7-кратный чемпион России в составе «Спартака», бывший защитник сборной Дмитрий Хлестов дал большое интервью.
«Гаврилов держит свою штангу»
— В 50 лет вы находитесь в сумасшедшей форме – ноль граммов лишнего веса. У вас личный диетолог?
— Нет. Я все ем, все пью, но… в меру. Чтобы держать вес, ты должен понимать свой организм, что ему надо, что не надо. За кружкой пива могу подробнее рассказать об этом.
— Вы сейчас играете за ветеранов?
— Да, двигаюсь, но не в максимальном темпе. Команда заявлена в ЛФЛ. Играем восемь на восемь. И напряженных матчей там нет.
— Какой состав? Самый топовый, который мы помним по 90-м?
— Да, есть ветераны «Спартака», других клубов 80 — 90-х годов. Кто свободен, тот приезжает. Плюс сборная РФС.
— Кто еще в таком же порядке, как и вы?
— Да все в порядке. Валерий Шмаров, Дмитрий Кузнецов, Сергей Шавло, Сергей Кирьяков. А они старше меня.
— Почти сборная мира.
— Согласен.
— Юрий Гаврилов приезжает?
— Приезжает. Штангу свою держит — и замыкает. Отдает и забивает.
«Как слепой котенок повторял за Поздняковым и Суслопаровым»
— Вернемся как раз в конец 80-х. Расскажите, как попали в «Спартак»? Вы ведь заканчивали школу «Смена».
— Начнем с самого начала. Это был первый класс, мы тренировались на хоккейной коробке. Как мухи, человек двадцать, бегали за одним мячом, а через две недели нас вывели на большое гаревое поле. Первого попавшегося мальчика поставили на ворота, а меня правым защитником. Это был первый опыт. Как правым защитником меня поставили, так, видно, и судьба пошла.
Потом был небольшой провал, я играл за обычную школу в залах. Это был уже третий класс. И как-то после матча к нам зашел какой-то дяденька, указал на некоторых ребят и велел прийти в «Смену». Мы с ним, кстати, до сих пор общаемся. Я пришел, и от звонка до звонка прошел всю школу, никуда не уходил, ни в ЦСКА, ни в «Динамо», ни в ФШМ.
Потом меня пригласили в «Динамо-2», где я потренировался две недели. Мне сказали, что я слабенький. Мол, приходи на следующий год. А через три дня нас – троих человек – повезли в дубль «Спартака».
Нам повезло, что дубль тренировался вместе с основой. И это был золотой состав 1989-го года. Я смотрел на Позднякова, Базулева, Морозова, Суслопарова, как и что они делают на поле. Как слепой котенок повторял за ними, ни на что больше не обращал внимания. Только тренировка – дом – двор – игра.
«Сейчас в Тарасовке неинтересно»
— Когда только пришли в «Спартак», кто произвел наибольшее впечатление?
— Да я не думал об этом. Играл против Черенкова, Шмарова, Мостового, Родионова, Шалимова. Там была такая банда! Я не то чтобы впечатлялся кем-то, просто от них набирался опыта. У меня шел быстрый рост… Сейчас, конечно, проблема, что все тренируются отдельно друг от друга. И опыт брать не у кого.
— В том «Спартаке» никаких группировок не было?
— Не было. Основа и дубль играли вместе — и жили практически вместе. Мы даже на матчи ездили вместе, потому что сначала играл дубль, а потом основа.
— Тарасовка сильно изменилась за последнее время?
— Я давно там не был. Думаю, что у каждого времени своя Тарасовка.
— Небо и земля?
— Сейчас там неинтересно. Скучно.
— А с кем вы жили в номере?
— У меня было два соседа – Юрка Ковтун и Вадим Евсеев. Но на сборах жили с Евсеевым.
«Помню, как в 1997-м в Волгограде зашел в самолет, а вот как вышел – не помню»
— Вы обладатель уникального трофея – последнего в истории Кубка СССР, который завершился уже после развала Союза. Помните свои эмоции от той победы? Там же три украинские команды снялись сразу по ходу турнира.
