История первого российского чемпионства и звездного «Спартака» 1992-94 годов — в цитатах тех времен его главного тренера Олега Романцева.
В первой половине 90-х мне повезло часто и подробно общаться с Олегом Романцевым. И «Спартак» 1992-94 годов, первый суперклуб чемпионата России (выигравший этот турнир трижды подряд, взявший последний Кубок СССР/СНГ и второй Кубок России, дошедший до полуфинала Кубка обладателей кубков-93), строился, выигрывал и распродавался за границу у меня на глазах. А Олег Иванович в то время охотно делился мыслями и эмоциями, и эти исторические свидетельства, сделанные в режиме реального времени, — бесценны.
После отъезда за рубеж в 1991-м летом Игоря Шалимова, Валерия Шмарова, Василия Кулькова, Сергея Базулева и Бориса Позднякова, а следующей зимой — Александра Мостового, Геннадия Перепаденко, Андрея Моха, годичной паузы в выступлениях Федора Черенкова неожиданно была создана одна из лучших спартаковских команд последних десятилетий. В нескольких интервью с Романцевым, состоявшихся с осени 1992-го по лето 1994 годов, он рассказал о том, как все это было. А у читателя появится возможность сопоставить задуманное выдающимся тренером и то, что у него в итоге получилось.
Первая часть — цитаты после чемпионства-92 и перед стартом сезона-93 из трех наших бесед для еженедельников «Футбол-Экспресс» и «Футбольный курьер»
«Спартак» 89-го был легковесным, 92-го стал более европейским
«Два чемпионских «Спартака» — 1989 и 1992 годов — очень разные. Состав 1989 года играл, может быть, более зрелищно. Но та команда была легковесной. Нынешняя же более приспособлена к европейскому футболу. Она солиднее, надежнее, особенно в плане результата. К вязи комбинаций прибавилась мужская мощь, к умению переиграть — умение подавить. А для побед это тоже необходимо.
Зимой 92-го пришлось собирать фактически новую команду. К уехавшим за рубеж предыдущим летом Позднякову, Базулеву, Кулькову, Шалимову и Шмарову после сезона добавились Мостовой, Мох, Перепаденко и Черенков. Помню, как летом 91-го мне стало безумно жалко — себя, команду, страну, разом потерявшую такую редкую плеяду талантов: Шалимова, Кулькова и Шмарова. Но я понимал — нужно наступить на горло собственной песне. Я не имел никакого морального права их здесь удерживать.
Понимал ли, на какой риск шел, приобретая целую группу игроков, игравших ведущие роли в своих клубах, но привыкших к совершенно другому футболу? Еще бы не понимать. Посещали меня и страхи, и сомнения. Но я внутренне подготовился к критике, и весной 92-го меня совершенно не беспокоили сыпавшиеся со всех сторон обвинения в бесперспективности выбранного пути. В апреле-мае меня «долбали»: игру, игру давай! Но требовать игры от команды, собравшейся месяц назад, все равно что потребовать рожать от женщины на четвертом-пятом месяце беременности. И «родить» мы долго не могли.
А на том, что даже в это время результат был, сказывался подбор игроков. Некоторые, тот же Игорь Ледяхов, могли в одиночку исход матча решить. Засверкавший в одночасье юный Володя Бесчастных в финале Кубка солировал (в финале последнего розыгрыша Кубка СССР/СНГ в мае 92-го Бесчастных сделал дубль в ворота ЦСКА, «Спартак» выиграл — 2:0, и хрустальная чаша была вручена красно-белым навечно. — Прим. И.Р.). Так случалось не раз. Но команды-то еще не было — вот и осечки бывали. Например, блеклые, мягко говоря, ничьи с «Торпедо» и «Асмаралом».
Но постепенно команда выкристаллизовывалась. Не подошел Вэли Касумов, который, как выяснилось, не умеет конкурировать. Видя, что на его место в основе не без оснований претендуют Бесчастных и Радченко, он махнул рукой и отпросился в «Динамо». При этом он не может сказать, что мы ему не давали шанса. Но те же шансы Владимир и Дмитрий использовали лучше. Вообще считаю, что они сильнее, полезнее Касумова, сколько бы он там в «Динамо» ни забивал. Во всяком случае, ждать и терпеть — то, что должен уметь каждый футболист, — Вэли не умеет.
У Кахабера Цхададзе место в составе как раз было твердое. Но он считал себя столпом команды, без которого все рухнет, и когда однажды из-за опоздания на сборы не был поставлен на игру, «психанул», втихаря собрал вещи и уехал. Я ему мешать не стал: не хочет играть — не надо. Еще трое — Петров, Бушманов и Каратаев — были отчислены на общем собрании команды за нарушения режима.
Весь этот отсев, несомненно, помог. Обстановка в команде стала спокойнее, уравновешеннее. Намного меньше мне пришлось сталкиваться с апломбом, гонором, непомерными запросами. Ребята притерлись друг к другу, сплотились, собственное «я» для каждого отошло на второй план. Реализовалась моя цель: и я им внушил, и они сами почувствовали, что играть на команду куда интереснее, чем на себя, и перспективы роста коллектива гораздо выше, чем собственной персоны.
