Вратарь «Спартака» Дмитрий Николаев — об обменах из «Нефтехимика» и СКА, вратарской карьере и голе за сборную России.
В прошлом сезоне Дмитрий Николаев стал одним из главных открытий сезона — на фоне разговоров о том, что уровень голкиперов в лиге просел, вратарь СКА выиграл борьбу за место первого номера и уверенно смотрелся бóльшую часть сезона. Однако из-за вечных вратарских пертурбаций и травмы Николаев уступил место в старте, был обменян в «Нефтехимик», но неожиданно для многих пробыл там меньше месяца перед новым переходом — в «Спартак».
В интервью новый голкипер красно-белых рассказал о том, как в детстве превратился из нападающего во вратаря, как выиграть конкуренцию в клубе с огромным количеством статусных вратарей, вспомнил свой вратарский гол сборной Беларуси и поделился впечатлениями от своих переходов.
«Снял квартиру в Нижнекамске — через две недели сдал»
— Что пошло не так в «Нефтехимике»?
— Не знаю, это не ко мне вопрос, наверное. Главный тренер и генеральный менеджер хотели, чтобы я играл за их команду, но получилось так, как получилось. Когда я перешёл, хорошо начал играть Филипп Долганов, немножко меня придержали, давали ему больше игрового времени, поэтому не получилось сыграть.
— Почему даже вторым вратарем редко раздевались?
— Я тренировался, потому что много пропустил и летом, и в начале сезона. Поэтому больше тренировался, набирал форму, решили ставить другого в запас.
— Как отреагировали на обмен в команду, где уже есть два вратаря?
— Это не сложно, просто следует показывать игру, как в прошлом сезоне — думаю, тогда играть буду. Надо будет как-то на троих распределять время, кто-то устаёт, у кого-то может что-то болеть, думаю, время для всех найдётся.
— Как можете охарактеризовать философию «Спартака»? Команда сама играет и дает сопернику, как вратарю справляться в таком стиле?
— Хороший стиль, атакующий, иногда могут быть провалы в обороне, но это интересно, где-то подтащить. Привык к такой игре, СКА тоже был атакующей командой, было много контратак у соперника — для меня это не будет в новинку.
— Не боитесь, что это повлияет на статистику?
— Да что статистика? Главное, чтобы команда побеждала.
— Успели как-то в Нижнекамске обжиться, перевезти кого-то или что-то?
— Я снял квартиру и через две недели уже сдал обратно. Какие-то вещи из Петербурга перевёз.
«Вратарь должен читать игру, словно в шахматах»
— Почему выбрали именно вратарскую позицию?
— Не люблю проигрывать. Я начинал нападающим, года в три-четыре встал на коньки, катался во дворе, потом в шесть лет поехал в школу хоккейную, меня взяли. Я играл более-менее хорошо, забивал, но не мог смотреть назад, как рвут нашего вратаря и оборону. Постоянно бегал вперёд в атаку и потом обратно в защиту, отбирал шайбу у ворот и снова бежал в нападение. Нравилось ловить, с одним пацаном ходили в зал, он мне давал ловушку с блином, бросал по воротам, я отбивал, и мне это нравилось.
По итогу как-то раз тренер посмотрел на меня и понял, что надо ставить меня в ворота — я хорошо играю во все спортивные игры: и в футбол, и в волейбол, и в баскетбол. Вратари обычно «игровички», он подумал, спросил у меня, я согласился — так встал в ворота, где-то в девять лет.
— Как навыки из других видов спорта помогали в хоккее?
— Помогают развивать хоккейный интеллект, вратарь должен хорошо читать игру. Здесь не про умение играть, а про развитие головы, как в шахматах.
— Насколько сложно было пробиться в систему СКА через «Серебряных Львов»?
— Долгий путь, конечно, был — через молодёжку «Львов», которая потом стала называться «СКА-Варяги». У меня получалось постепенно, с каждым годом поднимался, перешёл в «СКА-1946», потом Высшая лига — не так легко и не так сложно, так скажем.
— Насколько отличались условия в командах системы?
— Везде хорошие условия, но «Львы» тренировались на другой арене, это был клуб не совсем из системы, в СКА было лучше.
— В знаменитом «Хоккейном городе» есть что-то специальное для работы вратарей?
— Кажется, нет. Возможно, есть пушка, но я там ни разу не был. В основном там для полевых игроков.
«Мне всё равно, кто там — Бобровский, Василевский, я делаю свою работу»
— Можете ли выделить кого-то из тренеров, особо повлиявших на вас?
— Моим детским тренером был Владимир Филатов, он меня и поставил в ворота. Он рассказывал историю, как стоял со своим отцом на улице, смотрел, как я играл в футбол или в другую игру, и папа сказал ему: это по-любому вратарь, а не нападающий. Он говорил, что я плохо бегал, это сказывалось на катании, хотя бросок был хорошим, поэтому всё шло к тому, что я стал голкипером. Всем остальным, кто работал со мной в эти годы, большое спасибо!
— В системе СКА было несколько задрафтованных вратарей: Герасимюк, Аскаров. Насколько сложно при такой конкуренции?