— Помню только, что мы выиграли 2:0 у ЦСКА в финале — и все. Больше ничего в памяти не отложилось. На самом деле игр, которые по-настоящему запомнились, за двадцать лет карьеры набралось немного — можно по пальцам сосчитать.
— У вас и семь чемпионств в «Спартаке» смешались?
— Ну почему. Золотой матч в Волгограде отложился. Помню, как заходил в самолет. А вот как выходил, уже не помню. По видео надо восстанавливать. (Улыбается.)
«Прозвище Барези дал Карпин или Черчесов»
— У вас в «Спартаке» было прозвище Барези. Кто и когда его дал?
— Или Карпин, или Черчесов. Кто-то ляпнул что-то — и понеслось. До сих пор рефлекс остался.
— Вам импонировала игра Франко Барези?
— Я тогда даже не знал, кто это такой. Надо спрашивать у ребят, почему так назвали. Наверное, в профиль было какое-то сходство. Хотя меня и с другим итальянским защитником сравнивали. Уже не помню фамилию. На него тоже вроде бы был внешне похож.
— Вам, создается впечатление, все равно, с кем играть. Кто соперник, какой матч – совершенно без разницы.
— Так и есть. Будь то «Реал» или «Океан» из Находки – мне все едино. Да хоть «Щелково». Футбол – он и есть футбол.
«Не знал, как выглядят Рауль и Савио»
— Про вас рассказывают такую байку. Идет разминка перед Лигой чемпионов, подходит тренер – и говорит, что на вашем фланге у «Реала» играют Рауль и Савио, левоногие ребята, так что надо быть поаккуратнее. А вы якобы в ответ спросили, а как они выглядят. Было такое?
— Романцев такого не говорил, это точно. Была установка, и нам сказали, как именно мы должны играть. Но я тогда действительно не знал, кто такие Рауль и Савио. Вообще… Из звезд только про Зубастика слышал, когда играли с «Интером». У меня дня за три до матчей шла какая-то накрутка в голове. Особенно если это Лига чемпионов. Колени тряслись. А когда давали свисток, было уже все равно, кто, что. Пошла работа.
— То есть, из топов вы запомнили только Роналдо?
— Ну, не только. С Бебето общался, когда он приезжал. Помню Ромарио. Ну а что Роналдо? Десять человек бьются у «Интера», ему мяч кинули, он налегке убежал. Красавец.
«Я был в шоке, как Черенков делал такие передачи»
— Кто самый сильный футболист, против которого довелось сыграть?
— Тот же Бебето – не то что сильный, просто неприятный из-за своих качеств. Ты на команду играешь, бежишь помогать вперед, потом назад, а нападающий стоит, ему дали мяч, он побежал и забил. Бебето был маленький, какой-то пластилиновый, неудобный. Вот и Черенкова тоже называли пластилиновым. Его цепляешь, а он раз — перевалился через ногу и убежал… Бразильские нападающие самые неприятные.
— А Стоичков?
— Тоже.
— Кого могли бы назвать самым сильным партнером?
— Для меня это Федор Черенков. Просто бог. Был матч Лиги чемпионов в Москве, не помню с кем, с «Легией», возможно (имеется в виду игра 1993 года с «Лехом», в которой Черенков вышел на замену на 40-й минуте, а Хлестов забил победный мяч на 81-й). Я отдал ему пас, побежал под стенку, вбежал в штрафную, он от меня отвернулся и я поник. Но тут мяч… оказался у меня в ногах! Прямо перед вратарем! Я был в шоке, не мог понять, как он сделал такую передачу.
Еще один момент был на турнире в Германии. Мы играли в зале: Попов, Карпин, я и Черенков. Он встал в центре и смотрит на нас. Мы отбиваемся, мяч отнимаем, отдаем ему и бежим. Прибегаем, разворачиваемся, он раз кому-то мяч отдает — и человек оказывается перед пустыми воротами. Мне как-то такой выложил, я от неожиданности даже в пустые на забил.
