Вот уже несколько лет миллиардер Леонид Федун, вице-президент и второй по величине акционер ЛУКОЙЛа, отвечает за стратегию компании. Это ощущается даже в разговоре: в его ответах практически на любой вопрос проскальзывает «гигантский», «масштабный», «огромный» — с помощью этих эпитетов Федун описывает будущее и настоящее нефтяной отрасли.
Владелец «Спартака» Леонид Федун рассказал о том, почему ЛУКОЙЛ первым среди российских компаний подготовил и опубликовал долгосрочный прогноз цен на нефть и описал будущее глобального топливного рынка, на какой срок России хватит нефти и сколько лет нужно футбольному клубу для победы в Лиге Чемпионов.
— Что заставило ЛУКОЙЛ подготовить собственный долгосрочный прогноз цен на нефть?
— Наша инвестиционная программа объемом почти 20 млрд долларов. Чтобы инвестировать столь крупные средства, необходимо понимание того, что будет с мировой экономикой, поскольку окупаемость таких проектов — 20-30 лет.
— Что будет с ценами на нефть в ближайшие 10 лет?
— Цены не упадут ниже 100 долларов за баррель. Динамика будет определяться несколькими факторами. Ключевой из них — смягчение или, наоборот, ужесточение политики ФРС США и поведение американской валюты. Второй — растущий спрос на нефтепродукты со стороны развивающихся рынков, в первую очередь азиатских, стран. И третий фактор — стабилизирующие усилия ОПЕК.
— Какими темпами будет расти потребление нефти и нефтепродуктов?
— В ближайшие 15 лет примерно от 1 до 1,5 млрд людей получат возможность приобрести транспортное средство. Значит, появится от 650 до 700 млн новых автомобилей. Чтобы их заправить, понадобится дополнительно 9 млн баррелей. Эта потребность и сформирует устойчивый рост потребления нефти на 1% ежегодно.
Для нефтяного рынка есть три страшилки
— И где эти 9 млн баррелей нефти можно найти?
— Как показывает практика — везде. Если вернуться к ценам на нефть, то для этого рынка сейчас существует три основных страшилки. Страшилка номер один — сланцевый бум в США. Небольшие нефтяные компании и работающие с ними банки рисуют головокружительные объемы добычи: шесть, семь и даже девять миллионов баррелей. Те технологии, которые применяются в Северной Америке, действительно позволяют получить очень сильный первоначальный дебет — три-пять тысяч баррелей в сутки. Но проблема в том, что проницаемость сланцевых пород низкая и впоследствии дебиты также стремительно падают. Поэтому наши прогнозы не совпадают с ожиданиями экспертов из Северной Америки. Мы гораздо осторожнее.
— Возможно ли перенесение сланцевой революции за пределы США и Канады?
— По нашим ощущениям, это две – три страны: Мексика, Аргентина и Китай. Но в тех объемах, как это было в США, не случится. У США было несколько важных отличий: большое количество квалифицированного персонала, наличие необходимой инфраструктуры. И что важно, эти обстоятельства совпали с ростом цен на газ и нефть, что дало возможность экспериментировать с методами бурения.
— То есть ОПЕК сланцевая революция не страшна?
— С точки зрения жидких углеводородов не страшна, поскольку рынок будет расти медленно и не успеет перестроиться. С точки зрения газа система совсем другая, поскольку текучесть газа выше.
— ОПЕК по-прежнему будет главным игроком на мировом рынке?
— В последние 30 лет доля ОПЕК на мировом рынке нефтедобычи колебалась от 30% до 42%. Сейчас доля около 40%. Позиция картеля полностью согласована, и он будет стабилизировать добычу, поскольку экономики большинства стран ОПЕК не выдержат цен на нефть ниже 100 долларов в силу социальных обязательств.
— Чего еще стоит опасаться нефтяному рынку?
— Вторая страшилка — замедление спроса в Китае. Сегодня в стране на 1000 семей приходится около 40 автомобилей. До 2025 года этот показатель вырастет до 200 автомобилей. Это ниже, чем в США и Европе, но достаточно, чтобы Китай утроил потребление моторных топлив.
Третья страшилка — это Ирак. Первые планы страны по добыче составляли 12 млн баррелей. Но, работая в регионе, мы видим, что добыча не будет превышать 6 млн баррелей. Поэтому мы не видим факторов, которые обеспечили бы перепроизводство нефти в мире.
В 2015 или 2016 году в России добыча начнет падать
— Возможна ли сланцевая революция в России?
— На том горизонте, о котором мы говорим, она бессмысленна. Традиционных ресурсов вполне достаточно для поддержания добычи. Хотя по своим внутренним характеристикам наша Баженовская свита очень похожа на эталонный для сланцевой добычи регион — Северную Дакоту.
— На сколько лет в России хватит нефти?
