В «Спартаке» его хвалят, но пока Андре Шюррле больше похож на туриста.
Тедеско прав, называя Шюррле смелым и развитым человеком. Андре действительно способен публично говорить о тех глубинных переживаниях, которые смешиваются со страхами, сомнениями и стыдом, оставаясь при нас невыносимой и редко обсуждаемой ношей. Вот и материя его слов о завершении карьеры соткана вовсе не из лёгких нитей усталости от игры, а из тяжёлой футбольной депрессии.
Как считаться одним из главных талантов, играть в топ-клубах и становиться чемпионом мира в 23, а к 28, золотому возрасту, практически всё потерять? Как пережить годы на скамейке «Боруссии» с давящей на голову критикой болельщиков и высмеиванием в прессе? Как справиться с этими непонятными болезнями и травмами, которые ты не заслуживаешь, потому что не только не пьёшь и не гуляешь, но фанатично следишь за здоровьем?
«За что мне всё это»? — именно так думают люди, хоть раз в жизни допуская мысли о самоубийстве. В случае с Шюррле – это рассуждение о сведении счётов с постоянно обманывающей его карьерой. Андре признаёт, что каждый новый неудачный год он действительно задумывается о том, чтобы всё прекратить, но основная мысль в интервью вовсе не пораженческая. Напротив, Шюррле выбирает борьбу, показывает людям, как важно продолжать поиск решений – если не в Германии и Англии, то хотя бы в России. Подставьте в эту фразу слагаемые из ваших проблем – и слова Андре станет ещё проще понять.
Правда, разобраться в его действиях будет чуть сложнее. С одной стороны, мы все заметили, что с первого матча в «Спартаке» Шюрлле пытался играть в лидера — собирал партнёров, не проходил мимо микст-зоны, дискутировал на бровке с Олегом Кононовым. Буквально за пару игр Андре навязал нам образ не только звёздного игрока, но заставил Россию поверить в себя как в капитана и главного тренера. Причём вряд ли такое энергичное заполнение пространства проходило без внутренних мотивов: «Я перезапускаюсь, я обязан быть на виду, я должен заявить о себе в России». Возможно, что и все эти десятки неподготовленных ударов по птицам, выхваченных у партнёров, а после загубленных штрафных – это не то чтобы желание взять на себя ответственность, а скорее маниакальная потребность в мгновенной личностной реабилитации, которая, не складываясь, вновь возвращает Андре к точке необъяснимых травм и болезней. И хорошо, если жена в ближайшее время не начнёт переводить ему оценки фанатов «Спартака» и прессы – ведь этот факт может вывести отдельную карьеру на острую стадию футбольно-депрессивного психоза.
Но Шюррле не тот человек, который заслуживает излишнего сочувствия. Всё-таки он ещё молод, хорошо обеспечен и сохраняет навыки, соответствующие футболисту высокого класса. Но методы реализации вынуждают нас взглянуть на проблему с другой стороны – а что ещё Андре делает для того, чтобы вернуть свой уровень? В том же интервью немецкой прессе он заметил, что до конца контракта со «Спартаком» собирается жить в отеле «Балчуг», расположенном напротив Кремля. Что ж, отличный выбор! Но не для футболиста московского клуба. Как человек, снимающий квартиру на той же набережной, в пяти минутах ходьбы от Шюррле, могу объяснить почему.
Во-первых, «Балчуг» со всех сторон окружён дорогами. Тут вряд ли откроешь окно ночью, потому что из-за шума просто не сможешь уснуть. Не станешь делать этого и днём, потому что слишком быстро задохнёшься от газа и пыли. Повторюсь, для журналиста жизнь под кондиционером и дыханием мегаполиса – вполне нормально, но среда обитания спортсмена должна быть другой. Тот же Станислав Черчесов не селит сборную в центре городов даже на короткие сборы.
Во-вторых, окрестности Кремля – это толпы людей в отеле и на улицах, это смешение языков, запахов и культур, которые насыщают тебя новой информацией, но не дают расслабиться. У Шюррле просто нет шансов спокойно прогуляться и подышать воздухом, ведь единственный парк на районе – это кишащее туристами «Зарядье».
В-третьих, Андре сам рассказал, что путь до базы в Тушино нередко занимает у него два часа. Каждый же, кто выбирался с Кремлевской набережной, знает, что иногда за это время можно даже не доехать до «трёшки». Получается, значительную часть дня футболист Шюррле находится в сгорбленном положении на заднем сидении, когда ноги – вниз, а голова – в тряске из-за постоянной смены: газ, тормоз, газ, тормоз. Хорошо ещё, что «Спартак» наконец-то переехал из Тарасовки, иначе выбор Шюррле и вовсе выглядел бы как преступление.
Итак, что мы имеем: шум от машин и людей, кондиционированный воздух, отсутствие парков и часы в пробках в обмен на жизнь в самом центре – всё это хорошо для людей, которые хотят прочувствовать город. Но для Шюррле с его футбольной философией – это всё равно что убеждать себя в необходимости порвать с сигаретами, но проводить всё время в рабочей курилке.
Не претендую на истину, но звезда, готовая на всё ради перезапуска карьеры, вряд ли поедет в Россию, чтобы наслаждаться Кремлём из окошка. Нам уже светила такая одна в Санкт-Петербурге. Клаудио Маркизио в «Зените» по инерции поддерживали и хвалили за футбол, пока он гулял по центру и писал эпитафию к своей футбольной жизни в «Инстаграме».
К примеру, те же Бенедикт Хеведес и Игорь Денисов, переходя в «Локо» и снимая жильё в глуши и пятнадцати минутах от базы, наоборот, карьеру как минимум продлили.
Ведь мотивированный человек привезёт в Москву семью, арендует дом в лесу или хотя бы квартиру в чистом и зелёном районе неподалёку от стадиона и тренировочной базы, также он наймёт повара, который обеспечит соответствующее спорту и жизненным принципам вегетарианское меню. И всё это для того, чтобы избавить себя от стресса, облегчить восстановление и сконцентрироваться на футболе.
Но Шюррле делает другой выбор. Именно поэтому — что бы ни говорил сам игрок и как бы ни хвалили его тренер с партнёрами — Андре чуть больше похож на туриста. А уж статистика «кремлевской звёзды» в «Спартаке», постоянные бронхиты и мышечные травмы намекают, что ему срочно нужно что-то менять. Пока не поздно.
Дмитрий Егоров