То, что планы сбываются, почувствовал к финальному турниру чемпионата России. Но то, что работаю не вхолостую, понял уже после убедительных и красивых побед во втором круге «предвариловки» над теми же «Торпедо» и «Асмаралом», которые мы не смогли обыграть в первом.
То, что Радченко — «наш», угадал по одному движению
Большая ошибка думать, что всех наших новобранцев мы «поймали на удочку» случайно, нахватали тех, кого могли. Просто распался Союз, и мы сделали то, что не получалось раньше. Практически каждого я уже приглашал до того в «Спартак». Кроме Виктора Онопко да еще Касумова, которого привез с собой из Ташкента Александр Тарханов.
Возьмем, например, Ледяхова. Приметил я его еще в начале 1990 года, когда, играя в «Днепре», Игорь сольным проходом за пару минут до конца матча увел у нас победу. Тогда впервые и предложил ему перейти в «Спартак» — причем на место последнего защитника, на котором он играл в Днепропетровске. Но он был связан контрактом. Через год с тренером Колтуном и тремя одноклубниками он перешел в «Ротор». И сказал мне по телефону: «Простите, Олег Иванович, я не могу подвести ребят». Уважаю хозяев своего слова — и решил подождать. По окончании сезона-91 Колтун уехал на Украину, и Игорь вскоре оказался у нас.
Но на его позиции уже был Андрей Чернышов. Тогда я решил попробовать Ледяхова опорным полузащитником. Адаптировался в команде благодаря своей гибкости (и в прямом, и в переносном смысле) он быстро, но чувствовалось: чего-то ему не хватает. И в середине сезона я поменял его местами с Андреем Пятницким. Игорь стал больше действовать на острие, а Андрей — из глубины. И вдруг на тебе — в средней линии, до того буксовавшей, сразу стройность появилась.
Пятницкому адаптация далась труднее всех. В Ташкенте ведь на него вся команда играла, 80 процентов организации игры на нем «висело». А здесь, где рядом такие же организаторы, его желание делать на поле все оборачивалось передержками мяча. Другие, следовательно, переставали «под него» открываться, и мяч у Андрея соперники отнимали. Переживал он страшно. Но злился не на тренеров и партнеров, а только на одного-единственного человека — на себя. И вот результат — великолепная игра во второй половине сезона. А я, кстати, верил в него и в самые тяжелые дни — еще увидев Андрея несколько лет назад в ЦСКА, считал его одним из потенциально сильнейших игроков страны.
Называйте это как угодно — чутьем, наитием, фартом. Вижу парня — и по одному движению угадываю, что «наш». Как-то раз я совершенно случайно, гуляя неподалеку от дома, забрел на стадион «Локомотив». И играла там наша юношеская сборная с каким-то слабеньким соперником. Вели — 2:0. Во втором тайме на поле вышел нападающий с какими-то не очень футбольными движениями, даже не очень футбольной «физикой».
И вдруг вижу: находясь в штрафной площади спиной к воротам, парень получает сильный пас. Он не попытался ни обработать, ни отдать, а решил как-то резко развернуться и с ходу ударить. Мяч у него, правда, выбили, но меня поразила нацеленность парня на ворота.
Навел справки. Оказалось, Дима Радченко из Ленинграда. Послал я в Питер людей, они с ним поговорили и обнаружили заинтересованность. Вот так, казалось бы, случайно, получили мы будущую звезду, считаю, европейского класса. А как не европейского, если он дубль на «Сантьяго Бернабеу» в ворота «Реала» в победном четвертьфинале Кубка чемпионов делает — и, главное, играет стабильно?
А Витю Онопко разглядел в матче против нас в Донецке. 0:0 тогда сыграли, и Витя один весь фронт атаки нам перекрыл. Я запомнил, но не приглашал. Когда речь зашла о разделении союзного чемпионата, связался с Онопко. Помог мне и тесть Вити — мой старый друг-соперник Виктор Звягинцев. Он убедил зятя сделать правильный выбор. За что мы все должны быть ему безмерно благодарны. Как правильнее охарактеризовать его позицию на поле? Он — волнорез. О него разбиваются накатывающиеся волны атак соперника, и тут же начинается «отлив» — в роли зачинателя комбинаций Онопко мало равных.
Когда Карпин пришел в «Спартак», была лишь одна работоспособность
Онопко, Пятницкий и Ледяхов — это стержень сегодняшней спартаковской игры. У них в центре, я бы сказал, творческая взаимозаменяемость. Онопко своей мощью и надежностью компенсирует оборонительные пробелы Пятницкого и Ледяхова, а те, в свою очередь, отрабатывают в атаке за себя и за Витю.
А то, что произошло за три года с Валерием Карпиным, — символ происходящего с командой вообще. Когда он пришел, была лишь одна работоспособность. Теперь же, в условиях, когда ставятся и реализуются только максимальные задачи, — резкий рост в классе. Сейчас он играет спокойнее, разумнее, мастерски обращается с мячом. Этот его прогресс никакого удивления у меня не вызвал, он естественен и закономерен.
Пришедшие только что в команду из одесского «Черноморца» Илья Цымбаларь и Юрий Никифоров — готовые спартаковцы. Год назад, подбирая игроков, я стремился создать команду не только техничную, но и физически крепкую, то есть формировал новый коллектив, руководствуясь определенной идеей. Сейчас же искал игроков под готовую уже команду. Им не надо в нее специально вписываться. У тех же одесситов было много других предложений, в том числе из-за границы, но они выбрали «Спартак». И я постараюсь сделать все, чтобы они о своем выборе не пожалели.
