Лужники 1981 год
В тридцатые – сороковые годы прошлого столетия болельщики в СССР шли по своему, совершенно обособленному от остальных стран, пути. Футбол был настоящим праздником – сюда принято было ходить с семьей, подругой, женой, детьми и друзьями. В буфете свободно продавалась водка, которую закусывали тут же бутербродами. Около стенда с турнирной таблицей чемпионата часто можно было увидеть болельщиков двух противоборствующих команд – они спокойно обсуждали шансы на успех в предстоящем матче.
Рождение футбольного фанатизма в СССР датировано семидесятыми годами XX века. Впервые человек в шерстяном красно-белом шарфе московского «Спартака» появился на трибунах в 1972 году, и это символизировало собой начало фанатского движения.
Через пять лет, когда «Спартак» находился еще в первой лиге чемпионата СССР, у клуба появился свой моб. Члены этой бригады уже тогда могли похвастаться наличием фанатских атрибутов – шарфами и шапочками, связанными родственниками, а также изготовленными своими руками знаменами. Тогда же у них появились и первые кричалки. Когда парни в красно-белых шарфах начинали зажигать на трибунах, остальные зрители смотрели на них, а не на поле. Отношение милиции к фанатам поначалу было достаточно лояльным. Позже пришла директива сверху, что весь этот саппорт явление антисоветское, и понеслось... Если болельщик шел на стадион с флагом, то преспокойно мог загреметь в отделение. Поэтому наиболее продвинутые фанаты полотнища стягов обматывали вокруг тела. Так и шли на стадион - словно бойцы Красной армии со знаменем полка в атаку. Позднее стражи правопорядка у входа на стадион стали отбирать не только флаги, но и розетки, значки, футболки. Таким образом, саппорт-культура, едва зародившись в столице, была тут же задушена.
Другими словами, футбольный фанатизм тогда был делом рискованным. Советский Союз жил за «железным занавесом», и любые течения, не санкционированные партией, считались нездоровыми происками капиталистического Запада. В чем только не обвиняли задержанных фанатов – от шпионажа в пользу сионистской разведки до участия в мировом заговоре против СССР!
Едва с трибун начинали скандировать кричалки, как туда сразу же бросалась милиция. Советские болельщики не имели никакой возможности хоть что-нибудь узнать о фанатах из других стран. В Союзе существовала информационная блокада относительно всего, что было неугодно коммунистической партии.
Однако запреты действовали лишь до поры до времени. Настоящим же идеологическим прорывом можно считать скандальный видеосюжет в «Международной панораме» в 1972 году. Речь шла о панках, а звуковым фоном была одна из песен группы «Sex Pistols». Диктор возвестил с экрана: «А теперь мы поговорим об обществе без будущего, о детях, не знающих детства, о подростках, погрязших в гнилом чреве капитализма». После чего миллионы советских людей воочию увидели позорную, по мнению редакторов телепередачи, картину западной действительности. Девяносто девять процентов зрителей негодовали по поводу возмутительного вида молодежи с разноцветными волосами. Но оставшийся один процент создал в СССР панк-движение.
За первым сюжетом последовал второй. В нем показали один из английских стадионов, а также размахивавших флагами местных саппортеров, раскрашенных во все цвета радуги и явно уже принявших на грудь.
Этот трехминутный ролик из «Международной панорамы» пробудил во многих советских болельщиках дремавшее внутри чувство. Они хотели не просто любить свой клуб, но и ощущали потребность поделиться своими эмоциями с окружающими.
Но так как открытый саппорт активно запрещался властями, приходилось действовать иначе. «Спартачи», например, стали носить повседневную одежду двух цветов – красного и белого. Милиционеры понимали, конечно, в чем подвох, но поделать ничего не могли. Так же вскоре стали поступать фанаты других команд.
В Союзе всех саппортеров упорно называли словом «болельщики», а новомодный сленговый термин «фанат» воспринимался партией и КГБ в штыки. А как же – явная антисоветчина. Слово западное, и черт его знает, что там за ним кроется. И вообще слово «фанат» по смыслу очень близко к слову с явно негативным оттенком «фанатик», означающим болезненную, граничащую с религиозным обожанием страсть к чему-либо.
Тем не менее к середине семидесятых годов фанатское течение имело место в ряде крупных городов Советского Союза – Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси. Конечно, активных фанов, в силу противодействия властей, было немного – от нескольких сотен в Москве до десятка парней в Тбилиси.
Многие болельщики смотрели на них с завистью и восхищением, и лишь милицейские отряды, отправлявшие саппортеров в отделения после каждой игры, остужали их пыл пополнить ряды сподвижников чужеродной социализму субкультуры. Первые мобы по мере сил пытались увеличить численность своих рядов. Так, фаны «Спартака» перед матчем собирались на секторе и громко кричали: «Спартак! Все сюда!»
