Откровенный разговор о тактике, специфике работы с игроками, тренировочном цикле, взаимоотношениях с руководством и многом другом.
Дмитрий Парфёнов покинул пост главного тренера «Урала» 19 июля. Почти сразу же ему стали поступать новые предложения, которые он отклонил, мотивировав тем, что ему требуется время для перезагрузки и глубокого анализа своей работы. Корреспондент «Чемпионата» пообщался с Дмитрием Владимировичем спустя пару недель, когда тот уже с присущей ему основательностью разложил в своей голове всё по полочкам.
Внимание: в этом интервью не будет подробностей разногласий между Парфёновым и президентом «Урала» Григорием Ивановым – не только потому что тренер предельно корректен и уважителен к своему бывшему работодателю. Ещё он сразу сказал, что ему гораздо интереснее обсуждать то, что происходит на футбольном поле, чем в кабинетах руководителей.
Именно поэтому мы поставили перед собой задачу окунуть читателей в специфику работы тренера и помочь им чуть лучше узнать о многих нюансах. А особенно интервью будет полезно тем, кто сам хочет связать или уже связывает свою жизнь с работой в футболе.
Из материала вы узнаете:
— чем методы работы Симеоне полезнее философии Бьельсы;
— почему тактика Клоппа самая эффективная для забивания голов;
— почему ради романтичного футбола «Урал» жертвовал надёжностью в обороне;
— почему Парфёнов отказался от высокого прессинга в игровых ситуациях;
— почему систему «Ростова» не так легко повторить и чем хорош Норманн;
— какую систему обороны при стандартах он считает наиболее эффективной (правильный ответ – никакую);
— что нужно сказать руководителю, который просит изменить состав.
Парфенов не получает удовольствие от результата, если он добыт при низком качестве атакующей игры
— Для вас важно, чтобы вокруг говорили: «У команды Парфёнова есть своё лицо»?
— Хотелось бы. Это ведь тоже оценка работы тренера, наравне с результатом. Я хочу, чтобы у меня присутствовало удовлетворение не только от места в таблице, но и от качества и зрелищности игры. Хочу видеть, как отрабатываемые на тренировках алгоритмы переносятся на футбольное поле в матчах. Если не переносятся – задаю себе вопросы.
Что касается оптимальной системы, в моём понимании задача тренера – максимально использовать сильные качества ведущих футболистов, находящихся в хорошем состоянии. И выпускать их на поле. Поэтому романтизм «Уралу» и был свойственен. Сильных игроков-творцов в обойме было много.
— Вы готовы выпускать их, даже если это нарушает баланс?
— Всё должно быть в меру. Если помните, в октябре-ноябре 2019-го у «Урала» случилась серия, когда мы сыграли четыре матча из пяти со счётом 0:0. Причём против сложных соперников: с «Рубином», «Ахматом» и «Ростовом» на выезде, а также «Спартаком» дома. Это был нехарактерный для нас отрезок, именно тогда мы использовали систему с двумя опорниками-разрушителями, Фидлером и Августиняком. Далее, в декабре, обыграли на выезде «Крылья» — 3:2.
Может, ту структуру использовали бы и чаще, но игроки стартовой обоймы получали травмы, не было возможности выпускать всех лучших постоянно, например, пару Бумаля и Августиняка. Приходилось варьировать схемы: 4-2-3-1, 4-4-2, 4-1-4-1, 4-5-1… Мы понимали, что у нас крайние защитники поднимаются высоко и держат широкие точки (особенно Кулаков), тогда как фланговые полузащитники сужают и насыщают середину. Соответственно, пространство сзади оставалось разреженным. А один опорник с нагрузкой после потерь справлялся не всегда.
Второй момент: при структуре с Августиняком и Фидлером мы лимитировали себя в атакующих действиях. В тех же матчах, закончившихся со счётом 0:0, создали мало моментов. Настоящего удовлетворения, несмотря на относительно позитивные результаты, у меня не было. Вообще я не против системы с двумя явными опорниками, ни в коем случае! В «Тосно», например, большую часть матчей играл именно так – 4-4-2. В «Текстильщике» — тоже. Но там был вопрос наличия конкретных исполнителей.
Ты можешь рисовать в своей голове какие угодно схемы, но играют по ним конкретные футболисты. Ты видишь игроков, понимаешь, могут ли они выполнять задачи, прогнозируешь их восприятие требований. В «Урале» был состоявшийся коллектив, особенно среди лидеров. И лицо у команды присутствовало, стилистически она играла не от обороны. Эти моменты тоже надо было учитывать. Соответственно, я пытался разместить на поле по возможности больше атакующих футболистов. Без перегиба.
— Вы за контроль мяча или против него?
— Ни то ни другое. Контроль ради контроля мне не нужен. Важно понимать, где ты делаешь это – и насколько эффективно продвигаешь мяч в опасные зоны. Если контроль заканчивается контратаками на свои ворота, зачем он вообще? Мы в «Урале» наибольший акцент делали не на контроле и не на позиционной игре, а на переходах. То есть быстрой доставке мяча вперёд после отбора. Или, наоборот, быстром возврате назад после потери.
Переходы в современном футболе – самые важные компоненты. Номер один без всяких вопросов. В этих фазах мы забили достаточно мячей – считаю, работа была проведена неплохо.
— Ваша команда когда-нибудь будет сознательно отдавать мяч, как, например, «Уфа»?
— Такие матчи у нас тоже случались. С «Рубином» или «Ростовом» в той самой серии с ничьими 0:0. Но меня недостаток опасных моментов как раз не устроил. Результат пришёл, а в душе хотелось творчества. Хотелось, чтобы игроки получали удовольствие. Бикфалви, Эль-Кабир, Димитров (если в хорошем состоянии и с мотивацией), Бумаль (тоже при условии набора кондиций) – все они очень качественные и творческие футболисты-созидатели.
Жаль, что тот же Бумаль был в хорошей форме так редко. Перед игрой со «Спартаком» в Москве, когда победили 2:1, он внезапно выпал, мне даже пришлось стартовый состав менять за 2,5 часа до стартового свистка. В следующий раз полноценно отыграл только с ЦСКА 29 февраля. Сыграл здорово.
— У Бумаля критические проблемы с разрушением? Или их преувеличивают?
— Почти каждый футболист – это набор плюсов и минусов. У Бумаля много достоинств. В частности, управление темпом игры, продвижение мяча, надежность в работе с мячом, в том числе, качественные передачи вперед – что в современном футболе имеет колоссальное значение. Да, недочёты тоже есть, прежде всего, в оборонительной работе: Пете не хватает объёма, наблюдаются трудности с доигрыванием эпизодов и потерей концентрации. Момент ещё не заканчивается, а у него уже мысли в сторону атаки: сейчас партнёры отберут мяч, будет развивать, ищу адресатов. В итоге партнёры не отбирают, а Бумаль отыгран, поскольку выключился. А нужно было всего просто добежать и доработать. Вот это – ключевой момент.
Часто встречались и банальные моменты с недоигровкой. Бежит-бежит с соперником, а потом внезапно останавливается. Пример — третий гол «Краснодара» в матче первого круга прошлого сезона. Ароян потерял мяч на бровке – ничего страшного, бывает. Ситуация длилась секунд шесть-восемь. Все понеслись назад, а Бумаль засмотрелся на мяч – и упустил рывок Уткина, который находился рядом с ним. Пошёл пас на второй темп. Гол.
Это вообще частая ошибка опорников: недорабатывают по второму темпу вбеганий в штрафную. Оставлять оппонента защитникам в таких ситуациях нельзя, поскольку, во-первых, тем в таком случае нужно выдергиваться из зоны и разрываться, во-вторых, у них в прямой зоне ответственности тоже могут быть соперники. Опорники обязаны добегать в штрафную в таких ситуациях. Особенно если их двое.
Парфёнову импонирует прессинг-система «Ростова», но сам в «Урале» отказался от высокого прессинга
— Каким тренером вы восхищаетесь? Чьи матчи стараетесь не пропускать?