Совершенно не согласен с поговоркой, что 11 игроков в команде — плохо, а 22 — еще хуже. Любой игрок, чувствуя, что на его место есть равный ему конкурент, будет изо всех сил стараться это свое место ему не отдать. И никто, если обстановка в команде здоровая, не в обиде.
Вот прошлым летом уехал в юношескую сборную Бесчастных. А тут вернулся из Германии Русяев и забил несколько голов кряду. И сел, вернувшись из сборной, Володя на «банку». И не обиделся, а начал тренироваться серьезнее, чем раньше. Через пару месяцев он вернулся в основу и опять начал забивать.
Очень рад возвращению (в 1993 году, ставшем в его карьере последним. — Прим. И.Р.) Федора Черенкова. Игрок такого класса впишется в любой коллектив. Посмотрите на Марадону — ему удавалось быть лидером в командах, абсолютно разных по стилю — «Наполи», сборной Аргентины. И теперь, после такого перерыва — в «Севилье». Федор тоже пропустил год. И если он в чем-то уступает Марадоне, то только в физических кондициях, в технике же, видении поля, тактической гибкости очень похож на великого аргентинца. За тайм и с ограниченным участием в обороне Черенков может сделать многое. Мы очень на него рассчитываем.
...У меня новичок сразу же участвует в двусторонней игре. Мои основные требования — это мягкое обращение с мячом и быстрота мышления. И это совершенно не зависит от комплекции игрока. Вон Ледяхов: росту в нем без малого два метра, а гибкость такая, что едва ли не на шпагат садится. Подошел бы он Лобановскому? Сомневаюсь — показался бы «вареным». А мне по всем параметрам подходит — и в обстановке ориентируется быстро, и мягко с мячом обращается, и наверху побороться может, и не столкнешь его.
Но я никогда не возьму на себя смелость утверждать, что во всем и всегда прав, а другой тренер — нет. С глубоким уважением отношусь и к Бескову, и к Лобановскому, и к Малофееву, и к Бышовцу, и к Садырину. Просто у каждого из них свои взгляды, а у меня — свои. С первого же дня тренерства в «Спартаке» я говорил, что два стиля, два направления — комбинационное бесковское и атлетическо-скоростное киевское — друг без друга прожить не смогут. Еще будучи игроком, я ощущал, что нам не хватает мощи, что нас те же западные немцы запросто смять могут. Что они, кстати, и делали не раз. Став тренером, я постарался эти два полюса сблизить.
Гибкость тренировочной работы для меня святое. Хотя, когда я еще работал в «Красной Пресне» и в Орджоникидзе, приходилось сдавать в Управление футбола планы тренировок, с цифрами, едва ли не на год вперед. В душе я всегда был противником этой ерунды, но исправно, как и все остальные, привозил «липу».
На самом же деле не боюсь корректировать свои планы даже в течение трех-четырех дней. Для этого мне достаточно почувствовать, что какой-то компонент у ребят не в порядке. Кстати, если говорят, что у Романцева кроссы бегают — не верьте. Бегают, но не убийственном режиме, а чтобы организм у игрока «продышался». Ну и челночный бег бывает — короткими отрезками по 30-40 метров.
Собираю команду заранее на базе, чтобы игроки не стояли в очереди за колбасой
Полвека в «Спартаке» практиковалось собирать игроков за полтора дня до игры на базе. Я не стал от этой традиции отходить. И не потому, что не доверяю футболистам. Если захотят, они и на базе напьются. Просто хочу, чтобы они в нормальных условиях готовились к игре. Чтобы они вовремя ели и отдыхали. И не ходили за молоком в семь утра или стояли в очереди за колбасой.
Ей Богу, будь у нас уровень жизни хотя бы близкий к Германии — только бы дома к матчам и готовились. Я знал бы, что они едят вкусную и полезную пищу, строят свой день так, как их профессионализм подсказывает. Но такой уверенности нет, а прекрасные повара у нас в Тарасовке уже не один десяток лет работают. Там вообще коллектив очень дружный. Новый год, между прочим, весь «Спартак» договорился встретить на базе с семьями...
Рано, конечно, еще на лаврах почивать. Команда-то в сегодняшнем составе (в конце 1992 года. — Прим. И.Р.) на гораздо большее способна. Мы только где-то в середине пути. Другое дело, что правильного пути. Команда мечты? Это словосочетание потому-то, мне кажется, и существует, что такой идеал недостижим. Но каждый тренер стремится к нему, как может.
Скажу так: если бы этот состав без изменений просуществовал еще годка полтора-два, ей-Богу, любого соперника бы обыграл. В том числе и «Милан» (полтора года спустя в «Спартаке» уже не было Черчесова, Радченко, Попова, Карпина, Бесчастных, Ледяхова, Чернышова, Иванова, Русяева и ряда других игроков. — Прим. И.Р.). На сегодня (зимой с 92-го на 93-й) из команды не ушел ни один человек. Все дали друг другу и тренерам слово, что если мы пройдем «Ливерпуль» — ни один человек из команды не уйдет. И все это слово сдержали.