Когда дубль и основа вместе тренировались, как он корпус ставил! Бегу у Родионова перехватывать мяч, он раз, поставил корпус, я ударился в него, и Родионов один на один ушел. Вот такие моменты я запоминал. Поэтому и рост шел.
«На голы «Реалу» и КАМАЗу одна реакция»
— У вас была манера — в самом начале запугать соперника, чтобы он чувствовал себя скованно. Так?
— Нет, это не запугивание. Я просто ловил в корпус при приеме мяча. Или при развороте.
Вот, скажем, играли в прошлое воскресенье – и я два раза принял на бедро. Но я никого не бью просто так. Хитростей на поле много. Я в молодости набрался этого у возрастных ребят. А сейчас молодежь ничего не понимает. Роналду, Зидана делают, а что будет дальше после этих финтов – будто и не важно. Хотя это самое главное. Финт ради финта никому не нужен.
— Возвращаясь к «Реалу». Вам удалось забить на «Сантьяго Бернабеу», хотя голов у вас в карьере набралось немного…
— Я помню их почти все. И тот гол, разумеется, тоже.
— Это ведь разные эмоции: забить КАМАЗу или «Реалу»?
— Честно? У меня одна и та же реакция. Единственное, когда я забил «Ростсельмашу» в гостях, то палец вверх поднял после гола. Сам не знаю почему. Обычно я забивал и бежал назад. Тогда просто перебросил вратаря – увидел, что он вышел из ворот. А с «Реалом» — Цымбаларь на меня подал. До сих пор не могу понять, почему я тогда на угловой пришел. У меня в «Спартаке» не было такой роли.
«На Горлуковича посмотришь – и вперед идти не хочется»
— Не любили подключаться в атаку?
— Я поддерживал первую волну контратаки. А дальше занимался своим делом.
— Устрашали соперника?
— А что его устрашать? Это Горлукович своим взглядом устрашал. На него смотришь, и вперед идти не хочется. Есть очерченный квадрат, куда нельзя заходить. Это и есть игра защитника.
— Подкалывали Горлуковича в команде?
— Нет.
«Дома валяется майка олимпийской сборной СССР»
— Давайте поговорим о сборной. На взрослом уровне вы дебютировали под непонятной тогда никому аббревиатурой СНГ.
— Особых эмоций не было. Пригласили значит пригласили. Есть цель — и надо ее выполнить. Я уже говорил, что мандрадж был только до матча. Будь то игра с «Шинником» или со сборной Франции. Идет кипение. А так, игроки в сборной одни и те же. У Садырина армейцы были, но все равно я же их всех знал. Потом большинство составляли спартаковцы. Поэтому сильного давлении не было. Просто выходил и делал свою работу.
— Мандраж должен быть перед любым соперником?
— Это у меня так. Как у других, не знаю. До матча час, ты приходишь в раздевалку, переодеваешься, особо нечего делать. Я брал пластырь, сидел и наматывал его на палец. Нерв пошел. Даже в «Щелково» так делал. Не важно, какая это лига.
А по молодости самые памятные — три матча за олимпийскую сборную СССР. Это я уже сейчас понимаю, какой тогда был уровень. Дома валяется тренировочная майка с гербом СССР. Прикольно.
«Романцев хотел выпустить на замену, а я не смог зашнуровать бутсы»
— В 1994 году вы поехали на чемпионат мира в составе сборной России. Америка вас поразила?
— Так это был 1994-й, а мы в Штаты еще в 1992 году ездили. И еще раньше, в 1989-м, наверное. Тур со «Спартаком», играли с их сборными. Два матча помню. Тогда еще Карпин был, Бушманов.
Как-то, сижу в запасе, холодно, ветер — и после 30-й минуты прямой ногой Бушманову лицо сносят. Романцев меня выпустить хотел. А у меня руки замерзли. Бутсы надел, а шнурки завязать не могу… Он смотрит на это: сиди, говорит, [неценз.]. Другого выпустил в итоге.
После этого, я когда в запасе сидел, всегда в полном обмундировании.
А потом, в 1992-м, летал в Америку уже со сборной Садырина (на самом деле – Анатолия Бышовца). Тогда еще в Сан-Сальвадор была сумасшедшая поездка. Товарищеский матч с местной командой.
