Массимо Каррера: У «Спартака» нет победного менталитета, он не привык побеждать

Главный тренер «Спартака» Массимо Каррера — о непростом сезоне и будущем его команды.

Массимо Каррера недоволен минувшим сезоном, но не думает уходить из «Спартака». Сразу после заседания совета директоров главный тренер уже бывшего чемпиона встретился с четырьмя журналистами из разных изданий и объяснил, что, на его взгляд случилось с командой. Первая, 15-минутная часть полуторачасового интервью – об отсутствии спортивной злости после прошлогоднего триумфа, а также о роли в неудачах капитана Глушакова, всей команды и лично его, Массимо.

— Первый вопрос по совету директоров. С какими эмоциями Массимо туда шёл и с какими выходил?

— Пошёл туда с мыслями и с эмоциями нового старта. Уже в июле будет жеребьёвка Лиги чемпионов, и я уже думаю о следующем сезоне.

— Как оценили вашу работу по пятибалльной или десятибалльной шкале?

— Вы это прочитаете на нашем сайте. Именно руководство вправе меня оценивать.

— Уже прочитали. Там нет оценки совета директоров, но приводится ваш вывод: «Каррера очень критично оценил свою работу». Почему так?

— Я выразил все мысли президенту напрямую. Что остался недоволен теми результатами, которых мы добились. У нас были возможности побеждать ещё, и по своей вине мы не выиграли. Взял на себя ответственность, вину и выразил своё мнение на тему того, что не работает или что-то идёт не так. И это не для алиби.

— Какие вещи идут не так?

— Это, скажем, личный разговор с президентом. Во-первых, не могу это выносить на публику. Я просто решил, что остался недоволен, как в итоге завершился сезон, также сделал какие-то ошибки. Мне это нужно для моего личного опыта. Я многое понял и готов начать следующий сезон ещё более заряженным, чем сейчас.

— Правильно понимаем: на совете директоров претензии высказывали в основном вы себе, а вам никто претензии не высказывал?

— Нет, естественно, и президент выразил свои определённые мысли на эту тему. Я не просто Каррера, я работаю на «Спартак».

— Вы считаете их претензии справедливыми?

— Да, конечно, они были справедливыми. Если посмотрим, что происходило в том году, никто не ожидал, что мы победим в чемпионате. Естественно, в этом году кто-то ожидал чего-то большего. В нашем приоритете было выступить лучше, чем в прошлом сезоне. К сожалению, не получилось, но это футбол. Не всегда то, что ты задумываешь, получается.

— Вы говорите, что причины того, что не получилось, — закрытые и внутренние. Их нельзя выносить вне?

— Могу подчеркнуть, что «Спартак» не является командой, которая привыкла побеждать. У нее нет победного менталитета. Может быть, с самого начала этого сезона команда довольствовалась тем, что выиграла чемпионат и Суперкубок, думала, что всё будет даваться легко.

— Получается, что прошлом году каждый прыгнул выше головы, а в этом году не хватило ни сил, ни эмоций, чтобы сделать то же самое?

— В том году мы совершили нечто — набрали 69 очков. Никто не предполагал, что «Спартак» сможет выиграть чемпионат, тем более после вылета от «АЕК». Поэтому, думаю, что в том году мы сделали больше наших возможностей.

— Существует понятие «синдром достигнутой цели».

— Если нет этого победного менталитета, если ты не привык хотеть большего, не привык улучшать себя и эти амбиции, то это может сыграть злую шутку.

— Видели ли вы это по своей команде и сложнее ли стало управлять ею?

— Да, не было той спортивной злости: «Я сегодня хочу победить – и побеждаю». Такое особенно проявлялось в тех матчах, когда мы уже приближались к цели. Это и играет разницу между командой, как, например, «Ювентус» и какой-нибудь другой.

— В общении с игроками вы почувствовали, что они стали другими футболистами? Прибавилась ли звёздность?

— Коммуникация осталась такой же. Когда общаюсь с футболистами, то смотрю им в глаза. Не говорю с ними через журналистов или другими путями. Я начал злиться уже после первого тура с «Динамо». Всё это длилось, пока не началась беспроигрышная серия, когда они поняли, что после чемпионства и Суперкубка, нельзя выходить на поле, не отдавая себя на 100%. Тогда ничего не будет получаться.