На зимних мини-футбольных турнирах в Германии разного рода «жучки» пытались сманить игроков за границу. Впрочем, серьезной проблемой я бы это не назвал. Просто никакие менеджеры солидных клубов не опустятся до того, чтобы бегать к игрокам в гостиницу, как это случалось в Германии. Солидные фирмы типа «Реала» и «Олимпика» все делают на уровне клубов, заранее присылают факсы с запросами. Лично к игрокам они подходить не будут.
На нервы, конечно, действовало, когда начинались ночные звонки, ребятам туманили головы невероятными суммами. Но мы заранее были осведомлены, что придется сталкиваться с разного рода посредниками, желающими нагреть руки на переманивании наших игроков. В основном это эмигранты из бывшего СССР, живущие в США, Германии... Перед поездкой я провел с ребятами разговор, объяснил им, кто эти люди и как себя надо с ними вести. Результат вы видите — все на месте. Зазывали, между тем, практически всех — от 18-летнего Бесчастных до 29-летнего Черчесова.
Неясной до определенного момента оставалась ситуация с Чернышовым. Еще когда он переходил из «Динамо» в «Спартак», мы договорились, что если хороший западный клуб его пригласит, — тут же отпустим. И в Германии нам стало известно, что Андреем интересуется «Карлсруэ». Приглашение на смотрины казалось чисто формальным — Винфрид Шефер говорил, что видел Чернышова на чемпионате Европы, и тот его вполне устраивает. И мы уже было начали наигрывать новые варианты — например, с переводом Онопко на позицию либеро. Ведь Никифоров, как и Цымбаларь, не имеют права участвовать в Кубке кубков — они осенью играли в этом же турнире за одесский «Черноморец». Так вот, начали мы эти варианты наигрывать, и тут Андрей возвращается. Ничего, говорит, не получилось, я готов играть за «Спартак». Что ж, все, что ни делается, к лучшему: и Чернышов вернулся и будет выступать в еврокубках, и мы знаем, как играть без Чернышова.
Не боюсь ли, что после Кубка кубков вся команда разбежится? Нет. Это, кстати, и ответ на вопрос о том, что лучше — 11 игроков в команде или 22. Уйдут, может быть, несколько человек, а на их места уже готовы замены. Кроме того, наши финансовые условия уже способны удержать игроков от отъезда в разные там Австрии и Финляндии, и даже не в сильнейшие клубы той же Испании — например, «Эспаньол».
Не способны мы конкурировать только с ведущими клубами Италии, Германии, Франции и Испании. Так что уход игроков европейского класса рано или поздно неизбежен. Игроков же класса национального удержать вполне реально.
Я просто не помешал этим ребятам объединиться
Нам уже удалось добиться хорошего движения, особенно в средней линии и атаке. А главное — с горящими глазами ребята играют. Жажда победы сумасшедшая. Вот за что не устаю ими восхищаться. Знаете, когда я самую большую в этом сезоне гордость за ребят ощутил? Не в тот момент, когда чемпионами стали. А когда в последних двух играх, не нужных вроде бы, десять мячей на двоих серебряному и бронзовому призерам забили.
Перед матчем с «Динамо», когда для соперника вопрос о серебре решался, я собрал команду и спросил: «Ребята, график у вас выдался тяжелый, «на носу» «Ливерпуль», можно травму на льду получить. Может, стоит нескольким ведущим игрокам отдохнуть?» Вы бы видели, как они руками замахали! «Это же «Динамо», — говорят. — Как же против них можно не сыграть?!» Вышли и разорвали их — 5:2. Уважаю этих ребят больше, чем себя в бытность игроком, — мы же в последнем туре первенства десятилетней давности (1982 года. — Прим. И.Р.), ничего для нас не решавшем, так и не смогли собраться на домашний матч с минским «Динамо», когда речь для соперника о золоте шла. И проиграли — 3:4.
Проиграли в идеальных для нас условиях манежа, а сегодняшний состав на льду, да еще перед «Ливерпулем», с «Динамо» без вопросов разобрался. И это когда столько разговоров о договорных играх, подкупах и прочем. При этом уверен, что расхолаживающее влияние на ребят со стороны было. Они его выдержали. Опровергнув тем самым очень задевший их прогноз «Спорт-Экспресса», который за шесть туров до конца предсказал «Спартаку» вслед за серией побед ничью с «Динамо» и поражение от Владикавказа. В этих играх, убежден, мы приобрели новых болельщиков. Может быть, это главное в прошедшем сезоне.
Проходим ли для нас «Фейеноорд»? По отношению к нынешнему «Спартаку» считаю этот вопрос некорректным. При серьезном отношении к делу для нас нет непроходимых соперников (весной 93-го в четвертьфинале Кубка кубков красно-белые дважды обыграют «Фейеноорд», но в полуфинале, выиграв 1:0 дома у «Антверпена», обиднейшим образом уступят 1:3 в гостях и не выйдут в финал. — Прим. И.Р.).
Трудностей, подводных течений еще ох как много. Но «Спартак» испокон веков — это команда, где царит особая атмосфера в человеческом плане. Моя заслуга не в том, что я эту атмосферу создал. Это не так. Я просто не помешал этим ребятам объединиться. Да, практически каждый из них — звезда, но у них великолепный потенциал именно как у коллектива. И верю, что потенциал этот, который на данный момент использован в лучшем случае наполовину, они смогут реализовать полностью.