— Не хочется банальностей, но это популярные клубы: «Манчестер Сити», «Ливерпуль». Ещё нравилось смотреть «Ювентус» Аллегри. Много следил за работой Симеоне. Была возможность ездить к нему. Методы Клоппа изучал ещё по ранней «Боруссии».
— Гасперини и «Аталанта», Бьельса и «Лидс»? Модные направления сегодня.
— Тоже интересно, хочется погрузиться в эти истории. Но пока мне ближе история «Ливерпуля». «Ростов», например, использует очень схожую с ними систему: 4-3-3, но не в классической, а альтернативной интерпретации. В структуре есть ярко выраженные нападающие, тройка форвардов играет не широко, как в классике, а узко. Фланговые защитники при атаке работают в широких точках.
В фазе обороны получается, что один из крайних нападающих остаётся высоко и тем самым забирает на себя чужого флангового защитника, не позволяет ему подключаться. Другой нападающий опускается. Фланги работают несимметрично. В прессинге участвуют все центральные полузащитники, в том числе нижний. Любой отбор – сразу идёт передача за спину чужому дальнему защитнику на форварда, который остался высоко. Если соперник развернул атаку на другой фланг, то, соответственно, крайние нападающие меняются: первый опускается, второй поднимается.
Очень интересная система, здорово помогает против 5-Х-Х или 3-Х-Х. Она, собственно, и появилась как метод противодействия модулю с тремя центральными защитниками. Схема постоянно трансформируется. Важен огромный объём перемещений от тройки хавбеков: именно за счёт них строится прессинг. В «Ростове» в лучшие месяцы играли Норманн, Ерёменко и Байрамян, которые имеют соответствующие функциональные способности и интеллект.
Я помню, во что играл Валера Карпин в «Мальорке», «Армавире». Или даже «Ростове», когда у него не было трансферных возможностей – там было 5-3-2 или 5-4-1. А сейчас он получил игроков – и поставил яркий футбол. Считаю, 4-3-3 в такой интерпретации – самая удобная система для прессинга.
— Почему 4-2-3-1 или 4-4-2 подходят хуже?
— Больше игровые расстояния. Например, если играешь против соперника с тремя центральными защитниками, чужие латерали могут подниматься высоко во фланги. Ты садишься на свою половину, четвёрка защитников сужается. Кто должен доигрывать с латералями? Крайние хавбеки. А они, как правило, атакующие игроки. И после отборов и перехватов им приходится преодолевать всё поле, чтобы выбегать в атаку от своей штрафной. А при 4-3-3 в интерпретации «Ростова» фланговые форварды бегут вперёд из высоких точек. Прессинг и оборона строятся во многом за счёт тройки полузащитников.
— В «Урале» такое внедрить не пробовали?
— Хотелось бы, но не всегда получается использовать систему, которая нравится. У меня не нашлось бы такой тройки полузащитников. Например, есть Бикфалви. Убирать его из зоны оттянутого нападающего и сажать в среднюю линию, заставлять преодолевать большие расстояния? Уверен, что он будет дисциплинированно обороняться, сражаться, где-то поворчит, но всё выполнит.
Только в чужую штрафную при этом Эрик не будет успевать. Мы его там не увидим. А он ценен как игрок штрафной, чувствует моменты, обладает качеством исполнения. В «Урале» нас было много матчей, где мы играли 4-3-3, тройку составляли Рафал (или Бумаль), Егорычев и Эрик. Но это совсем другая линия с другими возможностями.
Эль-Кабир играл как нападающий слева. Кухарчик, правый полузащитник, больше работал в полуфлангах, как и Димитров. Кулаков любил ширину и высокие точки. Левый защитник Меркулов скорее был для баланса, атакующих включений совершал немного, поэтому оставался в обороне. Хотя сейчас появился Калинин – у него хватает возможностей для атакующих включений. Но фигуры типажа и уровня Норманна у нас не было.
— Чем Норманн так хорош?
— В центральной зоне при ростовском варианте 4-3-3 идёт большой объём прессинга. Если выпадает хотя бы один игрок – всё, рушится схема, соперник легко вылезает, атака ускоряется. Норманн играет самым нижним опорником, должен чувствовать, когда ему выдвигаться вперёд (если делает это вовремя – мяч, как правило, забирается), а когда оставаться в зоне. За счёт динамичности и интеллекта процент правильных действий у Норманна высокий.
Хотя когда мы играли с «Ростовом» в начале прошлого сезона (2:2, весёлый матч получился), всё равно находили способ преодолевать прессингующий блок, не позволяли сопернику перестраиваться – и за счёт этого создали много моментов. Один из способов – быстрая смена направления атак, переводы мяча на дальнего флангового игрока. Так создавались ситуации «3 в 3» или «2 в 2» на чужой половине. Тем прессинг и рискован: если соперник его преодолевает, то почти гарантирован опасный подход.
— Когда вы только пришли в «Урал», у вас была очень прессингующая команда. Потом отказались от постоянного высокого коллективного отбора. Почему?
— Для прессинга нужно уметь находить баланс. Прессинговать постоянно – слишком энергозатратно. Во время каждого из таймов у нас возникал отрезок, где команде нужно было просто прийти в себя. Условно, прессингуешь 15-20 стартовых минут, потом берёшь паузу. Пытаешься отдышаться. Но ведь соперник в это время тоже есть на поле. Тебя придавливают, ты опускаешься слишком низко и не можешь толком вернуть силы, поскольку бегаешь без мяча. Вроде отдышался и готов переходить в атаку – а энергии по-прежнему нет.
Вообще, брать после эмоционального отрезка с прессингом семь-восемь минут паузы – это нормально. Физические силы игрока небезграничные, особенно если нет функциональных возможностей у организма. Таких, какие были у футболистов киевского «Динамо». Только последствия таких пауз я вам перечислил.
— Как решить проблему?
— Мы пришли к тому, что прессинговать нужно дозированно и только в определённых ситуациях. По «открытым» мячам – не стоит. Против некоторых соперников — вообще утопия.
Второй способ решения – нужно управление от футболистов. Нам его не хватало. Когда Фидлер на поле, он направляет команду: прессингуем или стоим. Это ментальный лидер, регулирующий темп игры, диктующий, в какой зоне мы отнимаем мяч, когда берём паузу. Тёму все слушают, он говорит правильные вещи, чётко и понятно, без истерик. Если нет такого подсказа, то нет и сдерживания прессинга, может разрушиться вся система, начинается рассинхрон. В одном эпизоде Эрик хочет прессинговать, а Эль-Кабир зависает впереди и берёт паузу. В другом выпадает кто-то ещё.
Фидлер играл не всегда. А других ментальных лидеров у команды не было. Игровых – да, много. Но я говорю именно про игроков, которые способны управлять игрой с поля.
— К чему в итоге пришли?
— Нужно прессинговать в центральной зоне. Так проще соблюдать компактность. А если высоко, то сразу после потерь, в первые секунды проще отнять мяч, соперник ещё не выстроился для атаки. Плюс статичные ситуации на чужой половине, когда есть пауза расставиться и отдышаться: ауты, свободные удары. А вообще мы всегда говорим: «Ребята, вы должны сами чувствовать изнутри, есть ли у вас силы или нужно взять паузу. Если понимаете, что пару раз провалились в обороне, надо организоваться, но не у своих ворот, а у чужих».
Помню одну историю, произошедшую в бытность игроком «Спартака». Матч против «Спарты» в Лиге чемпионов. Мы с ней вообще неудачно играли на выезде – 2:5 в 1999-м, 0:2 в 2001-м. Соперник знал, что мы романтичная команда, ловил нас на контратаках. И мы между собой, в обход тренера, договорились: отходим на свою половину, ждём, будем сами играть на пространстве. В итоге отошли, совершили четыре контратаки за тайм, зато набегались без мяча будь здоров. Возвращаемся в раздевалку, Романцев смотрит на нас и спрашивает: «А кто вам сказал обороняться на своей половине? Будьте сами собой, играйте в свой футбол и не занимайтесь тем, к чему не привыкли. Играйте на половине поля соперника!!!» Вот реальный пример из жизни.