— Какие основания тогда были в самом начале сезона ставить задачи победить и в чемпионате, и в Кубке? Что у «Спартака» есть такого, чтобы ставить такие задачи?

— По сути, цель ставиться для победы. Выиграть Лигу чемпионов – невозможно. Цели «Спартака» — выиграть чемпионат и Кубок России.

— Но вы сами говорили, что у «Спартака» нет спортивной злости и менталитета победителя, потому что клуб 16 лет не побеждал в чемпионате. Поэтому интересно: какие есть основания для таких целей?

— Потому что так и должно быть. Цели должны стоять. Может быть, где-то мы выиграли чемпионат слишком рано. Возможно, команда не была готова к этому, к подобным победам. Потом всё стало сложнее, особенно для игрока, который к ним не привык. Одно дело – играть и будь, что будет. Другое дело – быть фаворитом, где нужно уже побеждать, чего бы это не стоило. Все обращают внимание на выступление и другие детали. В прошлом сезоне много побеждали на последних минутах. Но. У нас были ошибки, плохие игры, но все забывали, потому что мы побеждали. Это прикрывало всё остальное. Но, когда ты не готов к подобному, теряется реакция. Человек начинает думать – я победил и все. Думает, что для следующих побед хватит ещё чуть-чуть усилий. Но это не так. Надо всегда прилагать максимум.

— Как отразится то, что вы заняли третье место, на финансовой стороне «Спартака»? Команду же нужно менять, и уже сейчас это понятно.

— У нас, по крайней мере, есть ещё возможность войти в Лигу чемпионов, поэтому надо подождать…

Пилипчук

— Как так получилось, что вам не удалось сохранить не только настрой, но и тренерский штаб?

— Почему вы спрашиваете у меня? Спросите у Пилипчука.

— Но нам кажется, что это затяжная история. Вспоминается домашний матч с «Севильей»: после победы Мальфатти пытался обнять Пилипчука, но Роман отвернулся и выругался.

— Я об этом не знал и ничего не могу сказать, — мгновенно реагирует Массимо и скрещивает руки.

— Странно. То есть вы не замечали, что в вашем же штабе нет единства?

— Нет, потому что на моих глазах единство было. Я же не ложусь спать со своим тренерским штабом, а еду домой. Во время матчей не смотрю, кто кого и куда послал, а ориентируюсь на поле.

— Вы уже говорили, что не стоит уделять внимание Пилипчуку.

— (Каррера отстраняется, выставляя ладонь.)

— Мы не будем спрашивать о нём лично. Но разве не странно, когда второй тренер уходит и не благодарит первого?

— Это вам лучше спросить у него. Что я могу ответить на это?!

— Но вы начальник.

— У Романа были свои причины – не знаю. Я всегда корректно себя вёл. Пусть он скажет, почему не поблагодарил или не попрощался.

— Вы пожмёте ему руку при встрече?

— Конечно, почему нет?! Я не держу ни на кого злости. У каждого есть право на выбор.

— Не считаете, что Пилипчук поступил подло, сделав заявление за два тура до финиша?

— Думаю, что это было более подло по отношению к руководству и команде.

— Теперь ваш штаб может сильно измениться.

— Мы пообщались с руководством и думаем над изменениями.

— Насколько мы знаем, ваши помощники в подвешенном состоянии. Будут ли они работать?

— Проблема в том, что вы всё время всё знаете до меня. Знаете то, чего я не знаю. Там слух, здесь слух – и это неправильные слухи. А вы верите этим глупостям. Кто вам это всё доносит?! Я не могу это понять.

— Мы тоже не можем понять ситуацию в «Спартаке». Во-первых, уходит ваш помощник, и вы якобы об этом не знаете. У игроков не получается настроиться…

— Да я не знаю, почему он…

— Вы руководитель и обязаны контролировать ситуацию.

— Но я не могу сказать: «Ты остаёшься», если человек не хочет работать со мной и в «Спартаке».

— Неужели вы не чувствовали, что рядом с вами находится человек, которому вы не нравитесь или который обижен?