Вторая часть — о смене президента клуба и начале периода первого совмещения должностей Романцева, а также о будущем Андрея Тихонова. Из нашего интервью лета 1993 года для еженедельника «Футбольный курьер»
До конца 1993 года буду считать свое президентство явлением временным
На правлении клуба 24 июня (1993 года. — Прим. И.Р.), разумеется, встал вопрос о замене ушедшего в отставку Юрия Александровича Шляпина. И неожиданно (для меня, во всяком случае) была предложена моя кандидатура. Я подумал, поколебался — и согласился. Потому что не вижу лучшего способа сохранить команду к Кубку (на тот момент уже Лиге. — Прим. И.Р.) чемпионов. Все дела, связанные с материальным обеспечением футболистов плюс трансферные операции будут теперь вестись под моим более жестким контролем. Я смогу более оперативно влиять на ситуацию. Все это и определило мое согласие.
Не согласен с утверждением, что Шляпина сняли футболисты. Они попросту не имеют на это права. Да, они высказывали свою точку зрения, но могли бы и дальше ее высказывать, если бы сам Шляпин не принял принципиального решения.
Не сказал бы, чтобы оно стало для меня неожиданным. Юрий Александрович — человек эмоциональный. И уже пару раз до этого подходил ко мне со словами, что не хотел бы работать в обстановке, когда футболисты настроены против него. Я его успокаивал, просил продолжать работу. Но в конце концов он все-таки не выдержал.
Пока я еще не полноправный президент. Меня выбрало правление, но оно — не высший «законодательный орган в нашем клубе. Таковым является общее собрание членов клуба, которые тайным голосованием и должны решить судьбу президентства. Общее их число — около 160, из которых 30 (то есть приблизительно одну пятую) составляют игроки.
Новую президентскую команду сколачивать не собираюсь. Вполне доверяю тем людям, которые до сего дня работали в «Спартаке». Они профессионалы. Их только надо немножко встряхнуть.
Работы я никогда не боялся. Поэтому в должность президента вступаю без страха и сомнений. Назад пути нет. А сколько часов все это будет у меня отнимать, пока сказать трудно — официально я принимаю дела в начале июля. Да и что о времени говорить — это, в конце концов, мои личные проблемы. Главное, чтобы дело не страдало.
До конца года (1993-го) буду считать свое президентство явлением временным. А потом надо будет уже определиться всерьез. Потому как опыт нашей страны доказывает: на двух стульях слишком долго сидеть не рекомендуется (президентом «Спартака» в итоге Романцев пробудет девять лет: летом 2002-го, после чемпионата мира в Корее и Японии, этот пост займет Андрей Червиченко, а Олег Иванович еще чуть менее года пробудет главным тренером. — Прим. И.Р.).
Меня очень радует, что шефство над Тихоновым взял Черенков
Тихонов — парень, конечно, талантливый. Но умоляю вас — не перехваливайте его. Потому как стоит он сейчас на рубеже. С одной стороны — основа «Спартака», с другой — вторая лига, какой-нибудь Реутов. Чтобы заслужить похвалу, он должен твердо встать на первый путь. При всех Андрюшиных достоинствах есть у него маленький такой недостаточек, вполне исправимый — по-моему, он не совсем еще чувствует, что футбол для него превратился из просто удовольствия в серьезную работу.
Это вполне естественно — за какой-то год он прошел путь из чуть ли не дворового футбола в «Спартак». Трудно все осознать сразу. Но меня очень радует, что над Тихоновым взял шефство Федор Черенков. И в человеческом плане, и в игровом — он сможет подсказать Андрею много такого, чего не подскажет никто другой.
Третья часть — о распродаже за рубеж состава-92-94 и итогах игры «Спартака» этого поколения. Из нашего с коллегой Максимом Квятковским интервью лета 1994 года для «СЭ»
Недоволен суммой, которую мы выручили от продажи Бесчастных, Ледяхова и Карпина
Как президент клуба, если честно, я недоволен суммой, которую «Спартак» выручил от продажи Бесчастных, Ледяхова и Карпина. Такие игроки должны продаваться дороже. И возможности такие были. Но еще когда приглашал этих игроков в команду, сразу сказал им — во всех сложных ситуациях в первую очередь будут учитываться их интересы. Это моя принципиальная позиция. Если их устроили суммы личных контрактов, то почему им не ехать? Мы не будем препятствовать. Нет, нельзя сказать, что клуб продал их по дешевке, но можно было выручить и больше. Люди, однако, для меня важнее, чем деньги.
И для самих ребят человеческие отношения тоже важнее всего. Вот Игорь Ледяхов и женился, и в хихонский «Спортинг» со дня на день уезжает — сами понимаете, сколько у него сейчас проблем. И тем не менее он ежедневно звонит в Тарасовку. Он замечательно уходит — все бы так уходили. То же касается и Бесчастных с Карпиным. Как бы в душе ни хотелось оттянуть этот момент, умом я понимал, что он неотвратим. Более того, ожидал его еще полгода назад. Но ребята решили доиграть Лигу чемпионов и до чемпионата мира в США никуда не дергаться — спасибо им за это.