«В Гонконге Шмаров стукнулся о стеклянную дверь»
— Какая страна поразила вас больше всего?
— Гонконг. Это была моя вторая поездка за рубеж. Прилетели на турнир со «Спартаком». Там стоэтажные дома стоят стеклянные. Двери тоже стеклянные, и непонятно, то ли стекло там, то ли нет. Мы потом руками щупали воздух, после случая со Шмаровым, который стукнулся о дверь. В 1989-м все это было в новинку.
Потом Япония удивила. В итоге за три – четыре года весь мир облетел. Потому сейчас сижу дома и не жужжу.
— А в Америке-то понравилось?
— Чемпионат мира, конечно, был веселый. Народу биток везде. А в 1989-м со «Спартаком» вообще ничего не прочувствовал. Сыграли матч — нас повезли в Майами на какой-то берег. Утро, туман, ничего не видно. «Где Майами-то?» — спрашиваем. Сели в автобус, поехали обратно.
В Нью-Йорке были с пересадкой. Рейс задержали на четыре часа. Мы когда потом зашли в самолет, нам аплодировал весь экипаж. Мол, какие молодцы, что вообще пришли, потому что люди четыре часа ждали нас в самолете.
По сути, Америку видел только сверху — из самолета. Эти башни в Нью-Йорке запомнил, Статую Свободы. Мы рядом с ней пролетали. Это была лучшая экскурсия.
«Подписал «письмо 14» на автомате»
— Во время чемпионата мира никуда не выбирались?
— Нет. Мы как прилетели в один город, так там и сидели. Только в Детройте со шведами играли, а потом сразу назад. По городу не гуляли. Сидели с Бесчастных, шарик гоняли. Игра такая электронная. Никому не советую. Потом всю ночь этот шарик снится.
— Матч с Камеруном, в котором Олег Саленко забил пять мячей, врезался в память? За четыре года до этого на ЧМ-1990 камерунцы, как многие считают, сдали нам игру последнего тура. А тогда, в 1994-м, все чисто было?
— Не знаю, нужно им было что-то или нет. Мы были молодые – 20-21 год, вышли, сыграли. Главное, нам дали премиальные за победу, и слава богу. Плохо только, что из группы не вышли.
— Вы бесконфликтный человек. Как же ваша фамилия оказалась перед ЧМ-1994 в «письме 14»?
— Да я вообще не в курсе был, о чем речь. Какого тренера ребята хотели. Сказали нам что-то, а мы еще спали, потому что был тихий час. Мне вообще было все равно, кто нас поведет на турнир: Садырин, Романцев, Игнатьев, Бышовец… Нужно спрашивать у тех, кто составлял письмо. А я подписал пустой листочек. Как всегда. Никаких цифр там не было. (Смеется.)
«Немецкие врачи очень неудачно поставили в колено спицу»
— Евро-1996 вы пропустили из-за тяжелой травмы. Помните, как ее получили?
— Побежал, перебросил вратаря. А он меня наказал. Сейчас смешно, а тогда было грустно. Все уже поставили крест на мне. Почему-то когда переломы или тяжелые травмы, на тебе ставят крест. Три месяца я восстанавливался.
Немцы очень неудачно поставили мне спицу, очень длинную. Пришлось раньше времени ее снимать. Помню, как-то, гулял с дочкой на ВДНХ, и у меня заклинило в колене. Доскакал с коляской до дома на одной ноге, позвонил врачам, поехал в ЦИТО. Они снимок сделали, говорят надо спицу снимать, иначе ты потеряешь колено – мениск вылетит.
Эта спица уперлась прямо в мениск. Снимали ее в Германии. И вот еще три месяца восстановления. В 1996 году я впервые попал в заявку на золотой матч с «Аланией». Сидел в запасе и больше всех потом отмечал чемпионство. Мне все равно дали золотую медаль. Седьмую по счету.
«Доминирование сборной России на Кубке Легенд – загадка природы»
— Та ваша травма случилась в Германии, во время предсезонного мини-футбольного турнира по типу нынешнего Кубка Легенд.