— Когда Герасимюка задрафтовали, кажется, я и не был в «вышке», он на три года младше меня. Я видел, что в нём что-то есть, неплохой вратарь, но он не успел меня подъесть, я перешёл в КХЛ тогда уже. С Аскаровым мы только в «Варягах» плюс-минус пересеклись, оба играли немало, потому что он в сборную уезжал, у меня не было дефицита игрового времени. Он был выше меня постоянно по ступени развития, поэтому тоже редко пересекались. Мне всё равно, кто там — Бобровский, Василевский, я делаю свою работу, играю в свою игру, мне неважно.
— Были ли вообще готовы к обмену с учётом действующего длинного контракта?
— Был удивлён, конечно, когда меня обменяли, готов не был — но что есть, то есть.
— Насколько психологически тяжело играть в команде, где вратарям мало ошибок прощают?
— Я не понимал этого, наверное. Выходил, не думал об этом давлении, играл в свою игру, что тренировал всю жизнь. Конечно, давление было, но считаю, что хорошо с этим справился. Может быть, кто-то с этим не справился или не справится.
— Видели ли опрос генменеджеров прошлого года, где вас называли лучшим в КХЛ?
— Было приятно, не до конца понял это голосование, но было приятно.
«В Минске один из чистильщиков льда просто лопатой заехал»
— Традиционное клише — в плей-офф другой хоккей. В чëм было отличие для вас в первом плей-офф КГ?
— Ничего не поменялось, я играл весь сезон, игры были через день. Я с начала сезона играл сериями, в сентябре провёл, кажется, 13 игр без пропусков. В плей-офф, может, даже и легче — там велика цена ошибки, надо идеально играть, чтобы всё было хорошо.
— В минском «Динамо» было много американских легионеров — вас как-то они провоцировать пытались?
— Когда в Минске играли, там даже мальчики, которые чистили лёд, делали это. Очередная рекламная пауза, они выезжают чистить снег — и один из них в меня лопатой просто заехал, попал в лезвие конька, немножко подсбил. Не знаю, специально это или нет, может быть, им сказали провоцировать. Среди игроков было, парочку моментов попадалось, но прям часто не было, с «Торпедо» вообще не было, например.
— В серии с «Торпедо» могли забить свой второй гол. После шайбы Беларуси пытались повторить это?
— Если честно, немножко заигрался и особо не думал — в такие моменты вообще особо не думаешь. Когда видишь, что снимают вратаря, приходит мысль: о, сейчас брошу и забью, но не выпадает такой возможности. Здесь решил бросить — и хорошо, что получился бросок, потому что лёд был плохой, много снега. Мне повезло, что шайба поднялась, потому что Кручинин мог её поймать и забить, однако всё обошлось. Обидно, что попал в штангу, но ещё будут моменты.
— Уверенно выиграли в серии с «Торпедо», как готовились к команде с таким стилем игры?
— Они играют в умный хоккей, с пасом, комбинационными моментами. Я это знал, много раз играл в регулярке и чаще ждал паса, чем броска, поэтому удавалось ловить. С ними играл головой.
— Как момент с отлетевшим коньком повлиял в игре с ЦСКА?
— Не думаю, что это повлияло на гол — тут только бог знает, повлияло это или нет.
— Что случилось в эпизоде, когда Гуськов попал вам в пах?
— Грязный приёмчик, не знаю, специально это или нет, но там было понятно, что шайба не подо мной, однако он со всей силы въехал мне в пах клюшкой, было очень больно и неприятно. На видео видно, что клюшка даже согнулась, не знаю, почему судьи промолчали, но это было некрасиво и неприятно. Обычный удар в пах, слава богу, без каких-то воспалений или травмы, минуты-полторы хватило на восстановление.
«Раньше могло быть 10 предматчевых ритуалов, сейчас осталось два»
— Как вообще оцените серию матчей с белорусами, где забили гол, какой опыт получили?
— Было интересно. За сборную играть всегда приятно, оценю это хорошо, полезно время провёл, сделали приятное для болельщиков — ездили по городам, сыграли в Туле, Петербурге, было приятно в родном городе выйти. В прошлом году было классно, что поездили по городам и странам, оценю его в плюс.
— Кто для вас был вратарским кумиром в детстве?
— Никогда не было кумиров, ото всех брал по чуть-чуть. Если брать любимого игрока — нравится, какую работу проделали вратари в НХЛ. Нравится, как играет Бобровский, прошлый плей-офф был феноменальным, очень круто сыграл, Василевский, Шестёркин, Сорокин. В России, наверное, нет.
— У вратарей есть немало необычных ритуалов. Какой выделите вы?
— Давно не играл, но с каждым годом хочешь поменьше этих ритуалов, потому что иначе можно сойти с ума, когда у тебя столько игр, а ты каждый раз делаешь одно и то же. Не хочу особо говорить о ритуалах, но если раньше их было пять-семь или даже 10, то сейчас осталось два или три. Я скорее суеверный человек, однако хотелось бы уйти от этого, играть за счёт своих навыков, а не за счёт примет.
— Решили, что изобразите на шлеме в новом клубе?
— Думаю, сейчас делать или в новом году. Конечно, там будут гладиатор, красно-белые цвета, что-то из московских достопримечательностей, ну и надписи.
Комментарии 1