У нас ведь идет не только естественный процесс переезда игроков в более богатые по-футбольному страны. Вокруг них орудуют разного рода посредники, которые хотят перепродать игрока на Запад и снять с этого куш. Далеко не все из них чисты на руку, но самим футболистам-то сложно распознать их с первого взгляда. И получается, что они клюют на обещанные золотые горы, а эти липовые «друзья» начинают потом претендовать на часть личного контракта игрока. Так, кажется, в свое время было со Шмаровым, так едва не получилось с Бесчастных. Да и вообще из-за околофутбольных дельцов многие футболисты уезжают из страны гораздо раньше, чем могли бы.
Об уходе Пятницкого вообще никакго разговора не было. Хотя самые разнообразные слухи об этом уже полтора года ходят. Как только новая «утка» появляется, Андрей тут же звонит мне: «Не верьте, Олег Иванович. И вообще никуда меня не отпускайте. Я только в «Спартаке» хочу работать». Понимаете — он мне говорит, чтобы я его не отпускал! Какой там уход?
Кто заменит ушедших игроков? На месте Карпина, вероятно, будет Аленичев. Значительно прибавивший в последнее время. А на месте Ледяхова окажется, надеюсь, человек, которого я считаю одним из самых одаренных футболистов страны. Это Валера Кечинов.
Пока я, правда, этого 20-летнего парня даже за дубль ставить не рискую. Целый год его мучают травмы, ему сделали несколько операций. А началось все с того, что на коммерческом турнире в Ла-Корунье в прошлом августе на пятой минуте игры с киевским «Динамо» его страшным образом сломали. До того, как рассказывал Кечинов, у него ни единого растяжения в жизни не было. А тут такое! Выдержать все это мог только мужественный человек. Сейчас он уже здоров, но пока мне просто страшно выпускать парнишку на поле. А что он может, вы еще увидите.
Радченко и Попов ушли в «Расинг» по-разному
...Мне не кажется удивительным, что новая волна уезжающих хлынула именно в Испанию. Насколько знаю, у игроков были и другие предложения — из Франции, Англии, Голландии, но они осознанно выбрали Пиренеи. Во-первых, мы там часто бывали, а во-вторых, особый шарм вокруг футбола этой страны создает пресса, в частности, «Спорт-Экспресс». От репортажей и интервью, связанных с чемпионатом Испании, веет вдохновенным футболом, морем и креветками. Футболистам это нравится.
Если бы у меня — и как игрока и как тренера — была возможность выбирать страну для работы, я тоже выбрал бы Испанию. Меня, правда, уже звали в «Депортиво», да и сейчас кое-какие приглашения есть. Но пока я их не рассматриваю — слишком велика ответственность перед «Спартаком», в который я вложил всю жизнь.
Не каждое решение игроков вызывает у меня положительные эмоции. Так, я был против перехода Попова и Радченко в «Расинг» из Сантандера, клуб-новичок первого испанского дивизиона. Не раз беседовал с игроками, убеждал, что это не их уровень. Но вопрос денег, и только он, решил исход дела.
Ушли они, правда, по-разному. Клубу, который сделал тебя известным в Европе, клубу, который вложил в тебя душу, человек должен быть по крайней мере благодарен и уж во всяком случае не должен с апломбом заявлять, что все ему вернул и облагодетельствовал его своим присутствием.
Дима Радченко сделал все по-человечески. Он пришел ко мне и сказал: «Я хочу уехать, но если «Спартак» скажет «нет», останусь и буду играть». Собрали совет директоров и решили — раз у человека есть желание, пусть едет. И дали добро. Мы расстались замечательно, и сейчас Радченко часто приезжает, звонит.
Так же мог уйти и Попов. Но этот молодой человек не с того начал разговор. Он категорически заявил: «Хотите вы того или нет, я все равно уйду, и никто не сможет меня остановить. Я этому клубу сделал то-то и то-то, так что он должен быть мне благодарен, что я не ушел раньше. Я выслушал это и ответил: «Вперед. Но раз и навсегда забудь про этот клуб».
Мы прежде всего люди. И как бы я ни мечтал, чтобы не уезжали Карпин, Бесчастных, Ледяхов — это жизнь. И каждый в этой жизни решает по-своему. Карпин, хоть и едет в Испанию, все время на базе, тренируется, заходит поговорить. А как Володя прощался! Или Ледяхов, который иногда звонит по нескольку раз в день. Какие бы у нас с ним в свое время ни были трения, как бы я его ни критиковал, а однажды едва не отчислил из команды — у меня все равно лежит душа к этому талантливому футболисту и хорошему парню, а у него, уверен, ко мне, к «Спартаку». И мы расстаемся друзьями.
На поле ли, в жизни ли — везде надо оставаться людьми. Попов был первым в моей жизни футболистом, с которым такой вот разговор произошел, и вы не можете себе представить, каким это было для меня потрясением. Кстати, большинство футболистов, тот же Карпин, высказали ему тогда все, что думали по этому поводу.
А то, что они уезжают — один за другим — и все приходится строить заново... Нет, это не отчаяние. Мы работаем в специфических условиях российского футбола и всегда должны быть к такому повороту событий готовы. Сегодня в дубле 17-18-летние ребята бегают, а завтра придет и их очередь собирать чемоданы. Надо к этому философски относиться, иначе с ума сойти можно.