В «Урале» мы перешли от высокого прессинга к прессингу в среднем блоке. Это та фаза, где соперник начинает расставлять широкие позиции. Соответственно, в контроле он становится уязвимым, особенно если это система с тремя центральными защитниками – фланговые поднимаются высоко, при потере не успевают вернуться назад. Но очень важный нюанс: в моём понимании нельзя садиться низко. Иначе чужие фланговые игроки затащат к штрафной твоих хавбеков. И тогда им придётся бегать в атаку по 60 метров. Они два раза сбегают, и их эффективность впереди начнет стремительно приближаться к нулю. Мы же с вами говорим, что должны использовать сильные качества игроков, поэтому я не имел права строить игру команды так, чтобы Эль-Кабир совершал постоянные рывки взад-вперед. Моя задача сделать так, чтобы он на спринтах вылетал в атаку.
Если ты не опускаешься низко, есть время на перестроения. Крайнему защитнику может помогать опорник. Если у тебя два опорника, один вполне может страховать фланговое пространство.
— Какие сигналы для прессинга вы использовали?
— Они стандартные: передача на крайнего защитника (чтобы запирать на фланге), неудобный приём футболиста, неудобный слабый пас… Плюс мы выделяли одного игрока в обороне – наиболее слабого на мяче, на наш взгляд – и расстановкой заставляли соперника строить атаки через него. А там уже тоже создавали ловушки.
— А пас назад для вратаря для вас – сигнал?
— Зависит от ситуации. Если соперник на хорошем контроле и если чужой голкипер хорош в игре ногами, то мы точно не пойдём в прессинг, а останемся. Например, «Рубин» и ЦСКА сознательно вытаскивали соперника к своей штрафной, перепасовывались без продвижения на пяти метрах, а потом отдавали на вратаря и через него выбивали, рубили чужой прессинг. Так создавались ситуации «3 в 3». Акинфеев и Дюпин дают точные длинные передачи на любое расстояние – нет смысла, играя против них, нестись в высокий отбор. Риск получить на своей половине опасный момент выше, чем вероятность ошибки голкипера.
Кстати, даже сам Гончаренко – приверженец прессинга – в конце прошлого сезона отказался от него в случаях с открытым мячом. Потому что возникали ситуации «3 в 3» сзади при длинном мяче. В матче с «Зенитом» это стало критично. Да мы и сами забили похожий гол в игре с ЦСКА в феврале – Бикфалви вбежал в зону Марио Фернандеса, который после прессинга не успел вернуться. Мы тоже выманивали ЦСКА – и делали акцент на фланговых зонах за дальним центральным защитником. Сработало.
Футбол Бьельсы – слишком сложный ориентир. Не все футболисты его воспримут
— Ваш взгляд на атакующий футбол по сравнению с «Тосно» ощутимо поменялся. Почему?
— Я всегда исхожу из уровня и качеств исполнителей. В «Тосно» мы играли 4-4-2 с двумя нападающими. Часто использовали длинные забросы, ведь там был Заболотный, который выигрывает 70 процентов верховых единоборств. Зато стенки или комбинации ему даются тяжело. Нужно использовать сильные стороны состава, не так ли?
— Встречается и другой подход: футболисты встраиваются в систему и стиль тренера.
— Да, так, например, было у Лобановского. Есть система – будьте добры под неё подстроиться. Не получается? Извини. Но там другие селекционные возможности были. У меня ни в «Тосно», ни в «Урале» их не оказалось. Понятно, что любой игрок должен быть профессионалом. Любой скажет: «Тренер, какую задачу поставите, ту и будем стараться выполнять!». Только эффективность упадёт вплоть до нуля.
Если вы спрашиваете меня абстрактно, про любимый стиль в атаке, то повторю: контроль ради контроля неинтересен. Любой контроль должен заканчиваться конкретикой. У меня много материала, сколько в среднем длятся голевые атаки в Лиге чемпионов. У «Ливерпуля» в сезон, когда они взяли титул, — пять или шесть секунд! Это следствие высокого прессинга, атаки начинаются на чужой половине. Самый короткий путь до ворот. У «Реала» в его победный сезон тоже было максимум семь секунд.
А если ты вообще отказываешься от прессинга, даже в среднем блоке, то путь удлиняется. На первый план выходит качество позиционной атаки. А она – самый сложный элемент для наработки.
— Почему вы почти никогда не использовали в тренерской карьере систему с тремя центральными защитниками? Был только непродолжительный период в «Тосно».
— В «Тосно» у меня тогда реально не было крайних полузащитников, когда начали чемпионат в ФНЛ. Зато защитников – человек восемь. Дополнительным фактором стал сложный старт, в первых турах встречались с «Мордовией», которую возглавлял Черышев и которая ставила задачу, «Кубанью» с Петреску, обладавшую суперсоставом, и так далее. И тогда решили плясать от печки и использовали трех центральных защитников. И кстати, это дало положительный результат в матчах против тех же «Мордовии» и «Кубани». Далее доукомплектовались и перешли на систему с двумя.
Я не поклонник 5-4-1 или 5-3-2. Не моё. Если бы использовали эту схему в «Урале», то количество качественных атакующих игроков в атаке снизилось бы – кто-то сидел бы на лавке. Я этого не хотел. А вот 3-4-3 – интересная система. Постепенно изучаю её, становится понятнее. Смотрю тот же «Интер». Может, попробую даже в следующем клубе – но только при условии, если подберутся соответствующие исполнители.
— В мире становится модным возврат к персональной обороне, то есть игроки в фазе обороны не бегают линиями, а защищают пространство, где есть соперники. Как вы к этому относитесь?
— Из известных так делают только Бьельса в «Лидсе» и Гасперини в «Аталанте». Кто ещё? Мне кажется, это хоть и любопытный, но очень сложный ориентир. Игроки всё равно за последние лет 10-15 привыкли к зонам, к определённым структурным перестроениям в рамках схемы. Персональная опека – совсем другая игра. Если я начну игроков ломать, переучивать (а времени на это нет), то мы потеряем в ходе процесса перестроения больше, чем сможем впоследствии от него приобрести.
Важен также уровень физических способностей организма. Понятно, что ты можешь хотеть прессинговать и играть персонально, но бывают игроки, которые сделают три рывка, а потом встают и берут паузу, не могут выйти со своей половины. Даже у Лобановского люди после его прессинг-систем могли на месяц попасть в функциональную яму. Хотя, казалось бы, он мог собирать людей с возможностями.
В «Спартаке» во времена моей игровой карьеры «элемент Бьельсы» присутствовал. Мы в обороне растаскивали чужую четвёрку и доигрывали эпизоды один в один. Олег Иванович всегда требовал, чтобы мы освобождали от оборонительных действий крайних форвардов, они должны были быть на свежих ногах и стартовать из высоких позиций. Поэтому он говорил: «Играйте один в один. Ни одного из вас никто не обыграет и от вас никто не убежит! Действуйте персонально». К нам, защитникам, всегда были вопросы, если кто-то из нас находился в зоне без игрока, а наш фланговый атакующий игрок бежал назад соперника закрывать. Иваныч требовал: «Защитники, разберите игроков, развяжите руки атакующей группе!» Когда соперник долго атаковал, да, могли сесть всей командой.
И всё равно в современном футболе слишком мало примеров, чтобы утверждать, что «персоналка» возвращается.
— Сейчас понимаете, как Романцев добивался сумасшедшего автоматизма в атаке? Все понимали друг друга интуитивно.
— Через игровые упражнения. Плюс была стабильность состава. Новички внедрялись плавно и не массово. Случайные или не подходящие по стилю люди в команду не попадали (или не приживались), отбор очень серьёзный. В сегодняшних условиях тоже можно добиться автоматизма. Просто сам футбол изменился. Вот если взять «Зенит», у него же очень много наигранных моментов. Длинные передачи Ракицкого на Дзюбу, подстройка партнёров под Артёма, минимизация передач в центральной зоне для избегания потерь – это тоже автоматизм.
