Сергей Родионов, именитый нападающий, трёхкратный чемпион СССР, лучший после Симоняна спартаковский бомбардир, просто хороший человек и в довершение всего выпускник факультета "Менеджмент в игровых видах спорта", теперь трудится президентом клубной Академии, носящей имя его великого друга Федора Федоровича Черенкова.
На днях, проведя в Сокольниках двухчасовое выездное занятие для студентов RMA, он любезно выкроил в своем графике время для интервью. Вот что из этого вышло.
– В феврале, когда мы приезжали в академию, вы говорили, что очень озабочены проектом нового регламента по статусу и переходам футболистов, который подготовил РФС. Помню, там было два пункта, которые вас особенно беспокоили: фактический запрет на переходы игроков, не достигших 16 лет, из одного клуба в другой, и невозможность принять в академию воспитанника, проживающего в другом субъекте Федерации, в том числе и в Подмосковье. С тех пор прошёл почти год. Регламент, как известно, принят. В своём окончательном виде он вас устраивает?
– Нет, конечно. Ведь все ограничения, о которых вы говорите и которые были в том проекте, они и в принятом документе остались. Так что сейчас мы действительно не можем взять к себе в интернат мальчишку, условно говоря, из Ярославля, как бы этого не хотел он сам, его родители ну и мы само собой. А что касается тех игроков, кто не достиг 16 лет, то если бы запрет на их переходы был абсолютным, то это вообще была бы катастрофа – тогда ни мы, ни другие московские клубы вообще никого не могли бы к себе пригласить из других школ. Сами посудите, зачем спартаковской академии футболист, который к нам приходит после 16: это же почти сформировавшийся игрок, мы в этом возрасте людей уже выпускаем, многие первые профессиональные контракты подписывают!
– Но, как я понимаю, запрет именно что не абсолютный…
– Не абсолютный. Но предусмотренные регламентом условия, при которых такие переходы все-таки разрешены, они либо совершенно нереализуемы, либо прописаны так неконкретно, что как хочешь их, так и трактуй. Вот, к примеру, игрок до 16 лет может перейти в другую школу, если его родители переезжают на новое место жительства, причем переезд этот не должен быть связан с футбольными делами их сына. Ну, вы же понимаете: перебраться в Москву, это у нас очень немногие могут себе позволить по чисто материальным, финансовым причинам, и дети у этих немногих вовсе не все как один перспективные футболисты.
Или другая оговорка: игрок может перейти, если в прежнем клубе ему не созданы надлежащие условия подготовки. Вот так прямо и написано, и понимай, как хочешь? "Ненадлежащие условия", это какие? Сколько там мячей должно быть, сколько полей, каких – ничего не объясняется. Так что мы сейчас не можем ориентироваться только на желания свои, игроков и их родителей и, приглашая в интернат ребят из регионов, всякий раз вынуждены представлять в комитет по статусу игроков расписку от их прежних клубов – в том, что они против этого перехода не возражают и что условия для тренировок у них действительно хуже наших.
В общем, переходы всё-таки оформляются – кто в провинции не мечтает попасть в "Спартак"?!.. Но сколько же времени драгоценного на эту волокиту уходит!
– Компенсации за перешедших вы платите?
– Разумеется… В том же регламенте порядок этих выплат подробно расписан. Там довольно сложная схема начисления, если на пальцах объяснять, то чем больше времени игрок в клубе провел, тем больше сумма. Правда, отсчет периода, за который положена компенсация, ведется с 12 лет, в этом возрасте на мальчика заводится паспорт футболиста, без него игрок в реестр РФС не может быть занесен…
– По поводу иностранцев вопрос: их в академии нет?
– Нет, ни одного. Причина опять-таки в регламенте. Юношеские команды "Спартака" играют в чемпионате Москвы, а у московской федерации футбола записано: в заявке иностранцев быть не должно, только граждане России. Нет, то есть в интернат-то брать мы их, конечно, можем, но при таких правилах вопрос – зачем? Для кого мы их готовим, если за нас играть они не могут? В общем, за всю историю был единственный такой случай – Жано. Он к нам из киевского "Динамо" приехал и до заключения профессионального контракта вообще не играл, только тренировался.