Не обижаюсь на уезжающих из «Спартака». Скорее это чувство тоски — подобное тому, которое возникает, когда дети из дома надолго уезжают. Но это проходит быстро. На память о каждом из них мне остаются футболки — я собираю игровые футболки ребят, отправляющихся из «Спартака» на Запад. Тех ребят, о которых я с удовольствием буду вспоминать.
Вместо них приходят новые ребята, которые вливают в меня новые силы и новую энергию. Я не настолько сентиментален, чтобы возвращаться к прошлому ради самого возвращения. На сцену выходят новые люди, которым надо доверять.
Такие люди, как Черенков, рождаются раз в столетие
И если вы думаете, что они способны на меньшее — ошибаетесь. Видели бы вы, как отработал нынче удар Андрюша Тихонов — он у него сейчас сильнее, чем у Никифорова и Онопко. И из дубля талантливые ребята на подходе — Коновалов, Головской, Мовсесьян, Ширко, Рекуц, Липко, восстанавливающийся после операции Титов. Так что у меня нет времени оглядываться назад — вперед смотреть надо.
Кто-то из футбольных классиков говорил, что человек может быть тренером одной команды максимум три-четыре года, а потом у него притупляются чувства? Я в «Спартаке» уже шестой год и тем не менее не буду даже пытаться оспорить это суждение. Оно применимо к западным командам или советским — до тех времен, когда разрешили отъезд в зарубежные клубы. А я столько времени ни с одной командой не работал.
Каждый год «Спартак» — это практически новая команда. Разве что последняя задержалась на два с половиной года. Они все мне одинаково дороги — и «Красная Пресня», которой я начинал в 29 лет, и тогда еще орджоникидзевский «Спартак», который я тренировал всего один 1988 год, и все вариации «Спартака» московского.
Особо скажу о завершении игровой карьеры Федора Черенкова, больше того — о нем самом. Когда Федор появился в «Спартаке», я уже был его капитаном. И для всех нас он стал... ну как будто сыном полка. И характер у него с самого начала был такой — скромный, но общительный. И даже когда он уже вырос в игрока с большой буквы, продолжал оставаться прежним — больше молчал и слушал других, но при этом легко сходился с людьми и компаний не чурался.
А еще он был (да и остается по сей день) потрясающе скромным. Во всем. Он, мне кажется, даже стеснялся своей популярности, хотя имел право использовать ее больше кого бы то ни было. Футбол Черенкова — суперинтеллектуален. Он на 90 процентов действовал за счет мысли, и даже блестящая техника отступала на второй план перед игрой мозга.
В 93-м он вернулся в «Спартак» на свой последний, как оказалось, сезон — и вернулся лидером. Таким же, каким и был. И надежды оправдал. А теперь — не ушел из футбола. Он остался в нем, пусть и в другом качестве. Если бы мы допустили его уход, то это означало бы, что мы ничего в этой жизни не понимаем и не ценим. Такие люди рождаются раз в столетие.
В роль тренера Черенков, как мне кажется, вживается вполне успешно. Он и футболистом был скрупулезным, внимательным, вдумчивым — и тренером становится таким же. Он дисциплинирован и ответственен, а это очень важно для тренера. Конечно, с творческой точки зрения ему еще рано себя проявлять — всего месяц он этим делом занимается. К тому же считаю, что творчески тренер может себя по-настоящему зарекомендовать, только будучи главным. Помощники лишь реализуют его идеи. Но думаю, что года через два-три Федор вполне сможет проявить себя на поприще главного тренера.
«Спартак» 92-го — 94-го своего главного слова так и не сказал
Возникало ли у меня ощущение, что «Спартак» начала 92-го — середины 94-го года своего главного слова так и не сказал? (После паузы и тяжелого вздоха) Возникало. Но я долго пытался это проанализировать и пришел к выводу — в существующих условиях команда сделала фактически все, что могла. Окажись она в условиях жесткого соперничества не только в Лиге чемпионов, но и все эти два с половиной года в чемпионате России, она пошла бы гораздо дальше.
Да, двукратное (спустя несколько месяцев оно станет трехкратным. — Прим. И.Р.) чемпионство, половина игр с крупным счетом — все это замечательно. Но когда команда выходит на поле, обсуждая, пять голов она забьет сегодня или шесть, — это начало конца. Когда футболисты перестают радоваться голам и победам — и это не вина их, а беда, — дальнейшего роста от них ждать не приходится.
Не буду оправдывать себя, но никакой тренер в такой ситуации ничего сделать не сможет. Потому что игроки — прежде всего люди с нормальной человеческой психологией. Такая вот вам аналогия — когда можно спокойно подойти к столу, налить из графина воды и выпить ее, я не буду срываться с места и, рискуя сломать руку или ногу, нестись за этим графином. Конечно, это спорный момент, но человеческую природу не изменить.
Прекрасно помню, например, огромную разницу в нашей раздевалке после двух чемпионских матчей — в 92-м, когда при полных трибунах «Лужников» разгромили «Локомотив» — 4:1, и в 93-м, когда там же сыграли вничью с «Океаном» из Находки, и народу на игру пришло очень немного. Мне тоже было больно оттого, что вот в такой обстановке, при мизерном стечении публики, мы стали чемпионами. Но возникает вопрос — что делать? Признаюсь честно, у меня нет ответа.