С семидесятыми связана и практика выездов, уже получившая к тому времени в европейском фан-течении статус культовой. Начало ей в Союзе положили фанаты московского «Спартака». Впервые спартачи отправились на организованный выезд в 1977 году: сорок человек с комплектом атрибутики укатили на автобусе в Минск. Вскоре дебют состоялся и у киевской бригады. Уникальной получилась первая выездная акция тбилисских фанатов. В количестве десяти человек они прибыли в Москву, где были немедленно арестованы нарядом милиции, посажены в изолятор внутреннего содержания и на следующий день выдворены из столицы обратно в Грузию.
Фанаты в СССР были сродни героям – им приходилось преодолевать огромные расстояния, чтобы увидеть матч любимой команды в гостях. А ведь при этом в Совдепии делалось все возможное, чтобы не допустить подобных выездов.
Но с того момента, как на пост Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза вступил Михаил Сергеевич Горбачев, все в корне изменилось. У советских болельщиков появилось куда больше свободы для самовыражения, чем они сразу же активно воспользовались. Ряды фанатов стали пополняться с пугающей для правоохранительных органов скоростью. Теперь молодые люди на трибунах все чаще и чаще позиционировали себя как активные саппортеры. Это выражалось как визуально – в ношении аксессуаров и атрибутики, так и практически. Некоторые московские бригады только на выезды привозили по 250–300 человек. Вполне естественно, что такое число фанатов уже превышало критическую отметку безопасности общественного порядка. При Горбачеве для Советского Союза приоткрылось окно на Запад, и новоявленные советские фанаты наконец узнали-таки, что из себя представляет саппорт в Европе. И тут Союз вздрогнул. «Совки» поняли, что драки являются одним из неотъемлемых компонентов любого моба и любой фирмы.
Столкновения между болельщиками двух разных команд время от времени случались и много ранее. Но это были не спланированные акции, а хаотичные побоища стенка на стенку. Причем обе «стенки» обычно находились в подпитии.
Хотя были исключения из правил. В 1947 году 15 мая сталинградский «Трактор» принимал на своем поле московскую команду ВВС, которая считалась в то время самой «блатной». Она была создана по инициативе сына Сталина (за глаза ВВС называли «ватага Василия Сталина»), и в нее вошли лучшие игроки СССР. В Сталинграде «летчики» вели себя и в гостинице, и на поле весьма некорректно: разгромили несколько номеров и спровоцировали не одну потасовку во время матча. В итоге разозленная местная публика не только забросала московских футболистов с трибун подручными предметами, но и после матча атаковала гостей. В Союзе это был первый инцидент подобного рода.
В 1955 году в Ереване во время игры «Спартак» – ОДО (Свердловск) разгоряченная местная публика атаковала сначала приезжую делегацию, а потом вступила в схватку с милиционерами.
Ожесточенные столкновения между болельщиками возникали и в 1956 году («Динамо» Киев – «Торпедо» Москва), и в 1960-м (ЦСКА – «Динамо» Киев), и в 1961-м («Динамо» Тбилиси – «Спартак» Ереван), и в 1970-м («Торпедо» Кутаиси – «Пахтакор» Ташкент).
Но такого жестокого побоища, которое возникло в 1987 году в Киеве между теперь уже фанатами местного «Динамо» и московского «Спартака», Советский Союз еще не знал.
И та и другая сторона интерпретируют эту акцию по-разному. Вот как описывает ситуацию Сергей, фирмач киевлян, поучаствовавший в той схватке.
«Мясные ходили по центру города. Уже пьяные, на глазах у всех лезли к местным девчонкам, грубо отвечали официанткам в летних кафе. Мы стояли рядом, они нас видели, но ничего не говорили. Теперь я думаю, что они нас провоцировали».
А вот какова версия другой стороны:
«Нас было человек двести пятьдесят, может быть. Ясное дело, в поезде выпили – впервые таким большим движем ехали. Все началось на вокзале. Мы только из поезда выползать начали, а на нас человек сто сразу кинулось. Даже не знаю, сколько их было на перроне, не меньше тысячи, наверное. Они были без говна – по крайней мере я у них ничего в руках не видел. Месилово было знатное. Я сам в драку полез, когда опрокинули моего друга и за ноги потащили по асфальту в глубь их толпы. Мы видели, что их гораздо больше, и некоторые из наших пацанов застремались немного и стали вбегать обратно в вагоны, некоторые орали: „Милиция! Милиция!“ Впервые на моей памяти ментов звали. Как потом оказалось, это левые были (левыми у спартачей зовутся болельщики, не вступающие в схватки, правыми – истинные фанаты). Ну, с ними потом-то мы разобрались. Некоторые из них в вагоны вбегали за нашими, одному из Киева там даже голову чем-то проломили. Нет, эта падаль выжила, вообще в махаче никого не убили, все целы остались. Страшно было. Первая на моей памяти такая жестокая и массивная драка».
Спартаковцы прибыли в город десантом из трехсот человек, а киевлян было до трех тысяч. Столкновения между разрозненными группами болельщиков возникали еще до начала матча в нескольких районах украинской столицы, на встрече дублирующих составов команд, в перерыве игры.