– "Барселона", "Реал", "Аякс", да практически во всех знаменитых западных академиях никаких ограничений на приём иностранцев нет, и они от этого в очевидном выигрыше. Примеры приводить даже как-то неловко, уж больно они хрестоматийные…
– Согласен… Мы бы тоже были не против иметь в заявке хотя бы двух легионеров. Возможно, выйдем с таким предложением на московскую федерацию футбола.
– Сколько у вас сейчас детей занимается?
– 250 человек, старшие 94-го года, младшие – 2005-го. Москвичей большинство. Что касается ребят из других регионов, тех, кто постоянно живёт… Вообще-то у интерната есть возможность разместить 58 человек, но полной загрузки сейчас нет.
– Это что, как раз из-за ограничений на прием иногородних?
– Да не в том дело. Перед нами ведь такой задачи не стоит – заселить все комнаты под завязку. Просто те, кто из других регионов приезжает, это должен быть уровень сборной своих возрастов, ребята, готовые к жесткой конкуренции. Отбор только по такому принципу, ни по какому другому. Не важно, местный ты или нет, важно, что ты можешь, что ты умеешь. Бывает, нам приходится ребят отчислять – именно по спортивным показателям. Это, конечно, болезненный момент, очень болезненный…
Мы в таких случаях стараемся чрезвычайно аккуратно действовать, разъясняем свое решение – и детям, и родителям. Ну в самом деле: не должно же быть такого, чтобы в юношеских командах были футболисты, которые на поле только на тренировках выходят, а как игра, так кроме лавки им ничего не светит! А с другой стороны, что делать, если не тянет парень на уровень "Спартака", объективно не тянет?! Вот чтобы эту дилемму как-то разрешить, мы, бывает, советуем родителям перевести ребят в другие школы. И случается даже, что некоторые из таких переведённых, в этих школах позанимавшись, прибавляют и к нам потом возвращаются.
– А как вообще к вам можно попасть?
– Ну, в году у нас проводится несколько наборов, массовых, широко объявляемых. Это когда все родители, все бабушки и дедушки, кто хочет, могут своих детей и внуков в академию привезти, и мы их здесь просмотрим. А так вообще работа ни на день не прекращается. У нас шесть штатных селекционеров трудятся непосредственно в Москве и еще шестнадцать человек – в регионах. Некоторые из них не только на академию работают, но и на главную команду, и на молодёжную тоже.
– При отборе на какие качества внимание обращаете прежде всего?
– Скорость, ловкость, координация. У нынешних детей, как правило, дело с этим обстоит неважно, особенно с ловкостью и координацией. У нас в советское время, кто бы сейчас что ни говорил, занятия физкультурой в школе свои результаты приносили, а сейчас… В общем, именно с целью развития координации, ловкости у нас в академии все возраста, начиная с самых младших, минимум раз в неделю занимаются ритмикой, аэробикой, акробатикой, прыжками на батуте. Это все вещи необходимые, без них – никуда. Я с этим сталкивался, ещё когда сам "молодёжку" спартаковскую тренировал: ну, когда простые упражнения даешь, ещё туда-сюда, а как посложнее – у некоторых просто ничего не получалось. Потому что проблемы у ребят были именно с этим – с ловкостью, с координацией.
– А как с атлетизмом дело обстоит? Скажем, с какого возраста начинаются занятия в тренажёрном зале?
– До 14 лет мы занятий в тренажёрном зале не практикуем.