— Да. Мы тогда каждый год ездили на сборы. Все были очень недовольны, что меня там сломали. Из-за меня перестали туда ездить. Романцев обиделся. Жалко, конечно.
— Турниры были интересные?
— Конечно. И заработок шел, и тренировочный процесс. Там был небольшой призовой фонд, но все равно приятно. Сосиски можно поесть, пиво попить.
— Кубок Легенд похож на тот турнир?
— Один в один.
— Почему у сборной России в Кубке Легенд такое большое преимущество над остальными?
— Это загадка природы… У всех свои задачи. Иностранцы приезжают к нам в Москву, а нам перед зрителями не хочется проигрывать. Мы говорим, давайте мы к вам в Португалию или Испанию приедем. Вы нам пиво налейте — и возите по полю, как хотите.
«Девушка-судья держала линию: фол значит фол. Не надо было»
— Последний Кубок Легенд закончился скандалом. Что там произошло?
— Да детский сад. Не было никакого скандала. Это ветеранская игра, и надо понимать, как правильно судить. Не надо слепо следовать правилам. А там девушка держала линию: фол значит фол. Кто-то кого-то послал, она красную карточку дала. Надо было где-то мимо пропустить.
Это ж ветераны. Если кто-то упал, кричит – ничего страшного. Шоу это, елки-палки. Просто привезли народу иностранных звезд показать.
— Хорошо еще, что Широкова не было. А то судье не поздоровалось бы…
— Ну, да. На том фланге еще Егорка еле сдержался.
— После турнира никто ни на кого зла не держит?
— Нет, конечно. Все вместе собираемся. По кружке пива. Все успокаиваются. Да никто не напрягался даже после этого.
— А иностранным звездам, которые приезжают, в Москве нравится?
— Если приезжают, значит, нравится. Мы бы тоже не отказались к ним съездить.
«Моду на «докторов Пфайферов» не понимаю»
— Возвращаясь к вашей травме. Получается, не обязательно оперироваться за границей, в той же Германии?
— Совершенно верно. Думаю, в Москве, в России не хуже спортивные врачи, чем в Германии или Израиле. А у нас до сих пор в футболе мода. Чуть что – сразу едем за границу. К какому-нибудь доктору Пфайферу.
— Он многое перевидал.
— Мне мениск в его клинике вырезали, помазали. Спросили: «Нормально?» Нормально» — отвечаю. Вот и все лечение.
— Зеленкой помазали?
— Зеленкой вообще была бы сказка.
«Песок – лучшее лекарство»
— Вам приходилось разговаривать с Романцевым на повышенных тонах?
— Нет. Никогда такого не было. Олег Иванович — неконфликтный. Его оценка выражалась в том, попал ты в состав или нет. Без лишних разговоров. Человек грамотный. Он все видел, правильно оценивал. Если у меня был спад, Романцев мог и на три месяца убрать. А я ничего, не обижался. Готовил потом себя на песочке без выходных.
— У вас такая методика: тренироваться на песке?
— Случайно вышло. Век живи, век учись. Ты должен сам свой организм изучать. Мне как-то вырезали жировик, когда с французами играл на уколах. Так вот, мне его вырезали, и я неделю ничего не делал. Потом поехали в Израиль. Я по кругу бегаю, и каждое движение чувствую. У меня отдает. День, два на сборах. А у нас в Израиле было поле, и внизу песок вокруг него, теннисные корты, лимонное дерево. Я все время ходил, лимоны рвал, чтобы с Вадиком Евсеевым лишнего веса не было. В общем, мяч улетел, я говорю: «Пойду, схожу за ним». Спускаюсь, семеню за мячом по песку, беру мяч, обратно бегу, бросаю. И в этот момент подумал, что я ничего не почувствовал в ноге. На поле выхожу – чувствую. Обратно побежал – пять не чувствую. И потихонечку начал бегать туда-сюда. И у меня это отложилось. Любое восстановление, травмы, мышцы не мышцы – сразу бегу на песок.
— В общем, лучшее лекарство от Дмитрия Хлестова – это песок?
