Сегодня, 11 февраля исполнилось бы 84 года Евгению Александровичу Майорову. Родному брату Бориса Майорова, не менее великому хоккеисту и человеку, достигшему огромных высот в комментаторском искусстве, обладателю премии «ТЭФИ» как лучшему спортивному комментатору 1998 года. Мы всегда будем помнить!
Евгений Майоров. Правофланговый легендарной тройки
Когда в семье двое мальчишек, между ними всенепременно появляется конкуренция – буквально во всём. А если эти мальчишки одного года рождения или близнецы, то эта самая конкуренция идёт постоянно и почти всегда умножается на «два».
К 1938 году в семье Майоровых уже было трое детей – все дочки, причём младшей исполнилось 12 лет. 11 февраля родились мальчишки-близнецы Боря и Женя, поздние дети. Жили Майоровы в Сокольниках, на Большой Оленьей улице в деревянном доме. Тогда этот район считался в народе «глухой деревней». В 1942 году глава семьи ушёл на фронт и вернулся в августе 1945-го. Во время войны троих младших детей и маму отец отправил в деревню, где Майоровы прожили два года. Конечно, послевоенная жизнь была трудна для всех, и для взрослых, и для детей. По рассказам Бориса Майорова быт тогда у них был незамысловатый: носили воду из колонки для маминой стирки, кто-то грядки копал, выращивал свёклу, морковь, по выходным ходили в Богородские бани. Уличные забавы, в основном, состояли из игр в лапту, пристенок и в расшибалочку. Устраивали облавы на майских жуков, лазали по голубятням и гоняли птиц. Из спортивных же баталий были, естественно, футбол и хоккей. Нынешнему поколению трудно представить клюшку, сделанную из заборной штакетины с пропиленной щелью и вставленной туда фанеркой, укреплённой гвоздями. Или мячик со шнуровкой из свиной кожи, который, намокнув, становился тяжеленным и после удара дальше 10-15 метров не летел. Но, вот такое было детство у большинства мальчишек той эпохи.
Знаменитое Ширяево поле находилось в 500 метрах от дома, в котором жила семья Майоровых. Учёба в школе обычно проходила во вторую смену – братья возвращались из школы, и, перекусив, до 11 вечера пропадали на катке. Заливалась огромная поляна, неплохо освещалась, вот местные мальчишки и рассекали на нём до позднего вечера. Отсюда и шлифовалось приличное катание. И когда в 14 лет Майоровы пришли записываться в футбольно-хоккейную школу «Спартака» к знаменитому Владимиру Александровичу Степанову, соответствующие навыки у них уже имелись. Интересный факт: в команду хоккея с мячом ребят 1937-38 годов рождения Борис Майоров прошёл сразу же и получил место крайнего нападающего, а вот Евгений поначалу в состав не проходил. Но играть-то хотелось! И вот здесь впервые проявился упрямый, настырный характер Евгения. Ради того, чтобы не отставать от других и быть с командой он встал в ворота. И два года честно отработал в «рамке». А потом наотрез отказался. Мол, только в поле буду играть. Владимир Степанов уговаривал и так, и сяк, но парень стоял на своём. И тогда тренер сказал, что выгонит упрямца из команды, на что получил ответ: «Выгоняйте, но в ворота больше не встану!». И парнишка победил. Больше в ворота его не ставили. Пока пути Майоровых шли параллельно, и в учёбе, и в спорте. Юношеская пора постепенно подходила к концу. По окончании школы братья поступили в Московский авиационно-технологический институт. Правда, Евгений прошёл в ВУЗ не сразу, в отличие от Бориса.