– Не раз приходилось слышать такое мнение, в том числе и от Леонида Слуцкого, который, как известно, начинал именно как детский тренер: многие наши футболисты, достигая возраста, когда им надо переходить из юношеского футбола во взрослый, от этого самого футбола уже смертельно устают – по многим причинам, но в том числе и потому, что их с малых лет затачивают на достижение результата – в каждом матче, в каждом турнире надо побеждать любой ценой. На Западе другой подход, там детям такой необходимости не внушают, разрешают просто играть, получать удовольствие от футбола. Нам, когда мы в Испании на стажировке были, один из тренеров академии "Реала" рассказывал, как их команда 12-13-летних проиграла в финале какого-то турнира детям из "Барселоны", по пенальти. Но Перес с Вальдано после того матча всё равно в раздевалку к своим зашли и всех поздравили: потому, что играли-то хорошо, а это самое главное…
– Абсолютно, абсолютно согласен. Результат не должен довлеть ни в коем случае – ни над игроками, ни над тренерами. Для тренера ведь что главное? Грамотно выстроить тренировочный процесс, поставить качественную игру, воспитать квалифицированных футболистов для молодёжного состава с перспективой попадания в главную команду: вот задача академии "Спартака", вот цель, которой всё должно быть подчинено. А не результат какого-то отдельно взятого матча или турнира.
Результат, он если всё правильно делать, придёт. И у меня, хоть я и не президент "Реала", случай аналогичный тому, про который вы говорите, тоже был. Играли наши ребята 2000 года с ЦСКА, не так давно это было. Играли хорошо, лучше соперника, но – проиграли. И я постарался до них такую мысль донести, что поражение при классной игре это не самое страшное, гораздо хуже было бы, если бы было наоборот: победа есть, а игры нет.
Понятно, что специально их настраивать на то, что результат не так уж и важен, никто не собирается: психологию победителя, её на поражениях не воспитаешь. Но повторюсь: речь никогда не идёт о победах во что бы то ни стало, любой ценой. Хотя действительно, бывают такие турниры, которые очень хорошо бы, очень желательно было бы выиграть. Вот сейчас как раз такой будет, с 15 по 25 октября, в Сочи, первенство России.
– А чем этот турнир такой особенный?
– А там у нас будет играть нынешний выпускной год, 94-й. Там девять человек уже заявлены за молодёжный состав, уже контракты с клубом имеют. Я вам скажу, это совершенно выдающийся результат, очень высокая отдача для одного года. Так сложилось, там много талантливых ребят сразу пришло. И Пятницкого, конечно, заслуга, он этот возраст несколько лет вёл, и всех, кто с этой командой до него занимался.
Но даже при всём при этом – понятно же, что все девять человек в главную команду вряд ли попадут. Так что турнир в Сочи для нас очень важен – выиграем его, это будет дополнительная возможность кого-то из этих ребят выгодно продать, кого-то в хорошую аренду пристроить, ну, в общем, вы понимаете…
– Из этих девяти человек у скольких реальный шанс есть в основной состав пробиться, как вы считаете?
– Шанс у всех есть, у каждого: как тренироваться будут, как играть… Там ведь помимо этих девяти ещё как минимум четверо перспективных ребят есть, тех, к кому стоило бы повнимательней приглядеться – они пока без контракта, но через год очень может быть и они бы "Спартаку" пригодились, я молодежный состав имею в виду. Им в первую очередь физически надо еще добавить, подрасти элементарно. Но на это время нужно. А времени нет.
– Почему?
– Потому, что этот год, 94-й, он, по регламенту московской федерации, самый старший. И мы их должны сейчас так или иначе выпустить, с кем-то контракт подписать, с кем-то расстаться. В любом случае, в академии они на будущий год оставаться не могут. Мы сейчас думаем, как с этим быть. Это ведь вообще большая проблема всего российского футбола, не только наша: мы много игроков теряем именно на этой стадии, при переходе из юношеского спорта во взрослый. Был бы у нас этот дополнительный год, могли бы мы в академии держать команды 17-18-летних, была бы у этих команд возможность играть со сверстниками из других клубов, школ, академий, дело, я уверен, иначе обстояло бы.