— По геологическим оценкам, запасы превышают 200 млрд тонн. Сумма гигантская. Но если посмотреть на извлекаемые запасы по требованиям международной классификации, то это всего 10 млрд тонн. Здесь есть важный момент — это низкий коэффициент извлечения нефти (КИН). В России в лучшем случае КИН составляет 25-30%. По США средний показатель — 40-45%, по Европе — 50%. Повышение КИН до этого уровня позволит удвоить извлекаемые запасы, и мы будем вровень по запасам с Ираком или Ираном.
— Как можно повысить коэффициент извлечения нефти?
— Рецепты простые. Применение новых технологий. Но это повышает стоимость проектов.
— В правительстве идут споры о введении налога на добавочный доход (НДД) для нефтяников. Что мешает воплощению этой идеи на практике?
— Мы такую идею всячески поддерживаем. Во всем мире система налогообложения нефтяной отрасли напоминает горку: на первоначальной стадии разработки налоги низкие; когда месторождение выходит на пик — налоги максимальные; добыча начинает падать — налоги снова снижаются. У нас шкала абсолютно ровная. И рентабельность, и поддержание добычи регулируются в ручном режиме, когда правительство принимает соответствующее решение. Введение НДД позволило бы иметь понятную и простую систему разработки. Пока у тебя нет нормального потока наличности, ты налоги платишь небольшие. Как только начинаешь зарабатывать хорошие деньги, большую часть отдаешь государству.
— Минфин боится, что нефтяники будут завышать расходы.
— Боятся все. Сегодня 50-60% доходной части бюджета формируется нефтяниками. ТЭК — очень деликатная сфера для правительства. Но жизнь заставит. В 2015 или 2016 году в России добыча начнет падать. В то же время нужно и правительству отдать должное. Если бы не льготы для Восточной Сибири и Каспия, то падение началось бы уже в этом году.
— Ранее вы заявляли, что рады тому, что ЛУКОЙЛ не попал на арктический шельф. В чем повод для радости?
— Это как у Лафонтена про лисицу и виноград. Конечно, глядя, какие там льготы, мы хотели бы попасть. Но как финансист понимаю, какой там гигантский риск потерять деньги. Любое газовое открытие, по примеру Штокмана, будет отложено в долгий ящик, а все расходы на геологоразведку — списаны. Для «Роснефти» такой риск невысокий, поскольку траты на разведку берут ее иностранные партнеры. Но за это она отдает им значительную часть прибыли в случае открытия.
Я не верю, что монополия «Газпрома» будет отменена
— Судя по всему, газовый рынок становится рынком покупателя.
— Уже стал. В начале тысячелетия еще доминировали представления о том, что ресурсы газа ограничены. Сейчас обстоятельства изменились, и в последние годы был открыт целый ряд крупных месторождений в Восточной Африке и Восточном Средиземноморье. Израиль и Кипр давно искали нефть и газ, и нашли гигантские запасы объемом более 1 трлн куб. м. Этот газ будет прямым конкурентом газу из Северной Африки и «Газпрому».
Огромное развитие получила технология сжижения газа. В результате сформировался абсолютно другой рынок, и у потребителей появилась возможность выбирать поставщика.
— Тем не менее, вы считаете, что цены на газ будут расти быстрее цен на нефть?
— При цене газа в 350 долларов за тысячу кубов и ниже, газ является самым предпочтительным источником энергии.
— Что нужно российскому газу, что бы быть конкурентоспособным?
— Соблюдать конкурентоспособную цену. Как раз судьба многострадального Штокмана связана с тем, что заложенные в первоначальную модель экономические параметры не выдерживали конкуренции. В связи с этим есть опасения и по «Южному потоку».
— Эпоха трубопроводного газа ушла в прошлое?
— Нет. Качать газ на расстояния до полутора тысяч километров эффективнее по трубе. На больших расстояниях выгоднее СПГ. Но и здесь есть вопросы: как тогда поставлять газ по континенту? Все континентальные транспортировки все равно пойдут по трубе.
— В правительстве ходят слухи о либерализации экспорта СПГ. Если это случится, ЛУКОЙЛ такие проекты заинтересуют?
— Во-первых, я не верю, что монополия «Газпрома» будет отменена в ближайшее десятилетие. Во-вторых, я не верю в проекты СПГ в Российской Федерации. За исключением, может быть, Дальнего Востока. Очень сложно конкурировать с уже заложенными СПГ-проектами из Катара, Восточной Африки и Северной Австралии.
Заводы, работающие на нефти, начнут отмирать
— Есть альтернативы нефти и газу как источникам энергии в принципе?
— В настоящий момент нет. Но вызовы есть, например технологии GTL.
— Вы имеете в виду технологию синтеза жидких топлив из метана?
— Да, эта технология был разработана еще в годы Первой мировой войны, но лишь сейчас в ее развитие начали инвестировать. Благодаря технологии синтеза из метана можно производить дизельное топливо с нулевым содержанием серы. Пока такие производства дорогие, но крупные проекты запущены в Катаре и Китае. Ситуация напоминает то, что было несколько лет назад с СПГ, когда технология заморозки и транспортировки только-только была разработана.