К середине 1950-х у «Спартака» была весьма приличная команда мастеров по хоккею с мячом, но по каким-то причинам в городском совете общества было принято решение упразднить этот коллектив и развивать хоккей с шайбой. Ещё один исторический факт: в возрождавшуюся команду мастеров «Спартака» по канадскому хоккею Бориса Майорова привлекли ещё в сезоне 1955/56, как и самого близкого друга братьев и соседа по двору на Большой Оленьей улице Дмитрия Китаева. А вот Евгений Майоров стал выступать за «основу» только сезон спустя – в ноябре 1956-го. Но легендарная тройка сложилась далеко не сразу. Более того, между братьями уже тогда шла нешуточная борьба за лидерство – они периодически спорили, горячились на льду и вне его. А поэтому даже свести Бориса и Евгения в одно звено тренеры решились не сразу. Талантливые люди почти всегда обладают непростым характером. В сезоне-1957/58 тогдашний тренер клубной и молодёжной команды «Спартак» Владимир Степанов порекомендовал тренеру мастеров Анатолию Сеглину попробовать Майоровых в одной тройке. Центром у них стал Владимир Мальцев. Впервые же, объединить в одно звено Вячеслава Старшинова и Майоровых решил в 1958 году Александр Иванович Игумнов. Борис и Евгений после нескольких тренировок наотрез отказались выступать вместе с «новеньким». Однако старший тренер, безусловно, имевший уникальный дар предвидения – продолжал проводить свою политику, и постепенно у ребят стало получаться. Да так здорово, что в том же сезоне тройку включили в молодёжную сборную страны, в составе которой Майоровы и Старшинов стали героями двух игр с командой США, забросив 8 шайб из десяти.
Сейчас на этот счёт можно долго спорить, но что-либо доказать будет невероятно сложно: свидетелей игры легендарного спартаковского звена на заре их славы осталось не так уж и много – да и надо учитывать, что мнение их всё равно будет субъективно. Однако не привести их здесь мы не имеем права. Вот слова самого Евгения Александровича: «Что нас всех троих объединяло по характеру – страшно не любили проигрывать во что угодно, даже в футбол или баскетбол на тренировках. Конечно, была совместимость не только психологическая, но и игровая, удачно дополняли друг друга. Я больше действовал в подыгрыше». Остановимся на последней фразе. Вроде бы и прав наш легендарный хоккеист, болельщики и специалисты были того же мнения: Евгений чаще играл на партнёров. Тем более что у Вячеслава Старшинова и Бориса Майорова, игравшего слева, был правый хват, а у Евгения Майорова – левый. Соответственно, центральному нападающему с правым хватом удобнее было отдавать передачи именно на левый фланг, а правый нападающий должен был подстраиваться под партнёров. Но вот какое дело: мнение это сложилось гораздо позже. На самом же деле, по признанию того же Вячеслава Старшинова, больше всего в их тройке забрасывал именно Евгений. И зачастую по напору, эмоциям, страсти в молодые годы на площадке был более заметен именно Евгений Александрович.
Один из самых главных голов в Наследии «Спартака» забил как раз Евгений Майоров. Конечно, болельщики, пристально изучающие историю нашего любимого клуба, сразу поймут, о чём идёт речь. Этой заброшенной шайбе, принёсшей красно-белым первое «золото» в 1962 году, посвящена была огромная статья журнала «Спортивные игры», в редком для тех лет формате, с подробной раскадровкой момента. И с рассказом от первого лица: «К концу третьего периода, проигрывая ЦСКА 3:4, мы, спартаковцы, получили численное превосходство. Наш неутомимый центральный нападающий Вячеслав Старшинов овладел шайбой и стремительно прорвался к воротам армейцев. Тут-то хоккеисты ЦСКА и совершили роковую ошибку. К Славе сразу бросились три соперника: Генрих Сидоренков, преградивший ему путь к воротам, Александр Альметов и Константин Локтев. Четвёртый полевой игрок ЦСКА Владимир Брежнев в это время опекал Бориса Майорова. Вячеслав всё же успел сделать бросок по воротам, но шайба, попав в щиток вратаря, отскочила мне на клюшку. Тактический просчёт армейцев очевиден. Они не должны были оставлять без охраны наиболее опасную зону перед воротами. Мгновенно решаю сделать бросок с неудобной руки. Времени переложить шайбу налево у меня нет. Бросаю шайбу в правый от вратаря угол. Он пытался отбить шайбу клюшкой, но безуспешно. За воротами вспыхивает красная лампочка. Шайба в воротах!».
К чемпионскому сезону ударное звено «Спартака» уже успело зарекомендовать себя в сборной СССР, хотя поначалу Евгения Майорова тренеры не привлекали, а с Борисом и Вячеславом справа играл Виктор Цыплаков. И всё же в 1963 году, в Стокгольм на чемпионат мира спартаковская тройка отправилась в полном составе. И произвела там фурор, ничем не уступив звену Альметова, Локтева и Александрова из ЦСКА, при этом, организовав решающие голы в самых сложных поединках – со сборной Чехословакии и Канады.