Мы, вероятно, этим путем попробуем пойти, может быть, попросим Федерацию регламент соответствующим образом поменять. Хотя есть и другие варианты: я, например, по этому вопросу консультировался с представителями РФС. Они считают, что нужно для таких игроков создавать команду второй лиги. Хотя я с этим мнением, откровенно говоря, не согласен: там ведь, во второй лиге, все очень жестко, если не сказать жестоко. Играют взрослые мужики, которым нужно семьи свои кормить: они, естественно, никаких скидок мальчишкам делать не будут, не посмотрят, что те еще мясом как следует не обросли…
Потом, чего греха таить, так называемая работа с судьями в нашей второй лиге тоже не то чтобы очень большая редкость. В общем, вырасти, прибавить в мастерстве там довольно сложно. Зато здоровье потерять, мотивацию, интерес к футболу – это пожалуйста.
– Несколько вопросов по поводу тренеров. У вас их сколько?
– В командах младших возрастов – по два, старший тренер и помощник. В старших по три – там помощников двое, это позволяет эффективнее проводить занятия, можно на группы разделяться. Есть еще несколько тренеров по физподготовке. С вратарями, конечно, отдельные люди занимаются – их на всю академию трое.
– Какие-то особые требования к тренерам предъявляются или приоритетным является игроцкое прошлое в "Спартаке"?
– Минимальное требование – тренерская лицензия категории C, она даёт право на работу с детьми. А что касается спартаковского прошлого, то у нас, во-первых, далеко не только бывшие спартаковцы тренируют, а во-вторых, сама по себе в прошлом принадлежность к "Спартаку", она людям ничего не гарантирует.
Вот Мелешин относительно недавно пришёл, так ведь не сразу тренером стал, сначала работал помощником у Пятницкого. Теперь вот возглавил 94-й год, а Пятницкого мы на 95-й перевели. То же и Бесчастных касается. Он у Пятницкого помощник, но параллельно назначен ещё и тренером по технике, в этом качестве работает с командами всех возрастов: он ведь не так давно закончил, в хорошей форме находится, может любой приём сам показать, исполнить.
– Детские команды "Спартака" играют по той же схеме, что и основной состав?
– Да, мы стараемся этой схеме соответствовать. Другое дело, что и у основного состава схемы могут быть разными: могут с одним нападающим играть, могут с двумя. Но в общем и целом мы, конечно, очень внимательно прислушиваемся к просьбам и рекомендациям главного тренера основы. Мы с ним в постоянном контакте находимся.
– Как работа с командами разных возрастов происходит? Каждый тренер ведет один возраст от начала до конца, или команды по мере взросления передаются от специалиста к специалисту?
– Нет какого-то чёткого правила. Если у тренера работа с командой складывается, он может ее несколько лет вести, если не очень – возраст может передаваться от одного к другому: может, у этого другого лучше получится. Я вообще считаю, что мы не должны людей как-то искусственно в чём-то ограничивать, в том числе и во времени работы с командой: надо давать тренерам возможность пробовать себя в разных условиях, обстоятельствах, экспериментировать, расти. Мы, кстати, всегда с пониманием относимся к желанию людей уйти, если им делаются какие-то хорошие, выгодные, интересные с профессиональной точки зрения предложения. Скажем, был у нас в академии такой Дмитриев, тренер по физподготовке. А сейчас он в нальчикском "Спартаке", работает с основной командой. И мы за него рады.
– Какие-то премии для тренеров предусмотрены? Скажем, за подготовку игрока для молодежного состава, для основной команды?
– Конечно, и при этом очень важно, что эта премия делится между всеми тренерами, которые участвовали в подготовке игрока. Нет такого, что раз Пятницкий, условно говоря, с футболистом непосредственно перед выпуском работал, то все деньги – ему одному. И ещё один момент: мы с руководством клуба согласовали такой порядок, что у нас все тренеры, и те, кто совсем с маленькими работают, и те, кто со старшими возрастами, они для академии и для клуба одинаково важны, одинаково значимы.