Как выглядит недельный цикл Парфёнова: восстановление, изучение соперника, моделирование и прочая подготовка
— Распишите идеальный недельный цикл. Как он выглядит?
— Зависит от того, шестидневный он или семидневный, на выезде был прошлый матч или дома. Давайте упростим вопрос. Допустим, была игра дома. Следующий день – восстановительная тренировка (а ребята, которые не играли или играли мало, получают нагрузку). Далее – выходной. На третий день – скоростно-силовая подготовка, много упражнений в малых группах: «три в три», «два в два», «один в один» или скоростные атаки, допустим, «четыре в три» (в зависимости от предстоящего соперника и от задач тренировки). На четвёртый начинаем моделирование, совершенствование собственной игры. Какие-то вещи можем рассказывать про будущего соперника, но всё равно больший упор делаем на свой футбол.
На пятый и шестой дни уже готовимся конкретно под соперника. Мы разделяем эти понятия. Моделирование конкретно своих действий крайне важно. Нужно чётко понимать, что ты будешь делать с мячом. У нас же нет принципа «Когда мы владеем мячом – у нас проблемы. Когда владеет соперник – проблемы у него», как стало в последнее время у Моуринью.
— Когда отрабатываете перестроения и взаимодействия с мячом, один из составов – номинально резервный – моделирует схему будущего соперника?
— Нет, мы так работу не строим. Если ты скажешь «вы – соперники», то для игроков это стрессовая ситуация. Несмотря на весь профессионализм, в какой-то момент они перестанут делать то, что ты их просишь. И это логично: все мы люди, а не роботы, есть свои эмоции и переживания. Они посмотрят на цвет манишек, поймут, что их списали в запас. До игры ещё три-четыре дня.
Когда мы отрабатываем свою игру, все без исключения футболисты общей группы выполняют одни и те же действия по стандартной для нас расстановке. У обеих команд – одни и те же требования. Используем практику двух человек на позицию. Два левых защитника встают в точку, два правых в другую – и так далее. Пройдём организационно все моменты, потом группы по очереди выполняют задания. Иногда – обмениваются манишками. Всё зеркально. Самое главное – не дать футболисту почувствовать, что он запасной.
Но это наше видение. Кто-то берет просто 10 полевых футболистов и тренирует их всю неделю. А остальные – как фишки. Таким образом можно добиться того, что ты весь год будешь не растить помощника для своей команды, а тренировать мифического «соперника». И потом, когда тебе эту «фишку — соперника» в нужный момент придется выпустить на поле, поможет ли она тебе?
— Тогда как происходит моделирование под соперника?
— Там много организационных моментов. Ходишь и рассказываешь, показываешь. Какие-то отдельные эпизоды играются в максимальном темпе. Но они короткие, до какой-то фазы. Это ведь уже третий нагрузочный день, до матча остаётся мало времени, нельзя давать скоростно-силовую работу, близкую к двустороннему матчу. Поэтому длина эпизодов – по 20-30 секунд максимум. Отрабатываются конкретные фазы.
— Как происходит изучение соперника? Смотрите сами матчи?
— Обязательно. В «Урале» есть аналитик, он готовил видеоматериал для показа, но я и сам смотрел матчи. Привычка ещё с периода работы в Иваново. Там вообще всё приходилось делать самому. Всегда изучал соперника, вслепую никогда не выходили играть. В РПЛ все друг друга знают, какие-то вещи могут меняться эпизодически в зависимости от исполнителя или после смены тренера. А так все понимают, кто во что играет.
— Если вам предстоит матч против команды, которая варьирует схемы – играет и с тремя защитниками, и с четырьмя. Как строите анализ?
— Изучаем, какой модуль в каких ситуациях применяется. Если соперник противостоит системе, похожей на нашу, — во что он играет? Условно, если ЦСКА действует против 3-4-3 или 3-5-2 – это одна история. Если против 4-4-2 или 4-1-4-1 – совсем другая. Поэтому подбираем соответствующие матчи. Если готовимся к «Сочи», то смотрим больше не на его матчи с «Уфой», а с «Рубином», который плюс-минус похож схематически. Это самое удобное. Если матч ещё и свежий – вообще супер.
Но, к сожалению, не всегда так попадает. Бывает, что скоро тебе встречаться с кем-то в следующем туре, а соперник четыре матча подряд провёл против пяти защитников. Смысл разбора в таких случаях всё равно есть, нужно выделить общие наработанные алгоритмы, показать игроков, на которых стоит обратить внимание. Но уже больше отталкиваешься от своей игры.
— Доверяете аналитикам, которые никогда не играли в футбол на профессиональном уровне?
— Им бывает сложно. Не всегда соглашаюсь с их оценками. Да и в целом я всё равно привык сам просматривать соперника и выявлять его сильные и слабые стороны. Хотя понимаю, что времени уходит слишком много. Особенно если играешь в насыщенном графике, как летом. Там три матча за неделю, пять – за 15 дней. Информация в голове смешивалась. Начинали акцентировать на собственных принципах, поскольку за соперниками не уследишь. Там бы своё не потерять. Аналитиков выслушиваю, но всё равно решение принимаю сам.
— Давайте в качестве примера распишем недельный цикл перед конкретным соперником. Условно, через неделю вам играть с ЦСКА прошлогоднего образца – против команды с системой 3-4-3 или 3-5-2 и высоким прессингом. Как будете строить подготовку?
— Скоростно-силовую тренировку посвящу отработке ситуаций «2 в 2» или «3 в 3» — в матче с ЦСКА они наверняка появятся, соперник даёт пространство. Обязательно отработаем выход из-под прессинга. Непременно – переход из обороны в атаку, это очень важно. И, конечно же, стандарты. ЦСКА много интересных моментов создаёт после них. Вроде смотришь без углубления – ничего особенного, классические подачи. А если погружаешься, понимаешь: игроки вбегают в штрафную поочередно. Один раз Марио бежит, второй остаётся. Зоны вбеганий тоже разные. Когда играешь персонально, как мы в «Урале», это важные нюансы. Ты же перед матчем говоришь игрокам, за какой номер они отвечают. А тут выясняется, что этот номер не идёт в штрафную, зато прибегает другой.
Но самое главное – переходы. Нет смысла отрабатывать контроль мяча – ЦСКА тебе всё равно не даст владеть территорией. Прессинга много, и он объективно получается. Особенно получался у команды годичной давности.
— Сколько теоретических занятий проводите в рамках недельного цикла?
— Понятно, что обязательно делаем разбор предыдущего матча. Но не всегда общекомандный, иногда выбирали индивидуальные или групповые форматы. Бывает, что чувствуешь и понимаешь: прибивать сейчас игрока при всех не стоит, лучше сказать ему всё наедине. Интересно выслушать мнение по поводу эпизода. Когда общаешься лично или малыми группами, игроки более открыты, не закрываются.
Информацию по сопернику начинаю показывать за три-четыре дня до матча. Даю её дозированно. В один день – оборона и переходы в оборону. В другой – атакующие действия. В третий – стандарты. Длительность каждой теории – до 15-20 минут. Если показываешь сразу всё в один день, получается каша. Плюс самое важное что в теории?
— Что?
— Показываешь всё на экране, а потом команда выходит – и отрабатывает эти элементы на поле. На практике объясняем, для чего мы всё это показали. Так информация лучше усваивается. Бывают, конечно, игроки, которым достаточно одного показа на видео. Но есть и такие, с кем обязательно нужно отработать на поле.
— Теоретические занятия проводите сами или доверяете помощникам?
— Сам. В том числе по сопернику. Материал готовит аналитик, предварительно смотрим вместе, обсуждаем, корректируем – что добавить, что убрать. Но показываю всё я.
— Слышал, что на разминке перед матчами вы оказались от традиционных «квадратов». Почему?