Это были звёздные годы сборной СССР, где ведущую роль как раз играли спартаковцы. Но отчего же, в отличие от партнёров по тройке, Евгений Майоров лишь дважды стал чемпионом Мира и один раз – Олимпийских игр? Ответ можно найти в книге Вячеслава Старшинова «Чистое время»: «В декабре 1964 года мы участвовали в турнире Брауна в Канаде. Турнир был жёстким – половина сборной оказалась выведенной из игры. Перед заключительным матчем турнира с канадцами у Евгения – привычный вывих плеча. На вопрос Тарасова, сможет ли он играть, буркнул: «Буду я ещё перед публикой позориться…» На следующий сезон тренеры сборной не пригласили на сборы Евгения Майорова». Не доверять первоисточникам мы не можем, однако существует и параллельная версия этих событий, которую тоже невозможно обойти стороной. В одном из интервью Борис Майоров поведал следующую историю: «Был у брата инцидент с Тарасовым. Как-то сидим на сборе, гостиница ЦСКА на Песчаной. Брат идёт к Тарасову отпрашиваться: «У меня экзамен сегодня в институте…» – «Нет! Ты должен быть на тренировке!» – «Когда ж мне ещё сдавать?» Не пустил! А Женька взял да уехал». Как известно, Тарасов, при всём к нему уважении, был человеком злопамятным, мстительным, а также умел продавливать своё мнение любыми способами, даже самыми нелицеприятными.
Вот ещё одна версия. Вспоминает очевидец тех событий. Журналист Евгений Рубин: «Перед отъездом сборной на первенство мира 1965 года в Любляну, игроков и тренеров пригласили в Спорткомитет для традиционного в таких случаях напутствия. Но на сей раз был и дополнительный повод. Тарасов потребовал, чтобы спартаковца Евгения Майорова заменил в Любляне нападающий ЦСКА Анатолий Ионов. Он уверял, что замена необходима: привычный вывих плеча мешает Евгению играть в полную силу, заставляет его беречься. Тарасов говорил, что травма сделала Женю нервным и раздражительным, что ему надо отдохнуть, что он молод и сборная от него никуда не уйдет. Сборная уехала в Любляну без Евгения Майорова. Через десять лет после того, как произошла эта история, мы с женой обедали у Бориса Павловича Кулагина. В середине 1960-х Кулагин был помощником Тарасова и хранителем его самых сокровенных замыслов. На сборах ЦСКА в Архангельском они жили в одной комнате. Обычно после обеда мы отдыхали на своих койках и беседовали – поведал мне Кулагин. Верней, Анатолий проверял на мне свои идеи. Однажды во время такого вот послеобеденного возлежания он спросил: «Как считаешь, при наших трех тройках нападения обязаны мы победить в Любляне?» – «Да, обязаны». – «А двух, альметовской и фирсовской — хватило бы?» – «Думаю, да». — «И я так думаю. А раз так, на кой ляд мне в сборной готовить противников для ЦСКА? Женьку я отцеплю». — «А кого вместо него возьмешь?» — «Не все ли равно? Кого-нибудь подберём».
Это позже подтвердила и супруга Евгения Майорова – Вера Лаврентьевна: «Привычный вывих плеча досаждал мужу. В те годы медицина не справлялась по-настоящему с такой травмой. Женя продолжал успешно выступать за «Спартак». Но закрытые двери сборной угнетали его, а еще больше угнетало неравенство условий: первенство страны прерывалось на время заграничных турне сборной, и это выбивало мужа из привычной колеи.
Отношения мужа с Тарасовым были тяжёлыми. Не заладилось с самого начала. Женя уважительно и тепло отзывался об Аркадии Ивановиче Чернышёве, а Анатолия Владимировича предпочитал вообще не обсуждать. Только подчёркивал, что управлял сборной в матчах единолично Чернышёв, и делал он это великолепно. Не хочется ворошить прошлое… Но из первых рук, как говорится, уже в 1980-е нам с мужем стало известно, что Тарасов в 1960-е вынашивал планы не только тактической нейтрализации старшиновского звена в матчах армейцев против «Спартака», но и вообще ослабления красно-белых в принципе. Что ж, ему это удалось».