– Расскажите, пожалуйста, про режим дня в академии. Интересуют прежде всего ребята, которые живут в интернате…
– Я вам опишу такой среднестатистический день – там возможны вариации в зависимости от того, на какое время тренировки назначены, есть игры или нет, но в общем и целом так получается: подъём где-то без десяти восемь. Туалет, завтрак, сборы в школу. Туда и обратно в интернат – на автобусе. Обед. Небольшой перерыв, свободное время. Потом тренировка. Затем – уроки, ужин, свободное время, и в одиннадцать вечера – отбой.
– С тем, чтобы спать их уложить, проблем не возникает? Бывает такое, что отбой откладывается из-за того, что, например, футбол по телевизору показывают?
– Ну само собой, они же футболисты. Лигу чемпионов, другие какие-то матчи с участием топ-клубов никто им, конечно, смотреть не запрещает. А так вообще с отбоем проблем нет. Потому что нагрузки у нас высокие, устают ребята довольно сильно. Я вам про распорядок буднего дня рассказал, но вообще-то и выходные от него не слишком сильно отличаются. По воскресеньям, как правило, игры. Так что единственный более или менее свободный день это суббота. Но в субботу у них ещё дополнительные занятия – у нас договор со школой, где ребята учатся, их учителя к нам приезжают и с теми, кому это необходимо, занимаются.
– А какая-то культурная программа предусмотрена?
– Прямо вот чтобы именно программа – такого нет. Можем иногда в кино сходить, можем, например, в боулинг. Но вообще с этим, я как есть говорю, у нас дела обстоят не блестяще. Не потому что мы чего-то не можем организовать, а все по той же причине – времени остается совсем немного, усталость за неделю накапливается, так что ребята и сами далеко не всегда горят желанием именно таким образом свой досуг проводить.
– Но просто пойти куда-то погулять за пределами интерната, с кем-то встретиться они могут? Или нет?
– Могут. И погулять, и встретиться. Никто их, разумеется, на привязи каждую минуту не держит. Но они должны отпроситься у дежурного воспитателя. Сказать, куда они идут, к кому, с кем, на какое время, оставить контактные телефоны… Мы же за них несём ответственность, уголовную в том числе.
– Каковы условия проживания?
– Условия хорошие. В комнатах ребята по двое живут. Душ, туалет – в номере. Уборка, стирка, в том числе футбольной формы – это всё забота сотрудников. Wi-Fi – само собой, Интернет для них вещь необходимая, в первую очередь в плане общения с родителями, они ведь их практически не видят, только на каникулах.
Я про все эти условия бытовые долго могу рассказывать, но вообще если кто у нас не был, а узнать интересно, советую: зайдите на сайт "Спартака", мы там не так давно запустили такой 3-D тур по академии, там вся наша инфраструктура отлично показана, и бытовая, и спортивная – манеж, поля, раздевалки, тренажерный зал, и так далее. По нашим российским меркам очень хорошая инфраструктура, по западным – может быть и не люкс, но…
– Но люкс, наверное, детям ни к чему…
– Есть другое мнение. Не мое. Я-то как раз считаю, что игроки, выращенные в условиях, которые от люксовых далеки, они более конкурентоспособны. Вот так я думаю. Вероятно, могу ошибаться.
– О питании два слова скажите…
– Питание… Оно у нас четырёхразовое. Это для тех, кто живёт в интернате. Москвичи один раз в день едят – обедают после школы перед тренировкой. В принципе мы одно время думали над тем, чтобы от этого отказаться, у этих ребят ведь дом под боком. Но потом решили всё оставить как есть, а то что же получается? Одни едят, другие – глядят. А потом и те, и другие на тренировку выходят в составе одной и той же команды. Сплочению, воспитанию командного духа это не способствует… Что касается жиров, белков, углеводов, микроэлементов и всего такого прочего: все это наши игроки получают в положенном объеме, всё – по науке.