— Конечно, я это понимал.

— То есть все-таки понимали?

— Да, я во многом ошибся в этом сезоне.

— Можно сказать, что какие-то люди в этом сезоне вас предали?

— Да.

— Ничего себе, Массимо, это громко.

— Вы же это и хотите услышать. И здесь точка. Всё.

Д’Урбано, Мальфатти — итальянские помощники

— Вы не считаете, что сами кого-то предали?

— В каком смысле?

— Перестали доверять?

— Нет. Единственное, может, кого я предал – тех игроков, которые не выходили на поле. Вот их я мог не порадовать. Но тренерский штаб – это люди, которых я выбрал. Я был бы глупцом два раза, если бы работал с человеком, который предавал меня.

— Но вы выбирали позже. Можно ли сказать, что в прошлом сезоне Каррера только получил команду, а выстраивал фундамент от себя только в этом году?

— Мы стараемся создать программу для роста. В том году я нашёл то, что уже было сформировано по-своему. Ведь обычно специалист сперва формирует свой штаб, а потом идёт тренировать команду. Но у меня всё было наоборот. Мне нужно было усилить команду людьми, которым доверяю. Считаю, что никого не предавал и никого не обидел. Я же пригласил Мальфатти и Д’Урбано, а не выгнал Пилипчука и Сальсеса. Я пригласил их, чтобы быть лучше вместе. Но, возможно, кому-то это не понравилось, потому что уже с июля, что бы ни происходило, все пальцы поворачивались на них.

— На Мальфатти и Д’Урбано?

— Да.

— Если сейчас у кого-то из них — Мальфатти, Д’Урбано, Риомми — не будет продлён контракт, вы будете сильно расстроены?

— Если им не сделают контракты, то только по моей воле. Только я решаю, кто будет работать со мной. Естественно, совместно с руководством, но людей должен подбирать я. Мне нужны помощники, которые говорили бы: «Погоди, Массимо, ты ошибаешься, сделай так, это будет лучше». Но потом, когда я, например, скажу, что будем делать только как я хочу, — Массимо стучит кулаком по креслу, – …они должны слушать меня решения. Мы должны быть единомышленниками, и тогда это будет называться штабом.

— То есть на этапе до принятия решения могут быть какие угодно дискуссии, но последнее слово за вами?

— Да. С одной стороны, я не хочу видеть в штабе людей, которые просто мне кивают и поддакивают. Важно, чтобы помощники даже где-то заставили меня сомневаться в своих размышлениях. Но когда я делаю какой-то выбор, они должны идти за мной, иначе будет невозможно работать.

Тренер по обороне, ошибки, штрафы

— Если посмотреть статистику, уже ваш «Спартак» очень много пропускает.

— Начнём с того, что мы пропустили 12 голов за три матча. 5 – с «Зенитом», 4 — с «Локомотивом» и 3 — с «Ахматом». То есть в трёх матчах нам забили 12 голов. Лучше так, чем пропускать каждый матч по 2 гола.

— Но всё равно это много.

— Согласен. Обычно побеждает команда, которая меньше пропускает. Мы правда допускали много ошибок, но они никак не связаны ни с тактикой, ни со схемой игры. Это результат именно индивидуальных действий.

— Но вы приходили в команду как человек, отвечающий за оборону. Когда спустя время команда начинает пропускать, логично слышать: «А Массимо точно специалист в этом?»

— Я тоже задаюсь этим вопросом, — улыбается Каррера.

— И не знаете ответа? – не все понимают иронию.

— Повторяю, на поле выходят игроки. Моя ошибка может проявиться, если соперник играет с четырьмя нападающими, а я ставлю двух защитников – тут всё очевидно. Я могу учить всему что хочешь на тренировке, объяснять, но потом на поле выходит игрок. Это он принимает мяч на грудь в штрафной и выкатывает его сопернику. Или, например, защитник не контролирует своего игрока при угловом, смотрит в другую сторону, а соперник свободно гуляет по штрафной и забивает. Бывает, что и нападающий не попадает в ворота с двух метров. На занятиях мы бьём по воротам, отрабатываем и оборонительные действия, но здесь надо учитывать индивидуальные качества игрока.