— В предыдущем сезоне, кстати, иногда чувствовали, что надо дать их – и давали. Но вообще по мере получения опыта понял, что есть футболисты, которые могут в квадрате ошибиться три раза подряд, — и начинается мандраж. Стартует матч – а игрок уже потерял уверенность.
Второй момент: «квадраты» вообще не имеют практической пользы на разминке. Цель разминки – подготовить организм к игре, разогреться. Если ты за счёт квадрата хочешь прибавить за пять минут в контроле мяча, то не добьёшься этого, если не прибавил за предыдущую неделю.
— Какими статистическими и аналитическими платформами вы пользовались в «Урале»?
— У помощников был Nacsport, с его помощью рассылали футболистам персональные видеонарезки. Пользовались InStat и периодически, когда был доступ, — Wyscout. У каждой платформы есть хорошие возможности. Например, в Wyscout информативный раздел со стандартами. Отчёты изучаю от обеих платформ, везде свои плюсы. В InStat хорошая видеобаза.
— На какие статистические данные у соперников обращаете внимание?
— Многое и так ясно, без всякого углубления в цифры. Не нужно смотреть показатели владения, чтобы понять, что «Краснодар» стремится контролировать мяч. Могу изучить уровень единоборств, сколько команда выигрывает и в каком промежутке времени. Это ведь активность футболистов. Если наш будущий соперник выигрывает 60 процентов единоборств в первые 20 минут, нужно быть к этому готовым, не прозевать активное начало. Или изучаем, падает ли уровень интенсивности в концовке матчей.
— Валерий Газзаев тщательно готовился к предматчевой установке. Записывал каждое своё действие и всю речь на листке, репетировал. А вы?
— Обязательно прокручиваю всё в голове заранее. Пишу тезисно пункты, чтобы в случае чего посмотреть листок и вспомнить. Что касается эмоций, то, когда заходишь в зал, чувствуешь футболистов, видишь их глаза, понимаешь, где и что добавить.
— Чего больше в ваших установках? Это психологическая накачка, фразы из фильмов, напоминание тактические моментов?
— Сильные эпизоды из фильмов или мотивационные ролики бывают, но это разовые ситуации. Часто их ставить нельзя, восприятие притупляется. А так на установке обязательно ещё раз прорабатываются конкретные тактические моменты: что мы делаем в обороне, атаке, на своей половине, на чужой и так далее.
— Какой финальный аккорд установки?
— Всё зависит от характера матча, идёт от души, а не искусственно. Стараюсь, чтобы фразы менялись из раза в раз. Бывает, что вообще не нужны лишние слова: ребята и так понимают всё. Говорю оператору: «Вырубай, поехали!»
— «Вы и так знаете что делать. Выйдете – и порвите их»?
— Нет, такую установку я проводить не буду. Банально как-то! Если не получится порвать, ребята придут и скажут: «Тренер, вы же нам ничего не сказали». Установка должна быть чёткой и лаконичной. У Олега Ивановича в «Спартаке» они были максимум 10 минут. У Валерия Васильевича Лобановского в сборной тоже недолгие.
— Как проводите перерывы матчей? Общаетесь с аналитиками, которые смотрят сверху?
— Да, они спускаются, дают информацию. Первые пять-семь минут я вообще не трогаю футболистов, они занимаются своими делами. Буквально пять минут перед возвращением на поле проговариваем нюансы: что хорошо получается, что нужно подправить. Показываем видео с матча на экране, которое предварительно ставят аналитики.
Парфёнов подозревает, что на Евсеева повлияла работа с Гаджиевым. В «Текстильщике» у Парфёнова и Евсеева была весёлая команда
— У многих тренеров с годами формируется полноценный штаб, круг единомышленников. Самый яркий пример – Черчесов. Вы планируете обзавестись им?
— Полностью согласен, что это очень важно. Особенно в критических ситуациях, когда начинаешь проигрывать, а руководство косо на тебя смотрит. Важно, чтобы ты ощущал поддержку – и все работали в одном направлении. Но даже у Станислава Саламовича круг единомышленников появился не сразу. Ромащенко успел поработать самостоятельно, Паников тоже не сразу присоединился.
В моей карьере пока получается, что все ассистенты меняются. Хотя в «Урале» очень большую помощь оказывал Андрей Данилов. Мы с ним на связи, в дальнейшем с удовольствием поработал бы с ним, если у него будут желание и возможность.
— Как вы делегировали полномочия в «Урале»?
— С вратарями работал Шпилёв. За оборону отвечал Ковтун. Стандартами занимался Данилов. Атакой – все вместе. Соперника разбирал аналитик, хотя мы и всем тренерским штабом садились и смотрели. Но нужно понимать, что в чистом виде делегировать полномочия не получается – ты всё равно вовлечен во все процессы 24 часа в сутки, отвлечься даже в выходной день от мыслей о работе – нереально.
— В какой-то момент вы перестали пользоваться услугами тренеров по физподготовке. Почему?
— У нас был македонец, клуб нанял его зимой, но летом он не успел доехать из-за коронавируса. Во время подготовки к рестарту его, соответственно, тоже не было. Но вообще вы правы, я уже сам приспособился. Опыт второй лиги. Там ведь далеко не во всех клубах есть соответствующие специалисты. Приходится самому всё планировать, чувствовать и пробовать. Набивать шишки.
В «Урале» со мной поначалу работал бразильский тренер по физподготовке, я позвал его из «Тосно». Но возникло недопонимание со стороны руководства, уехал, сейчас работает в «Крузейро». Хотя я некоторые моменты ему доверял, поскольку он за время совместной работы успел понять мои требования.
Полностью доверяться специалистам по физподготовке, на мой взгляд, нельзя. Я всё равно контролировал и регулировал сам объём тренировок. В своё время изучил много литературы, провёл много консультаций с Паниковым (и он до сих пор мне помогает, если появляются вопросы), понимаю циклы и нагрузку в определённые дни.
Единственный нюанс: нужно считывать информацию с современного оборудования, которого бывает много. А на это нет времени. Очень удобно, когда занимаются соответствующие помощники.
— Всегда следите за объёмом проделанной футболистами работы на тренировках?
— Конечно. Тенденция мирового футбола – повышение интенсивности. Побеждает тот, кто делает больше спринтов. Мы с Паниковым часто общаемся, он приводит цифры. В европейских чемпионатах топ-5 люди совершают в два раза больше спринтов и рывков, чем в чемпионате России. Сейчас все клубы пользуются датчиками, мы в том числе. Чтобы выдавать определённое количество спринтов – надо соответствующим образом тренироваться.
— Если в перерыве говорят: «Футболист в красной зоне, надо снимать». Снимете?
— Нет. Такого даже не было никогда, ко мне никогда с таким предложением не подойдут. Потому что все понимают: если это важный футболист, я не уберу его.
— В «Текстильщике» вашим помощником был Вадим Евсеев. Он никогда прежде не работал тренером. А по натуре – явно выраженный лидер. Как уживались с ним?
— Да вообще никаких проблем! Работа протекала очень дружно, никакого дискомфорта. Евсееву было очень интересно. Поначалу знакомился с профессией, смотрел со стороны. Потом втянулся. А спустя время после моего ухода его позвали главным. И это логично: Вадик знал все требования и команду. Мы с ним замечательно работали вместе. Помощи от него было много, команду построили хорошую.
— Сейчас он – один из самых ярких последователей оборонительного стиля в России. Как так получилось, что ваши взгляды разошлись? Вы в провинциальной команде играете в атаку, он говорит, что футбол заключается не в голах.
— В «Текстильщике» у нас действительно была весёлая атакующая команда. Нападающие забивали по 20 голов и больше за сезон. В дальнейшем Вадик продолжительное время помогал Гаджи Муслимовичу Гаджиеву. Вероятно, это одна из причин. Второй фактор: в «Уфе» вообще ничего не меняется. Уходят и приходят тренеры – Гончаренко, Семак, Евсеев, а схема остаётся одной и той же. Может, футболистов попросту подбирают под эту модель. Хотя нюансы всё равно корректируются. «Уфа» не всегда играет от глубокой обороны.