– А вы как-то следите за тем, чтобы они самостоятельно не употребляли какой-нибудь неправильной пищи? Ну, там кока-кола, батончики шоколадные …
– Мы, конечно, им этого всего употреблять не рекомендуем, объясняем, что не надо этого делать. Но мы же с вами говорили – на привязи их тут никто не держит. Так что возможно, кто-то из них все-таки иногда этим грешит. Как за этим уследишь!?
– Пиво, сигареты…
– Слушайте, ну они же не идиоты, в самом деле. Они же понимают, что попали не куда-нибудь, а в "Спартак", что им повезло, что каких-то лоботрясов и хулиганов здесь держать никто не будет. Они очень дорожат своим положением воспитанников академии – ну, подавляющее большинство уж точно. Нет, у нас, конечно, бывали отчисления по дисциплинарным показателям, но редко, очень редко.
– Скажите, школа, где ваши дети учатся, она обычная?
– Школа обычная, общеобразовательная, но наши ребята, и те, кто из интерната, и москвичи, они объединены в специальные спортивные классы.
– А вы не считаете, что таким образом они очень много чего лишаются? Помню, в академии "Барселоны" нам рассказывали, что их дети учатся в самых обычных классах, вместе с ровесниками, которые спортом профессионально не занимаются. И делается это именно для того, чтобы ребята из "Барселоны" не были зациклены только на футболе, чтобы они понимали, что в жизни есть вещи и помимо футбола, и есть люди, чьи интересы лежат вне этой сферы. Ведь, в конце концов, очень немногие из них станут профессиональными футболистами, а остальным придётся жить другой, не футбольной жизнью…
– Я согласен. Я сам прошёл через спорткласс, знаю, что это такое. И хотел бы, чтобы они учились с обычными детьми, чтобы у них в классе девочки были, чтобы они имели представление не только о футбольной жизни, и много чего ещё я хотел бы. Но на данный момент это сложно сделать.
– Почему?
– Потому что нам и так со школой было нелегко договориться о том, чтобы они наших детей в определённые дни и часы отпускали с уроков – когда у них игры, турниры и так далее. А потом, как я уже говорил, приезжали и проводили в интернате дополнительные занятия. А теперь представьте, что было бы, если бы они учились в смешанных классах: пятнадцать человек на виду у других встают и уходят с занятий, так бы это выглядело? И что бы думали о тех, кто ушел, те, кто остался, какие бы в этом классе были отношения? Да и плюс к тому у школы, может быть, какие-то свои правила есть, может быть, они не должны проводить занятий, если на них присутствует меньше определенного количества народу… В общем, сложно это. Хотя в принципе, конечно, вариант "Барселоны", он очень правильный.
Вы поймите, мы сами прекрасно знаем, что во многом от ведущих западных академий сильно отстаём. Но и вот это вы тоже учтите: им, этим академиям, всем уже лет по 30-40, даже у "Шахтёра" ей лет семь, если не ошибаюсь. А мы академией стали всего два года назад. Так что – будем работать, будем догонять.
– Ещё один вопрос про школу и опять со ссылкой на опыт "Барселоны". У них в академии детей, которые плохо учатся в школе, могут отстранить от тренировок. Говорят, наказания страшнее они себе представить не могут. У вас аналогичный подход?
– Да, у нас такое тоже случается. Но – редко. Вероятно, в будущем мы к такому наказанию будем чаще прибегать, мне это представляется правильным. Но пока основная мера воздействия это беседы. Привлечение к дополнительным занятиям опять же.
– По поводу воспитателей… К ним вы какие требования предъявляете?
– Требования простые: образование, педагогическое или физкультурное. Знакомство со спортивной спецификой, не обязательно футбольной. Ну и детей они, конечно, любить должны… Детям ведь мать нужна. И отец. Их трое у нас, воспитателей. Две женщины и один мужчина.