— Да. Ты не чувствуешь никакой боли и физику набираешь очень быстро.
«Пиво после нагрузок – самое оно»
— Вы сказали про лишний вес Евсеева. Были за это штрафы у Романцева?
— Были. Сто грамм – сто долларов.
— А если ты приехал с килограммчиком?
— Ну, нам давалось какое-то время после отпуска, чтобы скинуть. Два-три дня.
Я скидывал быстро. Игровой вес – 76 кг. Если весы показывали больше, тут же чувствовал дискомфорт. Лимончик, кстати, немного сжигает. Поэтому пиво с лимоном пили после тренировок.
— Кто больше всех в «Спартаке» мучался с весом?
— Да все мучались.
— Как Заза Джанашия в «Локомотиве», который спал в болоньевой куртке?
— Сердце сажал себе… У нас Дмитрий Ананко боролся с килограммами. Ты приходишь на сборах на ужин, а там шведский стол. Так тяжело это выдержать. Вот она курица, индейка на сметане…
— Вы часто говорите о пиве, но вроде бы не употребляете алкоголь.
— Крепкий – нет. Больше пяти градусов тяжело идет. А пиво после нагрузок – самое оно. Но только без чипсов.
— Чипсы — зло?
— Относительное. Как мне недавно рассказали, когда много их ешь – долго разлагаешься.
— Кто это сказал?
— Сосед по дому.
«После паса Панову на «Стад де Франс» думал, куда ж я шлепнул»
— В легендарном матче с Францией в 1999 году вы после голевой передачи на Панова схватились за голову. Почему?
— Пошел на перехват, как нас учили. А когда идешь на перехват, надо знать, кому отдавать. Увидел дядю Сашу — и хотел ему низом выложить пас. Но почему-то мяч пошел верхом. Думал, куда я шлепнул…
Когда пересматривал потом момент, понял, что низом пас на самом деле никак не проходил. Но на поле это оценить нельзя. А хорошая передача, как говорится, не пропадает.
— С Пановым обсуждали этот момент?
— Да я ему позавчера такой же дал. И две недели назад тоже. Мы сейчас играем с ним в одной команде. И он с моих передач забивает.
— Эмоций от победы над Францией было много?
— Кто-то показывал фотографию. Я, Сашка… Мы уже одетые сидим, и на лицах ноль эмоций. Вообще. Мы так наелись! И на коленях семь метров проезжали… Ты сидишь, как обреченный. Что-то понимаешь только через несколько дней. А на фото этом мы сидим, наевшиеся, еще костюмы неудобные. И такие убитые. В своем мире уже. Думаешь, дайте мне кружку пива, чтобы успокоиться. Больше ничего не надо.
— Все усилия той команды перечеркнул матч с Украиной и гол Шевченко после ошибки Филимонова. О чем потом был разговор с вратарем в раздевалке?
— Да ни о чем. Мы с Лехой Смертиным что-то обсуждали. А Сашка пришел, накинул полотенце, взял сумку и ушел. Не знаю, мылся он или нет.
— Он тяжело переживал тот момент?
— Понятное дело. Я с ним эту тему не затрагиваю… Но все ошибаются. Гроббелар, когда с «Ливерпулем» играли, сколько привез. И ничего. Хотя мог бы уйти с поля минуте на десятой. Там такие ошибки были, с голом Шевченко не сравнить.
«До сих пор могу сказать что-то по-турецки»
— У вас в конце карьеры был еще турецкий «Бешикташ». В какой момент поняли, что надо уходить из «Спартака»?
— Мне было 29. Пошел к Олегу Ивановичу, говорю: «Хочу попробовать себя в зарубежном клубе. Можно уехать?» А предложения всем поступали. Мы же неплохо в Лиге чемпионов играли. Но Романцев не торопился распускать команду, отдавал игроков по одному, по двое. Иначе все развалилось бы гораздо раньше.
Вот и моя очередь пришла, когда возник «Бешикташ». И я доволен, что поехал в Турцию. Для меня чемпионат был нормальный. Не Англия, не Италия, где нужно было рубиться. Турецкий футбол от российского ничем не отличается. Играют три-четыре ведущие команды.