Возможно, через десятилетие мы увидим совсем другой рынок топлив, сделанных на метане. Вот тогда и начнется эпоха сближения цены нефти и газа. Скорее всего, заводы, работающие на нефти, начнут отмирать и заменяться площадками, специализирующимся на переработке газа. Но это через 30-40-50 лет.
— Какое-то время в Европе был спрос на биотопливо. Ренессанс возможен?
— Скорее, закат. Данный феномен был обусловлен ощущением энергозависимости США и Европы от развивающихся стран и России, в начале нулевых годов. Государства тогда субсидировали производителей биотоплив для получения ощущения независимости и для развития сельского хозяйства. Цены на сельхозпродукцию выросли, а вот производство топлив оказалось бессмысленным. Если продажа литра бензина в Европе дает бюджету страны 50-70 евроцентов, то продажа тонны биотоплива требует 20-30 центов субсидий. Все-таки топливо, производимое из нефти, обладает уникальным качеством — оно очень дешевое.
Выживает сильнейший
— На какие виды нефтепродуктов спрос будет расти быстрее?
— Традиционный ответ — на «дизель». Это экологичное топливо, эффективное в производстве. В глобальной нефтепереработке также произошла революция. Традиционно американо-европейский рынок нефтепродуктов работал на арбитраже: бензин из Европы везли в США, а в Старом Свете, наоборот, потреблялся дизель. Теперь все изменилось. Благодаря сланцевой революции, американские заводы получают большое количество нефти, из которой производится бензин, и, скорее всего, мы скоро увидим его экспорт из США. А дизельное топливо, потребление которого в Америке небольшое, уже идет в Европу. Поэтому ситуация в Европе с переработкой тяжелая.
Но возникает еще один вызов — строительство качественных заводов в Персидском заливе. Цифра для рынка ужасающая — 150 млн тонн переработки — будет введено в ближайшие годы. Формируется совсем другая архитектура рынка.
— В Европе у российских нефтяников есть целый ряд перерабатывающих активов. Не продавать же их обратно?
— Продали бы, да никто не купит. Мы модернизируем заводы, чтобы они были сильнее, чем площадки, которые их окружают. И те заводы, которые будут лучше, начнут получать прибыль, поскольку слабые вымрут, а маржа стабилизируется.
— Когда слабые вымрут?
— Примерно через пять лет. 17 заводов уже закрыты. Необходимо закрыть еще десяток.
Привычка к бесплатным трансляциям убивает бизнес
— Вам принадлежит футбольный клуб «Спартак». Что нужно, чтобы он стал прибыльным?
— Абсолютно другая ситуация с контрактами на вещание. В России стоимость таких контрактов самая низкая в Европе. Хотя стоимость наших игроков сопоставима, например, с Францией, где все вместе футболисты стоят около 1,2 млрд евро. А вот контракты на трансляцию, по сравнению с Францией, у нас в шесть раз дешевле. Привычка к бесплатным трансляциям убивает бизнес. Это первое.
Второе — это отсутствие нормальной футбольной инфраструктуры. В России пока только три стадиона, которые соответствуют зарубежным требованиям. В следующем году мы свой стадион запустим. И после этого доходы клуба, по сравнению с тем, что есть сейчас, вырастут более чем в четыре раза.
— Есть какие-то ориентиры по выходу на прибыльность?
— К 2018 году. Я пытаюсь сделать так, чтобы клуб стал безубыточным. В первую очередь за счет вложений в инфраструктуру. Это академия, которая будет готовить игроков и создавать стоимость. Это инфраструктура вокруг стадиона. Плюс, надеюсь, изменение в системе трансляции. Люди постепенно привыкают платить.
— Как долго должен развиваться российский футбольный клуб, чтобы выиграть Лигу Чемпионов?
— Как правило, такой цикл — пять лет.
— То есть через пять лет «Спартак» сможет выиграть этот турнир?
— В футболе есть три составляющих успеха. Первое — наличие звезд, которые могут сделать результат. Второе — удача. И третье — хороший менеджмент.
Леонид Арнольдович Федун родился 5 апреля 1955 года в Киеве. В 1977 году окончил Ростовское высшее военное командное училище им.М.И. Неделина. В 1993-1994 годах — генеральный директор АО «ЛУКОЙЛ-Консалтинг». С 1994 года — вице-президент ЛУКОЙЛа, начальник управления стратегического развития, совладелец компании. Владеет около 9,3% акций нефтяной компании, группой ИФД «КапиталЪ» и футбольным клубом «Спартак». Журнал Forbes оценил его состояние в 7,1 млрд долларов. Кандидат философских наук. Женат, имеет сына и дочь.
ОАО «ЛУКОЙЛ» создано в 1993 году. Крупнейшими акционерами компании являются президент Вагит Алекперов и вице-президент Леонид Федун, контролирующие 20,6% и 9,08% акций соответственно. ЛУКОЙЛ — вертикально интегрированная нефтегазовая компания. По итогам 2012 года выручка составила 139,171 млрд долларов, чистая прибыль — 11,004 млрд долларов.
bfm.ru
Комментарии 5