Киевляне некогда дружили со «Спартаком» и много переняли у него в плане культивации фанатизма – вплоть до некоторых кричалок, в которых вместо «Спартак» они вставляли «Динамо», но после полуфинала Кубка СССР в середине восьмидесятых этой дружбе пришел конец.
«Спартак» всегда все делал первым – так уж сложилось, что именно фаны красно-белой команды были первопроходцами на неосвоенной ниве зачинающейся субкультуры. Нынешний их ривал с ЦСКА уходил корнями в далекое прошлое, а первая массовая схватка между фанатами этих команд состоялась в 1980 году, когда «Спартак» и ЦСКА встречались между собой в «Лужниках». На трибуне «B» сидело около двадцати тысяч спартачей, тогда как трибуна «D» вобрала в себя примерно двести человек в красно-синих майках. «Спартак» победил в дерби со счетом 3:1, а фанам ЦСКА пришлось ой как нелегко. Мало того что в течение всех девяноста минут игры они выслушивали нелицеприятные скандирования в свой адрес, мало того что их команда проиграла, да еще и после матча им досталось по всем статьям. Многократно превосходящий их по численности моб «Спартака» напал на армейских фанатов в метро, и те обратились в бегство.
Потерпев поражение в неравном бою, фанаты ЦСКА стали реорганизовывать свое движение. Армейский моб увеличился в несколько раз и оброс мускулами. Видимо, памятный бой с красно-белыми оказал определенное влияние на дальнейшие акции фанатов ЦСКА. Самые известные движи они проводили именно в метро, где отлавливали саппортеров красно-белых. Особо дурной славой среди врагов армейцев пользовалась станция метро «Каширская», где одновременно пребывали в ожидании жертв около ста фанатов ЦСКА.
Страны, не входящие ныне в Советский Союз, тоже пытались идти в ногу с набирающим обороты фэн-маховиком. 4 октября 1987 года в Вильнюсе состоялся матч, в котором местный «Жальгирис» принимал ленинградский «Зенит». В Литву приехало примерно сто пятьдесят саппортеров с берегов Невы, благо в тот же день в Вильнюсе играл и баскетбольный клуб из Ленинграда. «Спартак» встречался с местной «Статибой».
Надо сказать, что главной примочкой в тактике вильнюсских фанов в то время была резкая внезапная атака и моментальное бегство. Все «зенитчики» стояли в очереди в кассу стадиона, когда их атаковали лабусы в количестве трехсот человек. В приезжих фанатов полетели камни, что сразу же вызвало ответную реакцию. Так как местные использовали говно – то есть кидали камни и арматуру, ленинградцы тоже не стали стесняться в выборе оружия. Минутная драка с применением камней, ремней и бутылок завершилась победой фанов «Зенита», – большая часть прибалтов бежала, а еще десять человек остались лежать на земле с увечьями разной степени тяжести.
Вильнюс считался проблемным городом и раньше – из-за кинжальных атак лабусов. Но теперь вильнюсские милиционеры окружали приезжих фанатов, оберегая их от посягательств активных саппортеров «Жальгириса».
Таким образом, когда Советский Союз прекратил свое существование, практически каждая бывшая республика, ставшая самостоятельным государством, стояла на пороге перемен, в том числе – и в околофутбольном мире.
Самой первой субкультуру организованного саппорта освоила Россия. В России сложилось крайне негативное отношение к футбольному фанатизму, навеянное истеблишментом. Благодаря глубоким корням «совкового» мировосприятия фанат воспринимается как хулиган. Но футбольный фанат – это не всегда хулиган, или, по крайней мере, не хулиган в первую очередь. Футбольный фанат – это человек, являющийся носителем саппорткультуры со всеми ее принципами и ценностями, ее специфической практикой и глубоким символизмом.
После распада СССР фан-движение в России стало развиваться семимильными шагами. Демократия позволила упасть железному занавесу, и теперь российские болельщики могли видеть, как обстоят дела с саппортом на Западе, проецируя новое для себя течение на современную Россию. Локализация движения футбольных фанатов как части общей субкультуры произошла в двух городах – Москве и Санкт-Петербурге. Остальные населенные пункты России располагают лишь небольшими активными мобами, в то время как обе столицы благодаря многочисленности населения и возможности сублимировать и ассимилировать любые социокультурные явления стали настоящими флагманами организованного саппорта.
Впрочем, и сама система саппорта стала меняться. В столице слишком сильно подражали английским фанатам (у которых, к слову, все обстоит не так прекрасно, как описывается в книгах Дуги Бримсона). Мобы Москвы перешли непосредственно к околофутбольному хулиганизму – они не ставили своей целью посещение матчей любимого клуба, главным стали «третьи таймы» – выяснение отношений с саппортерами противника. То есть возникла ситуация, когда фирма ставится выше клуба.
Айваз Маннанов
"Я - фанат"
Комментарии 6