— Сброс грудью — вы имеете в виду Комбарова в матче с «Ахматом»?

— Да. Это первая ошибка, которая мне пришла в голову.

— Но в том эпизоде «Ахмат» имел преимущество в штрафной «Спартака» при своей же позиционной атаке. То же самое было и с «Тосно» в конце матча.

— Конечно, соперник тоже присутствует на поле, но всё зарождается с ошибки.

— Стоп, но у «Спартака» одни из самых качественных исполнителей в лиге.

— Да, но они так же ошибаются. Может, в том году было менее заметно, потому что соперники в каких-то матчах попадали в штангу, и мы выигрывали 1:0, а в этом сезоне они попадают в ворота. В итоге результат меняют детали.

— То есть, на ваш взгляд, серьёзных тактических ошибок в этом году не было?

— Нет, были и такие. Всё?

— Нет, хотелось бы ещё один вопрос. Большинство мячей залетало в концовках…

— …Давай-давай, говори. Я родился до тебя и знаю, куда ты клонишь. Оборона-оборона-оборона?

— Нет, теперь не оборона. Иначе. Много травм в августе-сентябре, пропущенные мячи в концовках и, наоборот, набор формы к зиме. Получается, команду хорошо подготовили к отпуску в декабре?

— Нет, я думаю, что мы просто хорошо справились с делом. Потому что когда ты играешь в четырёх турнирах, то нужно очень хорошо работать. В графике воскресенье-среда у тебя нет времени на тренировки. Так что если в декабре ты себя хорошо чувствуешь, значит, хорошо поработал с тренером по физподготовке.

— То есть это хорошо, что «Спартак» был крут в декабре, когда нужно было уходить в отпуск?

— Он был хорош ещё потому, что игроки здорово себя чувствовали психологически и физически — у них был кураж. При этом много очков было потеряно на старте.

— Почему же тогда «Спартак» проигрывал эти матчи, когда вёл в счёте и пропускал на последних минутах?

— Потому что соперник, повторю, больше хотел.

— Вам не хотелось штрафовать игроков за халатное отношение?

— Были моменты, когда я хотел это сделать, но не стал.

— Трудовой кодекс запрещает?

— Нет, это должно идти от руководства.

— Но разве вы не могли пойти к руководству и сказать: «Вот этого я хочу оштрафовать». Сомневаемся, что вам бы отказали.

— Я предпочёл не делать этого, а пообщаться с игроком. Считаю, что штрафы ни к чему не приведут. Они не имеют значения. Хочу, чтобы игрок понимал, что и к чему.

— Не называя фамилий, за что вы можете оштрафовать игрока?

— За дело, за то, как человек тренируется – за многие нюансы. За неуважение к товарищам. Когда ты часть команды, то должен уважать других. Есть вещи, которые мне не нравятся.

— Приведите пример.

— Например, если ужин у команды в 8 часов, то все должны приходить в 8 – не в полдевятого и не в 7:45. Если собрание в час – то оно в час. Могут быть нюансы и на поле. Я сам играл в футбол и вижу игрока, который плохо тренируется, делает это без желания.

— Можно сказать, что именно русские, Глушаков и Комбаров, работали без этого желания?

— Нет. Но я несколько раз уводил команду с тренировки, когда видел, что она работает не с той отдачей. Всю команду. Меня это удивляло.

— Вас самого штрафовали, когда вы были футболистом?

— Нет. Никогда.

Трансферы, ЦСКА, 200 миллионов

— Вы говорите, что игроки не выполняют ваших требования. Но правда ли, что именно вы прошлым летом и зимой вы отвечали за селекцию?

— Нет. Когда у тренера есть «карт-бланш» — это значит, что можно покупать, кого хочешь.

— Но вы всё равно участвовали в поиске новых игроков?

— Естественно, участвовал. Я искал их для того чтобы улучшить «Спартак». Но если хочешь купить игрока хорошего уровня, даже не топового, нужно 25-30 миллионов. Таков рынок. Мы стараемся находить игроков в аренду, но это нелегко.

— Аренды Пашалича и Максимовича не оправдали себя?