— Для вас что лучше – победа 1:0 или 4:3?
— 4:2! Если 4:3, то слишком тревожно до последних секунд. Аллегри как-то задали такой вопрос, он ответил, что 4:3. Близкая ко мне философия, но хочется всё же поувереннее.
Разбор пропущенных стандартов от Парфёнова. Почему Хвича забивал через себя, а «Химки» легко открыли счёт в полуфинале Кубка
— По ходу работы в «Урале» вы изменили систему обороны при стандартах. Раньше была «зона», потом вы перешли к «персоналке». Почему?
— «Зону» мы убрали после нескольких месяцев использования, во время длительной паузы, когда появилось время на отработку. Причина? Получали много голов, причём простых. Люди стояли линиями, надеялись друг на друга. Мячи пролетали, соперники их вколачивали. А потом было не с кого спросить. Если используешь персональный метод обороны, то у каждого футболиста есть свой игрок. И каждый чувствует прямую ответственность. Можно вводить символические штрафы за пропущенные мячи виновным, так делало старое поколение тренеров.
В моём понимании нет волшебной и идеальной схемы обороны при стандартах. Если бы она была, то весь мир играл бы в неё – и никто бы не забивал друг другу голы. Всё зависит от уровня и навыков исполнителей. Кому как удобнее, кто где более или менее дисциплинированный.
В Иваново у меня было три высоких игрока, которые снимали весь верх, плюс вратарь. Тройка располагалась по длине вратарской: ближняя штанга, середина, дальняя. В зоне ближней штанги стоял Саная – его вообще не перебьёшь. Остальные футболисты не давали разбегаться соперникам в центре штрафной. Мячи снимались, «зона» была эффективной. В «Урале» этот метод не сработал. Решили изменить. Поставили двух игроков на ближнюю штангу, остальные стали действовать персонально.
— При подаче на дальнюю штангу или в середину штрафной мяч перелетает через двух ближних – и дальше начинается игра один в один. Не слишком рискованно? Особенно если соперник применяет блоки или разбегания из скопления?
— Все должны доигрывать с максимальной концентрацией. Да, моменты с блоками присутствуют, но им можно противодействовать – быстро передавать игроков друг другу. Или делать «антиблоки», выявлять блокирующего футболиста и отрезать его.
— У «Урала» в концовке сезона появились проблемы со стандартами. Почему ничего не изменили?
— Их не было в таком количестве ни осенью, ни в марте, ни в июне, когда мы выиграли три матча из пяти. Просто в июле пропустили подряд слишком много. В ключевых играх, с «Арсеналом» и «Химками», и чуть раньше с «Динамо» и «Рубином».
— Давайте поочередно. Знаменитый гол Хвичи Кварахцелии ударом через себя. Почему он оказался один во вратарской? Так и задумывали, что футболиста, который приходит к вратарю, никто не держит?
— Нет, это невнимательность. В штрафную пришёл лишний игрок «Рубина», как раз с подбора. Мы говорили перед игрой, если приходит шестой (вместо обычных пяти), то с ним играет наш человек с подбора. Но он забыл, остался в своей зоне. Причём это не первый угловой, а третий или четвёртый. С бровки кричали, но игроки не услышали. Перестроились только потом, когда уже сами ребята в паузе спросили, кто должен играть с этим номером.
Второй момент: мне делали раскадровку эпизода. У освобождённых от персональной опеки игроков хорошие позиции. Мяч летел не очень высоко, должен был сниматься футболистом на ближней штанге, Бикфалви. Похожим образом мы пропустили ещё и от «Арсенала», тогда тоже прошла подача в зону за Кулаковым. Футболистов ставят на ближнюю штангу как раз для того, чтобы они реагировали на такие мячи.
Хотя в любом случае игрок не должен гулять свободным во вратарской. Это неправильно. У нас вообще проблемы на стандартах возникали ещё и потому, что ряд футболистов был неэффективен в этой фазе. Кулаков, Панюков, Эль-Кабир, Бумаль – никто из них не играет головой, плюс возникали сложности с уровнем концентрации и ответственности. В некоторых матчах мы даже убирали двух-трёх футболистов вперёд, к центру поля. А они утаскивали за собой трёх-четырёх соперников.
— Что произошло в матче с «Динамо»? Почему на розыгрыше оказалось два игрока соперника против одного Кулакова?
— Накануне мы прорабатывали этот момент на теории, поскольку «Динамо» делало так прежде. Понятно, что футболист, выбежавший на ближнюю штангу, первым оказывается на мяче – он инициатор движения. Но за ним должны были выбежать двое. Тот, который опекал его в штрафной (Бумаль), а также футболист с ближней штанги (Кулаков). Побежал в итоге только Кулаков. Бумаль остался и занял место Кулакова. Хотя ситуация, повторю, прорабатывалась.
Эпизод в матче с «Динамо» длился семь-восемь секунд. Это очень много. Было время и среагировать, и перестроиться, даже если не стартовал вовремя.
— Первый голевой штрафной с полуфинале Кубка с «Химками». Не высоковато расположена линия?
— Нет. При высоте такого стандарта мы располагаем её примерно на радиусе, вне штрафной. Здесь сразу три момента повлияли. Во-первых – и это самое главное: снова не сыграли футболисты на ближней штанге, Эрик поскользнулся и не смог выбить. Во-вторых, нужно было сдвигать линию к дальней штанге, чтобы там не было «два в одного». В-третьих, не было доигровки эпизода. Даже если мяч пролетает через ближнего игрока, надо бороться и доигрывать. А там даже корпус у футболиста был неправильно повёрнут – он не видел соперника.
Из этой точки мяч летит 2,5 – три секунды. Есть время подстроиться и сыграть эпизод.
— Сколько часов в недельном цикле отрабатываете стандарты?
— Я в эту категорию включаю не только штрафные и угловые, но и ауты. А отрабатываем – каждый день. Само собой, обязательно делаем отдельные блоки перед матчами, где моделируем стандарты под соперника. Но и в недельном цикле ежедневно включаем стандарты. Условно, если играешь «4 на 4» на сжатом пространстве, при выходе мяча за пределы поля вводишь его не с земли, а руками – полноценное вбрасывание, вырабатываешь рефлекс. Если проводишь двусторонку, то после каждого ухода мяча на угловой можно подавать три раза. Первые два – с возвратом (подали, потом вернули мяч), третий – с доигровкой и продолжением футбола.
Я считаю, что угловые эффективнее тренировать не только отдельными блоками. Одно дело – организация, другое – совершенствование. Лучше включать их и в тренировочные упражнения. Так, во-первых, повышается количество отработок, во-вторых, закрепляется рефлекс и скорость реакции у футболистов на выход мяча за пределы поля.
— У кого из клубов или сборных подсматриваете стандарты?
— Информации очень много. Попался интересный алгоритм из чемпионата Чехии или Нидерландов – добавляем в заметки, изучаем, потом можем опробовать. В России выделяется «Ростов», что тут скрывать. Там всевозможные варианты есть – и рокировки футболистов, и набеги с линии штрафной, и так далее. Под каждый тип обороны.
Причём у «Ростова» интересные не только угловые, но и штрафные, и начальные удары. Могут сразу после розыгрыша с центра поля в аут к чужому угловому флажку мяч ударить. У меня было однажды такое в карьере. Встречались с Северной Ирландией в гостях. Соперники разыграли мяч – и как пульнули его в аут. И мы потом 10 минут не могли выйти со своей половины. Не понимали, что происходит, ещё и 35 тысяч зрителей безумно орали. Но в итоге выиграли – 1:0.
— Вам нравится такой метод?