Поля хорошие, трибуны, болельщики. Не нравилось только, что местные скандировали: «Клестов, Клестов». Поэтому в гостях играл лучше, чем дома.
— Учили язык?
— Да. Я ведь английский не знал.
— Сейчас турецкий помните?
— Могу что-то сказать, машинально. Когда приехал туда, мне дали переводчика. Он сразу написал футбольные термины. Я их в течение месяца выучил. Потом потихоньку начал учить бытовые слова. Если жить в стране, любой язык можно выучить, не напрягаясь.
«За два года в Турции заработал больше, чем за всю предыдущую карьеру»
— В Турции действительно все помешаны на футболе?
— Конечно.
— Вы могли спокойно пройти по городу?
— Вообще нет. Два года сидел дома и втихаря выезжал с семьей на море. Кепку натянул — и пошел… В Турции челноки были, наши бизнесмены. С ними общался. Но в кафе, в бары не заходил. Иначе на следующее утро весь Стамбул об этом знал бы.
— Правда, что за два года в «Бешикташе» вы заработали больше, чем за всю предыдущую карьеру?
— Правда. Поэтому из «Спартака» и стремились уехать. Все ради заработка. Так-то никто бы никуда не рвался.
— Какую самую большую покупку совершили на турецкие миллионы? Может, дорогое авто купили?
— Я сдерживался. И до сих пор сдерживаюсь.
— Но машины – ваша слабость?
— Нет. Спокойно отношусь. Но если увидите БМВ-трешку черную с белым капотом – знайте, это моя.
«Сейчас молодежи обязательно надо повозить. Сложно это»
— Много лет назад в передаче «Вы — очевидец» показывали сюжет о футболисте «Спартака», салон машины которого весь был завешан детскими игрушками…
— Было дело. Повесил несколько игрушек для дочки. Но телевизионщики все это дело усилили. Со всех машин собрали игрушки – и мне в салон. Чтобы яркий сюжет сделать. Так что к реальности это все не имело никакого отношения. Получился фильм.
— А вы любите, кстати, смотреть фильмы?
— На самоизоляции подсел на сериалы. Посмотрел «Мост». Это супер. И «Бумажный дом». Сейчас смотрим «Анна-детективъ».
— К вам во всех командах тянулись молодые ребята. Чем это объясняете?
— Я не конфликтный. И не обидчивый. Хоть земляным червем меня назовите – не обижусь. Но с молодежью не всегда просто. Помню, к нам в «Щелково» пришел на просмотр сын Цымбаларя. Мы выходим на тренировку, я его прошу: «Не финти, пожалуйста. У нас тут лесорубы есть. Получил — отдай». А он начал мяч под себя убирать, и ему – как хрясь… Сейчас все молодые хотят поиграть в футбол. Они не могут так, чтобы получил – отдал. Им надо повозить. Сложно это.
«В «Щелково» было: кто теряет мяч – тот обезьяна»
— На закате карьеры вы оказались в первой лиге. Трудно было перестроиться после Турции?
— Нет. Это меня не беспокоило. Совсем. Наоборот. В Саратове у нас поле было идеальное. Полный стадион собирался. Прикольно. И перелеты не смущали.
— Вы известны своей любовью к челленджам. Говорят, в перекладину можете попасть 10 из 10.
— Ну, нет. Если бы попадал 10 из 10, то играл бы в Италии.
— А правда, что в одной из ваших команд действовало правило, тоже своего рода челлендж: кто в матче первым совершит потерю – того после игры одноклубники называют, скажем так, мужским детородным органом? Причем не важно, кто это – молодой или ветеран.
— Это в «Щелково» было. Кто первый потеряет мяч — тот обезьяна. (Смеется.) Прикольная мотивация. У тебя сразу начинается волнение. Пас мгновенно отдаешь. Назад, поперек – лишь бы не ошибиться. Соперники порой не понимали, что мы делаем. Зато пока не ошибся – точно не пропустишь. Хорошая тактика для сборной России.