— Конечно, нам есть куда расти. Если бы у меня было 200 миллионов, я бы тратил их на игроков, которые стоят 200 миллионов. А когда нет возможности тратить подобные деньги, приходится выходить из ситуации, как получится. И потом, деньги не я вытаскиваю из кармана, а президент клуба. Само собой, он может сказать, что тот или иной игрок стоит дорого. Я в чём-то и согласен.

— По сравнению с прошлым годом у «Спартака» не стало значительно больше денег. Означает ли это, что и предстоящим летом «Спартак» будет покупать списанных звёзд?

— Мы будем взвешивать ситуацию и решать, как вести себя на рынке.

— Роман Ерёменко вам интересен?

— Я не знаком с ним как с игроком, не видел его в действии. Но слышал, что это сильный футболист. Всегда хорошо иметь сильного игрока в составе.

— Даже если он не играл два года?

— Разумеется, ему потребуется время.

— Его агент – Марко Трабукки, а вы с ним в хороших отношениях. Это упростит подписание?

— Понятно, что я могу пообщаться с Трабукки, если будет желание. Но это совершенно не значит, что Ерёменко придёт в «Спартак», потому что есть Трабукки.

— Имеется в виду, может ли Ерёменко попасть в «Спартак» «по блату»?

— Нет, потому что у Трабукки 200 игроков. Если все придут в «Спартак»…

— В «Спартаке» странная ситуация. Сергей Родионов гендиректор и спортивный директор в одном лице. Вам не кажется, что нужно придать какой-то официальный статус Марко?

— Нет, это касается руководства.

— Травмировался Александр Селихов. Нужен ли команде ещё один вратарь?

— Нет.

— Верно ли полагать, что главная цель – центральный защитник и опорник с русским паспортом?

— Да.

— Вы будете просить руководство клуба купить Александра Ташаева?

— Мы ещё ничего не обсуждали. Сегодня говорили о совсем других вещах.

— Промес после «Динамо» подошёл к трибуне с семьёй и поапплодировал фанатам. Многие восприняли это как знак, что он уйдёт. Сможет ли «Спартак» сохранить уровень без Квинси?

— Если он уйдёт, то мы будем искать кого-то похожего на Промеса.

— Можно ли найти его за адекватные деньги?

— Ну, надо суметь.

— Мы правильно понимаем, что до завершения квалификации ЛЧ никаких трансферов не будет?

— Нет, ты плохо понимаешь.

— Нам всем показалось, что фраза руководства звучит как: «Вы могли заработать деньги на трансферы при выходе в Лигу чемпионов и теперь тоже можете сделать это на поле».

— Думаю, интерпретация не совсем правильная.

— То есть деньги есть?

— Что-то есть. Но да, мы должны пойти в Лигу чемпионов.

— «Спартак» будет отталкиваться от ЧМ или постарается взять игроков сейчас?

— Лучше найти их до чемпионата мира, чтобы не попасть на цены, которые могут вырасти в два или три раза.

— Вы вот говорите про деньги, про 200 миллионов, но Федун их и не обещал. Кроме того, у вашего коллеги из ЦСКА Гончаренко последние несколько лет нет и миллиона долларов. Тем не менее он выходит из ситуации.

— Да, но у него уже исторически сформированный костяк, который держит команду на месте. И, возможно, этот костяк вселяет в молодых игроков и новичков страсть, любовь к команде. Очень важно иметь 6-7 таких человек, которые наставляют остальных на правильный путь.

— Почему то же самое не получается у Глушакова и Комбарова?

— Я не знаю.

— Но ведь в прошлом году это получалось.

— В том году – да, получилось сделать это всем вместе. И когда есть такое единство, всё получается. А когда каждый думает о себе, всё намного сложнее. И чаще всего ты потом не побеждаешь.

— Вас раздражает наличие лимита на легионеров?

— Я не скажу, что не люблю его, но с этим сложновато жить.

— Но он как бы призывает иметь русский костяк команды.

— Естественно, должна быть команда, в которой есть игроки с российским паспортом – причём как возрастные, так и молодые.

— Что делать: искать возрастных игроков в другой команде или говорить с Глушаковым, чтобы вернуть контакт и мотивацию?