Наверное, надо ждать. Ждать, пока подрастут новые честолюбивые команды. А это уже происходит: мне очень симпатичен, например, камышинский «Текстильщик» (спустя год, в 95-м, главный тренер волжан Сергей Павлов станет помощником Романцева в сборной России и будет таковым оба срока работы Олега Ивановича в национальной команде. — Прим. И.Р.). Ждать, пока игроки бывших команд первой и второй союзных лиг изменят свою бескрылую психологию.
Ждать, пока другой станет организация чемпионата. Когда, приехав на выезд, мы не будем сталкиваться с тем, что нас не ждут в гостинице, не будем выходить на поля, на которых, как выражаются наши игроки, корова мениск получит. Ждать, пока исчезнут с трибун группы хулиганов, которые вне зависимости от результата забрасывают гостей камнями и матерят на чем свет стоит. В плане общей культуры мы находимся на уровне каменного века. Пока эта культура — в широком смысле слова — не появится, говорить о возрождении нашего футбола и его выходе на первые позиции в Европе не приходится.
Работа в «Спартаке» — это наркотик
Не хочу ли из-за всего этого уехать в какую-нибудь благополучную среднюю испанскую, допустим, командочку? Нет. И знаете почему? Работа в «Спартаке» — это наркотик. Раз попробовал, и уже не отпустит. Пять с лишним лет я работаю на таком уровне, что даже локальной неудачи мне не прощают. На меня беспрерывно давит эта безумная ответственность. Умом я понимаю, что за последние годы сильно изменился, стал нервным и задерганным, что надо остановиться.
Но ничего с собой сделать не могу. Может, когда-нибудь просто отдохну годик от футбола. Возьму жену с детьми — и на какой-нибудь курорт, отрешаться от футбола. А то он настолько все мое время занимает, что даже дачу достроить не могу — четыре года уже строю и столько же, наверное, еще буду. 11 лет тренерства без пауз и отпусков. В 29 лет мне дали «Красную Пресню» и сказали: вот твои мужики, вот твой стадион и делай, что хочешь. Это как лучший способ научить плавать — бросить в воду, а ты давай выплывай. И так все время.
Не боюсь ли, что это скажется на моем здоровье? Иными словами, что у меня крыша поедет? Стараюсь не думать об этом. Но остановиться я не в состоянии — ничего не умею делать вполсилы. Плохо? Да, бывает, я заблуждаюсь, а думаю, что делаю хорошо. Но все равно вполсилы жить не могу.
В этом году исполняется 20 лет, как мы с моей женой вместе. В этом отношении я человек счастливый. Кроме нее, меня вряд ли кто-то смог бы столько терпеть — я и так дома бываю редко, а если прихожу, то выжатый как лимон и на страшном взводе.
Но она — сам не понимаю, как — умеет привести меня в чувство. Когда-то я не мог этого оценить. Иногда все думал — скорее бы ты в отпуск уехала, отдохнуть без тебя хочется, в тишине побыть. А недавно она впервые в этот самый отпуск с детьми и уехала. Полтора месяца живу один, на базе. И безумно тоскую...
Президент клуба я сейчас уже формально. Это год назад, когда принимал дела, вникал во все детали, старался понять механизмы экономической деятельности клуба, массу времени там проводил. Сейчас сформировалась надежная команда, которая четко справляется со своими обязанностями. Меня теперь в клубе искать бесполезно — я там вот уже месяц как не был. Опять стал тренером в чистом виде.
Четвертая часть — о реакции на назначение главным тренером сборной при сохранении постов главного тренера и президента «Спартака». Из нашего интервью летом 1994 года для «СЭ»
Старостин посчитал, что мне необходимо принять сборную, но остаться и в «Спартаке»
Логика развития событий мне подсказывала, что, если Павел Садырин уйдет в отставку, то занять его место предложат мне. Учитывая, что большинство в сборной составляют бывшие и нынешние мои игроки, я к этому был готов.
На днях в Тарасовку приезжал Николай Петрович Старостин, с которым мы обсудили создавшееся положение. Он посчитал, что мне необходимо принять предложение возглавить сборную, но в то же время надо остаться главным тренером клуба. И я рад, что руководство РФС, понимая ситуацию, даже не стало выносить вопрос о совмещении должностей на обсуждение. А вот с постом президента ФК «Спартак» мне придется распрощаться.
Спартаковцы периода 92-94, видимо, станут основными в сборной. Естественно, в зависимости от их готовности. Никаких поблажек никому я делать не буду. Откровенно говоря, боюсь, что заставить играть вместе людей, выступавших за сборную Садырина и отказавшихся от этого, будет сложно (эти опасения окажутся абсолютно верными, но поначалу Романцев возьмет в команду футболистов из всех лагерей, отборочный турнир пройдет идеально, и «бомба» рванет уже только на самом Евро-96, когда тренер по ходу турнира выгонит из команды Игоря Шалимова и Сергея Кирьякова. — Прим. И.Р.). Поэтому главным для меня будет первый сбор, первое собрание, первый разговор с командой.
Я в жизни не зол, могу по душам потолковать с игроком, понять его. Но подлости, измены и равнодушия не прощу никогда. Такие игроки у меня в командах надолго не задерживались. Это следует понять всем, кто хочет играть в возглавляемой мною сборной.
Игорь Рабинер