Вот так. Конечно, все эти события сильно ударили по Евгению Александровичу, человеку самолюбивому, взрывному. Он выступал за родной «Спартак» еще пару лет, став в 1967-м двукратным чемпионом СССР. Но уже не в первом звене с привычными партнёрами, а во втором, с Фоменковым и Борисовым, или в третьем – с молодыми ребятами. В заключительном матче чемпионата с московским «Локомотивом», 7 мая 1967 года состоялись проводы Евгения Майорова, принявшего решение закончить игровую карьеру. В последний раз в одной тройке на льду оказались Борис и Евгений Майоров и Вячеслав Старшинов. Эта тройка и принесла красно-белым победу над долго сопротивлявшимися железнодорожниками 4:1. При счёте 0:1, на 68-ой секунде второго периода Старшинов с паса Евгения Майорова забил первый спартаковский гол. Затем были два гола Бориса Майорова и юного Геннадия Крылова, которому Евгений Александрович во втором перерыве символично передал свою хоккейную амуницию – клюшку и перчатки. В конце церемонии, которая длилась минут 30, Старшинов и Майоровы съехались в центре, положили руки друг другу на плечи и так, обнявшись, простояли несколько минут.
После завершения спортивной карьеры Евгений Майоров, выпускник МАТИ, пошёл трудиться по специальности, но вскоре понял, что это – не его. Сильно тянуло в хоккей. В это время «Спартак», после ухода Всеволода Боброва, остался без старшего тренера. Очень долго не могли найти подходящую кандидатуру, уже и сборы закончились, и чемпионат начался, а на эту роль так никого и не подобрали. Взялся за эту сложнейшую работу Евгений Александрович Майоров. Но, не имея никакого тренерского опыта, да ещё получив в подчинение хоккеистов, с кем ещё совсем недавно выходил на лёд, вот так сразу вписаться в эту должность не получилось. И набираться опыта Евгений Александрович отправился тренировать в Финляндию. Продолжил он тренерскую карьеру в спартаковской ДЮСШ. Однако настоящих высот Евгений Александрович достиг у комментаторского микрофона. Причём блестящие репортажи ему удавались не только в хоккее, но и в футболе. Легендарный комментатор Владимир Маслаченко в одной фразе дал исчерпывающую характеристику коллеге по цеху: «Евгений, завоевав место в тележурналистике, утвердил своё имя не только в хоккее. Евгений Майоров – человек, который необыкновенно скрупулёзно готовится к каждому выступлению. Он – классик!»
25 октября 1997 года, когда в перерыве матча «Спартак» – «Лада» под сводами «Сокольников» поднимали именные свитера братьев Майоровых и Старшинова, Евгений, в отличие от товарищей, на лёд не вышел. Болельщикам объяснили, что он находится в комментаторской кабине и продолжает вести репортаж. Однако истинная причина была в другом. Неизлечимый недуг с пугающим диагнозом – боковой амиотрофический склероз. Отчего и почему всё это началось? Сказать трудно. Жена Евгения Александровича, Вера Лаврентьевна говорит, что муж сильно переутомился, разгружая на даче грузовик с цементом. С этого и пошло-поехало. Борис Александрович рассказывает по-другому: «Сам мне сказал! Прекрасно помню этот разговор. Женя удивлялся: «Не знаю, что происходит. Перетаскивал бревно – что-то хрустнуло…» Году в 1989-м начал строить дачу. Может, из-за этого бревна? Он высох совсем, кожа да кости». Евгений Александрович вёл репортажи, пока хватало сил, боролся до последнего, как и раньше, когда играл за «Спартак» – до финальной сирены. И чаще побеждал. Но в этот раз страшная болезнь оказалась сильнее. 10 декабря 1997 года великого спартаковца не стало… (Михаил Галактионов)
Майоров Евгений Александрович (11 февраля 1938 года – 10 декабря 1997 года)
Олимпийский чемпион 1964 года, двукратный чемпион мира (1963, 1964). Выступал за московский "Спартак" с 1956 по 1967 годы. Заслуженный мастер спорта СССР.
За московский «Спартак» провёл в чемпионатах СССР 260 матчей, забил 127 голов. Чемпион СССР 1962 и 1967 годов, двукратный серебряный и бронзовый призер чемпионатов СССР.