— Надо пообщаться с каждым игроком.

— Но с капитаном надо говорить в первую очередь.

— Общаются с капитаном, да, но нужно пытаться понять и всех остальных. Капитан может объединять команду, но этого должны хотеть и все остальные.

— Ещё раз о ЦСКА, у них другая ситуация: денег нет, они подтягивают молодых игроков из своей школы.

— Ну возьмите в «Спартак» тренера ЦСКА, если он такой хороший, — Каррера отворачивается, и на этот раз он, похоже, действительно разозлен.

— Нет, речь не об этом. Мы не говорим, что он лучше.

— Нет-нет, молодец. Браво. Берите.

— Мы правда о другом. Может, вся система там функционирует лучше?

— Возможно, у них есть интересная молодёжь. У нас тоже молодёжь интересная, но она ещё не готова играть в основе. Игрока нужно смотреть в деле. Если он допустит ошибку, вы же его убьёте, потому что вы и критикуете. Поэтому я буду ставить молодых, когда они будут готовы. Нельзя их просто кидать в пекло.

— Вы же не враг себе и вряд ли откажетесь ставить сверхталантливого футболиста. Значит, в Академии «Спартака» сверхталантливых нет?

— Естественно, я не враг себе. Но я общаюсь с тренерами «Спартака-2», дубля – интересуюсь у них, кто может быть психологически готов к игре в основе. На игру с «Ростовом» я хотел ставить Артёма Мамина – поговорил с тренером, и он мне сказал: «Это лучший защитник «Спартака-2», но я не знаю, выдержит ли он давление». Играть в основе – это немножко другое.

— Сколько игроков нужно приобрести «Спартаку» летом при оптимальном раскладе?

— Думаю, 4-5.

— А избавиться?

— От 4-5. Мы же не отправим на выход 10, если возьмём 5! А вообще было бы интересно сделать определённый микс с игроками «Спартака-2» — опять же, чтобы иметь игроков с российским паспортом. К сожалению, в этом сезоне у нас было больше матчей, и мне не удавалось съездить посмотреть игры «Спартака-2». Но есть моменты, когда молодых ребят нужно защищать: если человек психологически не готов, он может «сгореть».

Глушаков, «Ромашка», доверие

— Закрывая тему с русским костяком. Вы хотите, чтобы Глушаков, Комбаров и Ребров остались в вашем «Спартаке»?

— Почему нет? Почему я должен их выгнать?

— Потому что, похоже, они не могут создать тот костяк, который вам нужен. Вы же говорите: «Когда каждый думает о себе, всё намного сложнее»?

— В этом могут быть виноваты и они сами, и другие люди. А в итоге виноваты все.

— Вы готовы с ними работать, чтобы наладить контакт?

— Да.

— Но конфликт с Глушаковым был?

— Нет. Я вынужден делать выбор. После него кто-то играет, а кто-то нет.

— Вы чувствовали с его стороны недовольство по ходу сезона?

— Я ощущаю недовольство игроков, которые не играют. Думаю, это одна из проблем. Когда футболист не играет, он не ощущает себя частью группы. Это может быть проблемой. В прошлом сезоне было наоборот. Игроки думали о нас, о команде, о едином целом. Не было зависти и чего-либо другого. Все были вместе. В этом году люди, которые находятся в команде, проявляли недовольство, когда не играли. Всё это рассудит поле.

— Не кажется ли вам, что бурление вокруг Глушакова и русских футболистов возникло из-за того, что с опытными игроками продлили контракты на длительный срок, и они слишком этими контрактами защищены?

— Я тоже подписал контракт на три года, но никогда не чувствовал себя защищённым, потому что контракт можно разорвать. Даже когда у тебя соглашение на больший срок, многое можно потерять. И с длинным контрактом можно так же сказать: «Иди в аренду».

— Болельщики, анализируя провалы «Спратак», говорят про то, что глаза не горели, игроки не умирали. В основном это относится к Глушакову и Комбарову. Вы согласны с этим?

— Не могу брать индивидуально каких-то игроков. Суть во всей команде. Играет не один Глушаков и не один Комбаров. Вся команда начала чемпионат не с той ноги, думая, что будет легко.