— Он имеет право на жизнь, создаётся давление у чужих ворот. Можно выполнять сразу длинную передачу под рывок нападающим в борьбу – тоже хороший способ, если есть кому бороться. Мы так делали в «Тосно», забрасывали на Заболотного и организовывали подбор. А в «Урале» в апреле 2019-го даже забили «Рубину» на 12-й секунде. Я просто не всегда понимаю вот каких вещей: ты начинаешь с центра поля, перепасовываешься, через опорников и защитников возвращаешь мяч вратарю. Его агрессивно прессингуют (это начало матча, желания у соперника много), и приходится выбивать мяч под давлением. А твоя команда уже в широких позициях, расставилась для контроля – в случае потери соперник будет иметь преимущество.
Мяч дай бог долетит до центра поля. Но ведь мы только что были там! Как правило, мяч теряется, зато мы сделали шесть-семь точных передач подряд. Зачем это нужно? К розыгрышам с центра поля тоже стоит подходить вдумчиво, нужно анализировать соперников. С кем-то можно забрасывать сразу в борьбу, с кем-то, кто не прессингует, можно делать промежуточные передачи или уходить в контроль.
— Что вы любите больше всех в атакующих стандартах? Прямые подачи, создание хаоса у соперника, наигранные комбинации с короткими и средними передачами?
— Номер один – это качество подачи. Можно рисовать на бумаге что угодно. Я вам придумаю 50 вариантов, вы мне – ещё 60. А потом придёт парень и как даст за ворота. Или попадёт в ближнего – и понесёмся мы всем составом назад. Так что подача – самое главное в стандартах.
У нас на матчи было по три варианта максимум. Если больше, то футболисты уже не запоминают. Респект «Ростову», если там реально всё помнят, хотя у него тоже всё меняется от матча к матчу, просто общее количество алгоритмов велико. В основном прибегали к подачам – прямым или через розыгрыш. Многоступенчатые сложные комбинации не рисовали, не все футболисты хотели их использовать.
— Например, как вы взламываете «зону»?
— Нужно сдвигать линии, делать промежуточную передачу перед навесом. Иначе у соперника слишком высокая концентрация по первому мячу. А если идёт промежуточный пас, какое-то движение игроков всё равно пойдёт – выйдут, сместятся в стороны и так далее. Тогда уже можно ловить на противоходе, использовать вбегания. Как правило, при «зоне» самое уязвимое место – дальняя штанга, туда ставят низкорослых футболистов.
Парфёнов считает, что дискутировать с руководителем клуба о составе – абсолютно нормально. Главное, тренер должен сам принимать решения
— В вашей тренерской карьере были руководители, которые не прочь вмешиваться в тренерские дела, влиять на состав и так далее. Как вы строили с ними отношения?
— Универсального рецепта нет. Нужно находиться внутри, улавливать настроение человека. Постоянно идут эти психологические шахматы. Победа – одно настроение, поражение – второе, плохая игра, но победа – третье, хорошая игра, но поражение – четвёртое, ничья – пятое. Таковы нюансы тренерской работы, никуда не деться от них.
Естественно, я никогда не позволял руководителям вмешиваться в выбор состава на игру. В каких-то моментах из-за этого сильно страдал, получал ещё больше давления. Но лучше отвечу за свои ошибки, чем за чужие. Всё равно ведь придётся отвечать.
— Когда вы консультировались с Гончаренко по поводу работы с Григорием Ивановым и особенностями нахождения президента на скамейке, что он отвечал?
— Что всё нормально: Виктор Михайлович уходил подальше на бровку и сосредотачивался на игре. Я делал то же самое. Да на самом деле всё нормально. Человек искренне переживает за клуб, за результат – что в этом плохого? А то, что находится на скамейке, — одна из специфик. Любой приходящий знает о ней.
— Как реагировали, когда вам прямо говорили: «Нужно ставить этого футболиста, а не того?»
— Во-первых, футболисты должны видеть, что тренер у них независимый и сильный. Если они почувствуют слабость, то ничем хорошим это не закончится. А улавливаются такие моменты очень быстро.
Во-вторых, любое мнение можно выслушать. Если тебе что-то говорят, это не всегда же ерунда, правильно? Но в итоге решение всё равно за мной. Садились, обсуждали один на один в спокойном тоне. Обязательно нужно найти аргументы, если ты не согласен. Но бывали и случаи, когда от президента клуба слышал интересные идеи.
Главное – нельзя просто закрываться и говорить: «Я сделаю так – и точка, объяснять ничего не буду». Человек всё-таки переживает за команду, ему интересны происходящие процессы – почему бы не подискутировать? У нас всегда были диалоги. Так и находится баланс в отношениях.
Знаете, журналисты мне часто задают вопрос про Иванова. Да, Григорий Викторович – специфичный человек, да, где-то у нас случались разногласия, но давайте закроем эту тему – я отношусь к нему с уважением и благодарностью. Да и вообще, полагаю, никогда не позволю себе негативных высказываний о человеке, с которым мы плечом к плечу прошли совместный путь, как бы он ни завершился.
— Как для вас выглядит идеальный процесс отбора новичков?
— Определяем позицию, которую нужно усилить, модельные характеристики. Изучаем также предварительно человеческие качества. Сужаем круг. В «Урале» был специальный отдел. Давали задания, они нам спускали кандидатов. Выбирали, исходя из финансовой составляющей. Но это идеальная история. В реальности не всегда происходило так. Часто привозили тех, о ком я даже не слышал.
— В чьём случае ожидания совпали с реальностью?
— На 100 процентов — с Погребняком, Панюковым и Августиняком, мы их хотели. А вообще не со всеми удавалось договариваться, в том числе из-за денег. Например, мы выбрали игроков – шведа, боснийца, чеха, поляка, серба и словака. На трансфер есть 200 тыс. евро. Но вдруг выясняется, что в одной истории агентские игры, в другой просят 230 тыс., в третьей клуб передумал отпускать парня. Поэтому вся предварительная работа сходила на нет. Привозили других. Время заканчивалось, футболисты всё равно были нужны – и мы выбирали из тех, кто был доступен.
Вообще я считаю, что в «Урале» пора было делать освежение состава. У каждой команды есть определённый ресурс. Не потому что какие-то игроки становятся плохими, а потому что нужны новые эмоции, новые лидеры – и так далее. Это нормально, любой коллектив так устроен. И с нами так было, когда играли. Хотя тогда мы не понимали, почему нас убирают.
В принципе, мы сейчас видим, что «Урал» постепенно обновляется. Пришли новые футболисты. Значит, я был прав.
— В вашей тренерской карьере был хоть клуб, где вы могли строить команду под себя?
— В Иваново старались так делать. Понятно, что исходя из возможностей второй лиги. Но получилось весело, коллектив подобрался классным и по человеческим, и игровым возможностям.
— А в «Тосно»?
— Там всё шло через генерального директора Вячеслава Матюшенко. Он спрашивал, кто мне нужен. Я называл позиции. Иногда смотрели новых игроков уже по факту, когда они приезжали. Вообще, конечно же, было бы очень интересно поработать на высоком уровне с командой, где есть возможность участвовать в отборе новичков. Говорю не про единоличное принятие решений, а именно про участие.
— Вы любите работать с молодежью? Григорий Иванов сказал прямо: «Не было доверия к молодым игрокам».
— Во всех командах у меня было много молодых. Например, в «Тосно». Марков, Заболотный оказались ненужными никому, мы их взяли. Палиенко разорвал контракт и тоже к нам пришёл. Жигулёв не был востребован в «Краснодаре», Маргасов – в «Локомотиве», Чернов – в «Зените». Там мы смогли позволить себе молодых ребят с хорошей школой.
В «Урале» этой возможности не было – сильные ребята из хороших академий дорого стоят. Те, кто работал в «Урале-2», до уровня РПЛ недотягивали. Я всецело за молодёжь, но она должна давать повод, чтобы её внедряли в состав. Искусственно ничего не получится!
