместе с хоккеистом в Москву прилетел его отец, Саидгерей Галимов.
С ВЕРОЙ В ЧУДО
В 16.22 два реанимобиля в сопровождении полицейской машины с Большой Серпуховской сворачивают к железным воротам Института хирургии им. Вишневского. Жизнерадостные зеваки живо интересуются у телеоператоров центральных каналов:
– Кого снимаете, братцы?
– Хоккеиста привезли из Ярославля, – хмуро отвечают те.
– Господи, дай бог ему здоровья! – вмиг мрачнеют праздные прохожие и истово крестятся.
Нападающего Александра Галимова, пострадавшего в авиакатастрофе в Ярославле, доставили на аэродром в Раменское на специальном самолете МЧС, а уже оттуда в больницу.
Возле ожогового отделения института машины аккуратно притормаживают. Санитары выкатывают пострадавшего на специальной каталке и увозят в больничное чрево.
– Слава тебе господи, головою вперед, – микрофоном осеняет себя знамением коллега с РТР. – Глядишь, поднимут на ноги парня. Хотя бы одного, дай бог, спасут…
Через 30 минут в конференц-зале врачи дают брифинг для четырех десятков репортеров. В фокусе 14 телекамер два профессора, директор института Валерий Кубышкин и руководитель ожогового отделения – Андрей Алексеев (именно он летал минувшей ночью в Ярославль. – Прим. авт.). Половина репортеров в буквальном смысле пали перед медицинскими светилами на колени. А медики и есть теперь единственные боги на этом свете, кто может спасти Александра Галимова.
Мы все верим в чудо.
«ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ БОРОТЬСЯ ЗА ЖИЗНЬ»
– Состояние Галимова тяжелое, но стабильное. Ожог составляет практически 90 процентов кожи, – докладывает Кубышкин. – А также термическое поражение дыхательных путей. Шок у человека ожоговый. При такой обширности ожога очень трудно давать прогноз. Есть только надежда. Все необходимые препараты у нас есть. И есть все возможности бороться за жизнь. Будет надо – пригласим и иностранных специалистов. Но наш Ожоговый центр – один из ведущих в мире. Главная проблема – что при ожоге человек буквально раздет, как обнаженный в минус 40 градусов, и не защищен от инфекций. Главная возможная проблема в такой ситуации – сепсис. Но мой коллега Андрей Алексеев – крупнейший специалист в области термической травмы.
Слово берет Алексеев.
– Мы беспокоились, что из-за транспортировки могло ухудшиться состояние больного. Поэтому максимально подготовили его к этому нелегкому перелету и переезду. Александр перенес дорогу удовлетворительно. Мы проводим искусственную вентиляцию легких пострадавшего. Предусмотрена его круглосуточная лабораторная диагностика.
– Галимов сейчас без сознания?
– Нет. Хотя больной в сознании и с ним можно общаться, применяются препараты, обеспечивающие пациенту состояние покоя. В ряде случаев мы позволяем больным пообщаться с родственниками. Вчера отец с ним разговаривал. Отец прилетел в Москву вместе с сыном.
– Хоккеисту может помочь его высокая физическая выносливость?
– Спортивными нагрузками организм пострадавшего не изношен.
ПРОФЕССОР АЛЕКСЕЕВ: ИЗ «ПРАВИЛА СОТНИ» БЫВАЛИ ИСКЛЮЧЕНИЯ
Пресс-конференция закончена. Журналисты разъезжаются. Я прошу Андрея Алексеева познакомить с отцом Галимова.
– Хорошо, но только исключительно из уважения к вашему изданию. А вот будет ли он разговаривать – не знаю.
– Андрей Анатольевич, как вы узнали об авиакатастрофе?
– По радио. Сразу принял решение выехать в Ярославль. С начала июня это у меня пятая поездка. Был в Карелии, где разбился самолет, два раза во Владикавказе, в Сургуте…
– Я знаю, что в 2009 году вы летали в Пермь, где случился пожар в «Хромой лошади», а в 1996 году вам и вашему коллективу была присуждена Государственная премия за разработку метода лечения тяжело обожженных с помощью фибробластов – культивированных в лабораториях клеток кожи человека… Эта методика может быть применена во время лечения Галимова?
– Все возможности могут быть использованы.
– В вашей специальности есть понятие «правило сотни». Скажем, если больному 30 лет и у него поражено 40 процентов кожи, то он выживет. А если 40 лет и 70 процентов, то срабатывает «правило сотни» – и человек обречен...
– Развитие ситуации зависит от многих обстоятельств. Имеет значение соотношение глубоких и поверхностных ожогов. Само собой, и возраст входит в это правило, данность такая. Галимову 26 лет, и ожог 90 процентов, но… Я надеюсь на выздоровление Александра. В моей практике случались исключения из «правила сотни».
САИДГЕРЕЙ ГАЛИМОВ: «СПАСИБО ВСЕМ МОЛЯЩИМСЯ, ЧТОБЫ СЫН ВЫБРАЛСЯ»
Мы подходим с профессором к ожоговому отделению.
– А где же отец Галимова? Он же здесь сидел на диване? – спрашивает врач у дежурной.
– Только вышел на улицу.
– Ну все, знакомьтесь с отцом сами. Он контактный человек. А мне пора на обход, – прощается со мной заведующий Ожоговым центром. – Одна просьба – пишите правду!
Выхожу на улицу и лицом к лицу сталкиваюсь с мужчиной лет 50 в спортивном костюме. С подрагивающей в руках сигаретой.
– Извините, вы Саидгерей Галимов?
Тот отрицательно качает головой. Но это был он – дежурная подсказала. Когда через пять минут поисков в тихом сквере института я вернулся в ожоговое отделение, Саидгерей, сидя на диванчике и обхватив голову руками, как в полуобмороке, мотал головой.
– Мы можем поговорить? Вы – единственный из родственников Александра приехали в Москву?
Саидгерей, не отрывая рук от головы, кивнул.
– В Ярославле остались жена сына и его двухлетняя дочь. Извините, сегодня я не могу говорить. Я пережил самую трагичную ночь в своей жизни. Я не спал ни минуты... Вот мой телефон, – протягивает Саидгерей мне свою «Нокию» в черном кожаном чехле. – Перезвоните с моего телефона на свой, номер высветится.
Я звоню.
– Саидгерей, да хрен с ним с этим интервью! Вы где в Москве остановились, где ночевать будете?
– Еще не знаю.
– Так давайте помогу поселиться в гостиницу или у меня заночуете… Хоть чем-то я могу вам помочь? Понимаете, все сотрудники нашей редакции, все неравнодушные россияне желают скорейшего выздоровления вашему сыну… Саидгерей, вы слышите?
– Нет, спасибо, ничего не надо. Передайте спасибо всем, кто желает спасения моему сыну… – голос отца задрожал.
Убитый горем Саидгерей, пряча глаза ладонями, так и остался сидеть на диванчике в приемной ожогового отделения.
Да и кому из нас по силам сегодня помочь Саидгерею Галимову…
Комментарии 2