— Но в конце сезона именно их вы не выпускали. Все это поняли, как посыл к чему-то.

— Глушаков не играл, потому что у него проблемы с коленом. Комбаров не играл, потому что я принял другое решение. Фернандо тоже не играл, Ханни, Зе Луиш. Я должен делать определённый выбор. У меня нет игроков-друзей и тех, кого я недолюбливаю. Я должен выставить подходящий состав. Но я не ясновидящий и не знаю, что произойдёт во время матча.

— Вы согласны с болельщиками, что костяк российских игроков – Глушаков, Комбаров — должен покинуть «Спартак», чтобы клуб перешёл на новую ступень?

— Повторюсь, индивидуально не оцениваю никого. Если «Спартак» провалился, то провалилась вся команда и прежде всего – я. А не отдельные личности. Мы все вместе выигрываем и все вместе проигрываем.

«Динамо», победный дух, Зобнин

— Как вы подбирали состав в условиях, когда не все думают о команде?

— Я делаю выбор, отталкиваясь от того, как тренируется игрок, как он выступает. Есть футболисты с позитивным поведением – они ведут себя хорошо, даже когда не играют. А есть те, кто негативно реагирует, не выходя на поле. И не говорю о ком-то конкретно – просто объясняю, как это вообще все работает. Футболисты с негативным настроем могут плохо влиять на других.

— Таких в команде не должно быть.

— Да, но они есть везде. Не так легко сложить всех, чтобы они были на одной волне.

— Сколько негативных игроков в Спартаке?

— Я не могу сказать, что они негативные. Я повторюсь: у нас просто команда, у которой нет победного менталитета. Игроки не знают, что такое побеждать. И я думаю, это и есть самый важный нюанс: не понимать, насколько это важно – побеждать. Я всегда говорю, что, если я проигрываю, другая команда должна быть лучше моей. Да, чемпионат выиграл «Локомотив» — это заслуженно, «Тосно» взял Кубок. Но мы проиграли Кубок, и мы проиграли чемпионат, потому что мы сделали меньше, чем могли. Было много матчей, где «Спартак» вел в счете, но не выигрывал. Значит, что-то шло не так.

— Как вы влияете на эту ситуацию?

— Я всегда стараюсь мотивировать команду. И до игры, и в перерыве.

— Например, как вы мотивировали команду в перерыве матча с «Динамо»?

— Я в лицо сказал игрокам, что они расслаблены. «Динамо» был голоднее, злее на поле, его игроки выигрывали каждый стык на поле. Разница в этом. В «Спартаке» даже, возможно, больше качества, чем у «Динамо», но если оно не поддерживается объемом работы, то все аннулируется. Чаще побеждает команда с меньшим качеством, но с большей эмоцией и злостью.

— Почему ваши слова не доходят до футболистов? Кажется, что только они и виноваты.

— Нет-нет. Может, это моя вина, что не могу передать какие-то эмоции и чувства.

— Но что вы говорили перед решающими матчами с «Тосно» и «Динамо»?

— Обсуждалось еще на неделе, что игра с «Динамо» очень важная, на кону путевка в Лигу чемпионов. То же самое было и перед матчем с «Тосно»: что этот матч дает нам шанс выиграть еще один трофей и отметить имя «Спартака» в истории. Я же не могу вот так всех хватать, — Массимо сжимает футболку переводчика Артема Фетисова. — И прижимать к стене. Могу разозлиться в перерыве, если я вижу, что человек не выкладывается душой на поле.

— Вы разозлились?

— Да.

— В какой форме это было? Может, бросили бутылку, громко кричали?

— Человек может разозлиться, даже будучи спокойным – просто говоря злые вещи. Здесь не надо кидать бутылки. Эта реакция не подготовлена заранее. Все происходит по ходу матча: что видишь, на то и реагируешь. Нет такого, что я сижу и думаю, что скажу в перерыве.

— По ходу сезона у вас были мысли, что вы не управляете командой, раз она не чувствует от вас этот заряд?

— Что я не управляю командой – нет. Может, это проблема команды. Проблема в том, что нет менталитета хотеть побеждать, быть первыми, иметь амбиции. Как на индивидуальном уровне, так и командном.