Если поставишь игрока в состав без конкуренции, он не превратится автоматически в Головина. Плюс сама команда чувствует такие моменты. Я убеждён – и никто меня не переубедит, что если разбавлять основную обойму большим количеством молодых, неокрепших футболистов, то они, во-первых, сами не сильно вырастут, а во-вторых, потянут назад всю команду. Уровень лидеров упадёт. Мы проходили это. Если внедрять плавно, по три-четыре парня максимум, то да, процесс будет не такой болезненный – и игроки будут расти.
Кстати, мы сейчас видим, что многих игроков из «Урала-2» отдали в аренду в ФНЛ, чтобы они получали больше игровой практики и набирались опыта. К РПЛ ребята оказались неготовыми.
— Еще насколько я понимаю, Григорий Викторович предъявлял вам претензии, что «Урал» при вас много пропускал.
— Да, претензии обоснованы. Я и сам предъявлял себе их и на всём протяжении работы пытался исправить ситуацию и постоянно искал баланс. Прошлым летом мы приобрели опорного полузащитника Августиняка, были уверены, что он нам поможет, привнесёт устойчивость.
После названной выше серии с результатами 0:0 мы отошли от двух опорников в том числе из-за травм. Эпизодически находили баланс, но важна стабильность состава – а у нас её не было. Особенно в центральной оси – ни в обороне, ни в полузащите. Два центральных защитника и два центральных хавбека – очень важная четвёрка, желательно, чтобы она была как можно стабильнее. А у нас постоянно менялась. Влияли повреждения, контрактные вопросы и другие факторы. Сначала Фидлер мог играть, потом выпал из обоймы. Нестабильное здоровье у Бумаля. Августиняк после зимы долго набирал форму.
Один из самых качественных матчей во второй части сезона мы провели в конце февраля против ЦСКА на выезде, когда упустили победу на последних секундах и закончили 1:1. Тогда применили структуру 4-5-1. Подразумевали, что соперник выстроится 3-5-2, то есть центр поля будет очень насыщен, восемь человек будут играть вокруг центральной оси от штрафной до штрафной. Нам пришлось тоже насыщать эту линию. Поэтому тогда удлинили тройку игроков в середине и образовали пятёрку. По фланговым игрокам соперника, Марио Фернандесу и Облякову, доигрывали не защитники, а крайние полузащитники. Особенно важно было добегать по Фернандесу – через него строится процентов 80 атак, плюс постоянно смещался в зону Влашич. Насытили и удлинили зону, разделили всю ширину поля пятёркой игроков. За счёт плотности почти ничего не позволили ЦСКА создать.
Идеально было бы, если бы Августиняк и Бумаль могли играть стабильно вместе. Они дополняют друг друга. Рафал даёт объём единоборств, много подчищает, отбирает и перехватывает. Бумаль хорош в продвижении мяча и построении позиционных атак. По отдельности они ограничены. Но, к сожалению, из-за проблем Бумаля со здоровьем не всегда имелась возможность выпускать его.
— И в завершении темы «Урала». Вы достаточно самокритично отозвались и о качестве позиционной обороны, и о стандартах у своих ворот, и много еще о чём. А чем по итогам двух лет в Екатеринбурге по-настоящему довольны?
— Провели много качественных матчей с точки зрения содержания игры. Несмотря на силу соперников и класс чужих футболистов, наша команда старалась навязывать свой стиль. И у неё был свой стиль. Достаточно пересмотреть забитые мячи «Урала». Через каждый тур – настоящие шедевры!
— Вы говорите об эффектности голов. Это не то же самое, что наигранные алгоритмы.
— Очень многие моменты были как раз наиграны. Например, со стандартов мы забили 12 голов из 33, то есть 36 процентов. Это хороший показатель, характеризующий тренировочную работу в соответствующем направлении.
Парфёнов хотел бы съездить к Аллегри, поскольку тоже любит импровизацию в атаке
— О чём общались с Симеоне, когда ездили к нему на стажировку?
— О специфике тренировок, длине тренировочного процесса. Когда я приезжал в «Атлетико», одно занятие могло составить два часа 50 минут. Это было начало сезона, состав тогда обновился. Было много организационной работы, больших пауз – и коротких интенсивных отрезков после них. Когда команда стабилизировалась и игроки усвоили требования, общая длительность уменьшилась.
Если ты тренируешься от двух часов и более, никак не получишь интенсивность на протяжении всей тренировки. Всегда будут большие паузы по 10-15 минут с объяснениями заданий и нюансов на поле или планшете, потом начинается новый блок. Кстати, поразило вот что: если «Атлетико» проводит занятие, направленное на подготовку к следующему сопернику или моделирование собственной игры, на поле вообще никого не пускают! Уходит даже спортивный директор. Остаются только тренерский штаб и команда. Всё. Симеоне там – настоящая глыба. В России такого никто себе не может позволить. Разве что Бердыев.
— А для вас какая длина тренировки – оптимальна?
— Не хочется вырывать из контекста, всё зависит от того, сколько дней до игры, какая нагрузка и какая направленность. Мы обязательно просчитываем объём, не делаем его ни чрезмерным, ни маленьким. Но три часа у нас не бывает, конечно же. Один час 50 минут – предел. И то такую длительность делаем только на сборах, это много. Посреди сезона, особенно в жёстком турнирном графике тренировочное время резко уменьшается – там приходится больше восстанавливать футболистов или заниматься теорией.
Приходится принимать в расчёт погодные условия. В Екатеринбурге уже в октябре толком не поперемещаешься по полю. А ещё хуже – отработка стандартов. Два раза попробовал что-то, смотришь на команду – и хочется увести всех греться. В ноябре у иностранцев вообще сосульки свисают.
— Что хотели бы перенять из игровых принципов Симеоне?
— Переходы. Из атаки в оборону и обороны в атаке. Стандарты. Ауты.
— Чем уникальны переходы Симеоне?
— Автоматизмом. Там моментальные переключения – все добегают. Где-то даже был материал. Помните матч с «Локомотивом» двухлетней давности? «Атлетико» потерял мяч, команда бежала через все поле. «Локомотив» без потери темпа довёл мяч до финальной трети. А там уже было девять игроков «Атлетико»! Но очень важны физиологические способности игрока. Если их нет, отработать переходы до такого уровня невозможно.
— К кому ещё хотели бы съездить на стажировку?
— Было бы интересно пообщаться с Аллегри. Он давал свободу в атаке, поощрял импровизацию. И принципы у него интересные. Я читал их в его книге. Например: «Не нужно жертвовать фантазией и вдохновением ради организации». «Если хочешь развивать талант, дай молодёжи свободу». Хотел бы посмотреть, как эта импровизация достигается.
Здорово было бы снова слетать к Клоппу, но туда уже не попасть. Раньше он был очень доступен. В «Ливерпуле», похоже, повлияли клубные традиции, правила. Сам-то Клопп не изменился. Воронин встречался с ним в Киеве, приезжал в отель перед финалом Лиги чемпионов. Юрген с удовольствием спустился и пообщался.
К Гасперини – тоже без шансов. Я узнавал полгода назад через спортивного директора. Сказали: «Да-да, приезжай, конечно!» Я переспрашиваю: «Точно? И к главной команде попаду?» «Нет, к главной команде нельзя. Приезжай просто на экскурсию. Покажем академию, расскажем, как игроков растим и продаём». Такой вот разговор.
— Какие материалы используете для самообразования?
— У меня в закладках много сайтов. В основном перевожу англоязычные ресурсы. Из русскоязычной – только общие моменты: психологию, физиологию и прочее. Считаю, что российская аналитика отстаёт от зарубежной, со многими вещами я вообще не согласен. Плюс очень люблю специализированные книги. Из последнего – издание про отработку переходов, где описывается тренировочный процесс всех элитных специалистов: Клоппа, Моуринью, Раньери и так далее. Смысл один и тот же: переходы, выход из обороны против прессинга. Но решают вопрос все тренеры по-разному.
— Какие у вас дальнейшие планы?
— Предложения уже поступали, но я не имел права их принимать – должен был сам с собой разобраться. Сейчас уже готов к работе с новыми силами, осталось сделать правильный выбор.
Михаил Гончаров
Комментарии 2