– В августе, если не ошибаюсь, вы дали интервью официальному сайту "Спартака". Сказали, что в настоящее время главный акцент в работе академии должен делаться на психологическую подготовку игроков…
– Да, да…Я над этой темой давно думаю, ещё когда в RMA учился, уже размышлял над ней. И сейчас я на поддержку факультета очень рассчитываю, мы с руководителем специализации "Менеджмент в игровых видах спорта" Игорем Колесовым постоянно на этот счёт мнениями обмениваемся, думаем со временем сформировать какой-то курс лекций, мастер-классов, который помогал бы молодым игрокам относительно безболезненно решать проблемы, связанные с переходом из юношеского футбола во взрослый. Они, эти проблемы, очень во многом объясняются именно психологией, она у многих ребят в этом возрасте еще вполне себе детская, бывает, что возрастающих нервных нагрузок, быстрой смены обстоятельств, повышения в статусе не выдерживает.
Вот простой пример, недавний, он, кстати, касается той же команды 94-го года, о которой я уже говорил. Летом играла она турнир в Крымске, на первенство России. Объективно была сильнейшей, в этом все эксперты сходились. И вот, видимо, все эти дифирамбы на неокрепшие умы подействовали не лучшим образом. В группе в четырёх играх семнадцать голов забили, а в полуфинале вышли на академию Коноплева – те в эту стадию с такими боями прорывались! Ну и, в общем, стоило ребятам со своим не самым высоким настроем на борьбу попасть на команду, которая смогла сопротивление оказать, так все у них и посыпалось… И полуфинал проиграли, а потом и третье место – "Ротору".
И плюс к расслабленности, успокоенности там еще один момент проявился: в той команде, я напомню, девять человек уже на контрактах были, за молодежку играли, пусть и не постоянно. А это значит – и зарплата уже довольно высокая, и премиальные… И тут вдруг их забирают из команды и возвращают в академию, играть за свой возраст – многие, к сожалению, это восприняли, как какое-то незаслуженное наказание, как повинность. В общем, если называть вещи своими именами, то это типичный звездняк, то есть проявление психологической незрелости, неустойчивости.
– И как вы намерены с этим поступить?
– Ну, тут какого-то одного рецепта нет, надо комплексно действовать. Работать не только с ребятами, с родителями тоже. Одна из мер – мы планируем со следующего сезона взять в штат академии спортивного психолога, ввести обязательное командное тестирование… Про специальные лекции, семинары я уже говорил. Много есть разных планов, про все сейчас рассказывать не буду. Думаю, если то, что задумали, сделаем, ситуацию поправим. И спартаковский дух, спартаковские традиции, которые у нас сейчас немного пошатнулись, мы их обязательно возродим.
– Вот сколько я уже слышал про этот дух, и кто бы мне хоть раз объяснил, что это такое…
– А тут одними словами трудно объяснить. Вот к нам завтра съемочная группа с телевидения приедет: хотят, чтобы им рассказали про спартаковский ромбик, про то, что он для спартаковцев значит. И я, честно говоря, довольно долго раздумывал над тем, как им это все сформулировать. Нет, я расскажу, конечно: и про историю, и про традиции, и про игроков великих, и про тренеров, про все регалии… Но "дух" – это понятие более широкое. Это не на уровне слов, это скорее на уровне чувств передается.
– А к вам когда это чувство пришло?
– С самого детства. Но вот так по полочкам разложить, почему я за "Спартак" болеть начал, я точно не смогу. Ну, помню, нравился мне очень Якушев. Да, спартаковец, но ведь хоккеист. Отец у меня за ЦСКА всю жизнь болел. Да и особенных каких-то успехов у "Спартака" тогда, в начале 70-х, не было. В общем, непонятно, как я за него болеть начал. Но ведь начал же.
Помню, пришёл записываться в футбольную школу. Паршин, первый мой тренер, спрашивает: "За кого болеешь?" "За "Спартак", – отвечаю. "А стать кем хочешь?" "Нападающим. Как Блохин". Он подумал, посмотрел на меня и говорит: "Но ведь так не бывает"…
– А вы ему что ответили?
– Ответил, что бывает. Всё в этой жизни бывает.
Комментарии 5