— В вас есть эти амбиции есть? Вы умеете ими управлять, быть первым?

— У меня, конечно, амбиции есть.

— То есть, в вас есть победный дух, которого нет в команде?

— Я стараюсь всегда всё сделать по максимуму моих возможностей, работать и выкладываться на пределе, чтобы получить лучший результат. В нашей сфере максимум – это значит побеждать. Я не довольствуюсь вторым местом или полуфиналом.

— Есть ли в нынешнем «Спартаке» игрок, на которого в плане духа можно равняться?

— Зобнин. У него есть желание добиваться цели, он всегда готов играть на любых позициях, куда бы его не поставили. Его позиция – в центре обороны, но в прошлом году он отлично выглядел и как левый латераль.

Русский, Семин, Манчини, журналисты

— На родине за вами следят, вы получили золотую скамью. Вам поступали предложения от местных клубов?

— Нет.

— Вы понимаете, что с вами будет в «Спартаке», если, например, клуб не попадет в группу ЛЧ?

— Спросите у президента.

— Перефразируем: сейчас у вас нет сомнений в себе? В первый сезон вы пришли в готовую команду и выиграли чемпионство. Второй сезон уже был ваш, но цели не достигнуты, вы сами не довольны. Можно сказать, что следующий сезон – понимание для самого Карреры, какой он главный тренер и какую команду он может построить?

— Да, конечно.

— А в чем опасения и сомнения?

— Нет, никаких опасений у меня нет. Я знаю, какие ошибки совершил и постараюсь их не повторять. Это опыт. Очень много можно взять от поражений, они многому учат.

— Вы можете назвать лучшего тренера этого сезона?

— Семин, безусловно. Он выиграл чемпионат. Нам это не удалось.

— Иногда кажется, что вы на себя наговариваете. Особенно на контрасте с Манчини, который, если его послушать, ни в чем не ошибался.

— Прежде, чем требовать от других, я должен требовать от себя. Не создавать проблему, а искать рецепт ее решения. Поэтому когда спрашивают, есть ли сомнения – я отвечаю, что есть. Всегда.

— Что у вас с русским языком?

— Уже в следующем году буду говорить. Сейчас намного легче. Я уже намотал на ус многие слова, так что из 10 слов понимаю 5, связываю смысл.

— Но вы читаете российскую прессу?

— Не сам, но да. И обращаю внимание не на похвалу, а именно на злые тексты. Мне нужно видеть даже раздутые вещи, чего бы они не касались.

— Вы можете принять, когда журналист пишет, что Каррера ошибся?

— Да, могу, но не когда делают выводы, отталкиваясь от результата. Например: почему я поставил того, а не этого? Если меня спросят, почему в основе вышел Ханни, а не Зе Луиш, то отвечаю, что я просто сделал такой выбор. Если хочешь поговорить о футболе, то спроси, почему играли 4-2-3-1, а не 4-3-3 — тогда я приму критику.

— Имеет ли право журналист писать о том, что покупка новых игроков и подписание итальянских тренеров может внести дисбаланс в и так чемпионский коллектив?

— И, к чему ты ведешь?

— К тому, что мы предполагали, что семейная атмосфера будет нарушена и в итоге так и произошло.

— Именно вы и создали эти проблемы.

— Это шутка?

— Обсуждая подобные темы, вы их создаете. Потому что долбите-долбите-долбите. Не 13 мая, сейчас, а с первого дня, когда мы уехали на сборы. С 9 июня. Я все помню. У меня длинная память…

— Вы понимаете феномен уникальной любви болельщиков к вам? Вы чувствуете, что есть культ личности? Вам легко с ним жить?

— Мне очень приятно принимать любовь болельщиков. Я — Каррера и всегда им останусь, для меня цель — победы «Спартака», а не победы Карреры. Мне приятно, что ко мне относятся тепло, я уважаю их и всех остальных, но главная моя цель — победы «Спартака».

— К вам относятся как к волшебнику, который смог выиграть чемпионат с кривоногими игроками.

— Если бы я им был, мы бы победили и в этом году. Волшебников нет.

Дмитрий Егоров

championat.com