У французов есть такое выражение – enfant terrible, что можно перевести, как «несносный, но любимый ребёнок». В Золотом «Спартаке» 60-х таковым был Женя Зимин. Обаятельный человек, любимец публики, игрок, от которого можно ждать чего угодно. Чаще блистательной игры на реактивных скоростях. Ювелирная обводка, хоккейная симфония! Бесстрашно, весело, неудержимо!
Без зрителя хоккей пресен. Для Евгения Зимина хоккей без зрителя – «мёртв». Болельщики для этого игрока – важнейший компонент игры. Гол – высшее достижение в хоккее. Но забить его красиво – это важнее. Во всяком случае, для Зимина.
Двукратный Олимпийский чемпион, Чемпион Мира 68, 69, 71 годов, Чемпион СССР 67 и 69 года, заслуженный мастер спорта - Евгений Владимирович Зимин. Интересный собеседник, прекрасный рассказчик – он до сих пор не видит себя вне хоккея и готов рассуждать о любимой игре часами.
- Евгений Владимирович, традиционный вопрос: какими судьбами попали в «Спартак»? Ведь начинали вы играть в хоккей в одной московской команде с Б.Михайловым, будущим капитаном ЦСКА и сборной СССР.
- Я попал в «Спартак» с одной стороны сложно, с другой стороны как-то просто. Дело в том, что с самого детства я очень увлекался футболом, любил играть. А жили мы недалеко от стадиона «Сталинец», это нынешний «Локомотив». Записался, соответственно, в секцию футбола железнодорожников. Стал играть за них и в футбол, и в хоккей. И у меня всё очень быстро «пошло» именно в хоккее. В 12 лет я уже играл за юношей, а в 14 лет стал «пробоваться» – за команду мастеров. К 17 годам я сыграл порядка 20 игр за московский «Локомотив». Тройка у нас была: Зелейко – Гришин – Зимин. Удалось забросить где-то около 20 шайб, и в том же сезоне мне стали поступать предложения от всех ведущих клубов страны. «Спартак», «Динамо», ЦСКА. Здесь на мой выбор повлияли чисто юношеские футбольные симпатии. Дело в том, что я был «локомотивцем», по клубному принципу, но болел в футболе за московский «Спартак». С самого детства. Кроме этого, в хоккейном «Спартаке» тогда трудился В. М. Бобров. И из всех приглашавших меня – Тарасова, Чернышёва и Боброва, Всеволод Михайлович мне больше всех понравился. Как старший наставник, как «дядька». Говорил он очень искренне и конкретно. Он приглашал меня не в качестве «замены кому-то» и не на испытательный срок, а в Команду. Вот так я и оказался в стане красно-белых.
- Тогда вопрос «по хронологии событий». Первая ваша тройка в «Спартаке» была Вик. Ярославцев – Якушев – Зимин, но спустя сезон вы стали играть в одном звене со спартаковскими грандами – В. Старшиновым и Б. Майоровым. Каково было 19-летнему Жене Зимину найти общий язык с этими великими игроками, но очень непростыми по характеру людьми?
- Сказать честно, очень и очень сложно. Но дело в том, что проблема больше заключалась во мне. Я любил подержать шайбу, поводить, вовремя не отдавал пас. А они были уже мастера высочайшего класса, игроки сборной СССР. И конечно, им это всё сильно не нравилось. Возникали словесные перепалки. Ко мне были серьёзные претензии, а я огрызался, говорил, что всё делаю правильно. Казалось, вот-вот и сочетание наше распадётся, но здесь опять сказалась мудрость Боброва. Всеволод Михайлович рассмотрел огромный потенциал нашей тройки, хотя иногда и пробовал на месте правого нападающего других ребят. Он видел, что КПД первого звена «Спартака» именно со мной наиболее высок. Тренер пытался, по возможности, сглаживать все эти «шероховатости», упорно ставил нас вместе, не «дёргал», не перетряхивал, лишний раз не нервировал. А через год я и сам стал более мастеровитым, начал больше понимать Игру, своих партнёров и у нас стало получаться. И здорово получаться! Бобров это предвидел. Тренерская интуиция, чутьё. Всеволод Михайлович в этом плане был величайшим наставником. Сколько великолепных игроков он рассмотрел и воспитал? Очень много. Помню, как над ним посмеивались, когда он привёз из Омска Витю Блинова: «Да кого ты привёз?». А в итоге Блинов оказался одним из лучших защитников в истории советского хоккея. И так было со многими.
- Спустя годы, остались в памяти какие-нибудь запоминающиеся матчи против ваших извечных соперников ЦСКА и «Динамо»?
- Обычно запоминаются выигрышные матчи. После которых «Спартак» становился Чемпионом СССР или обладателем Кубка. Это объяснимо. А если говорить о каких-то, лично мне запомнившихся играх… Необычный матч против ЦСКА в 1971 году. Играли мы из рук вон плохо, бездарно. Проиграли разгромно 3:12, но все 3 наши шайбы забил я. Самому Третьяку. Ещё один матч. С «Динамо». Встречались после Чемпионата Мира, в апреле. «Спартак» крупно выиграл. Наша тройка великолепно сыграла, забросила, по-моему, 4 шайбы. Бывают такие матчи, когда получается абсолютно всё. Игра идёт, как «по маслу». Один гол, забитый с передачи Бориса Майорова я помню до сих пор. Бросал уже в пустые ворота. Комбинация была – на заглядение. И после этого матча поехали мы с Сашей Мальцевым, с которым были друзьями, в один ресторанчик посидеть. Он был очень расстроен и в сердцах сказал мне: «Жень! Замолви тренерам за меня словечко. Пусть меня в «Спартак» возьмут. Не хочу больше играть в этой команде!» Ну это понятно, расстроен он очень был.
- Вопрос о сборной СССР. Спартаковская тройка Зимин – Старшинов – Б. Майоров во внутреннем первенстве играла очень хорошо, но в сборной в этом составе играла не постоянно. Правый крайний – Зимин, сыграв на Олимпиаде в Гренобле в 1968 году и на Чемпионате Мира в 1969, в следующий раз попал на подобный турнир только в 1971 году. С чем были связаны такие «перепады»?
- Тарасов брал меня в сборную с огромным трудом, если можно так сказать. Со Старшиновым и Б. Майоровым он пробовал других игроков. Ионова и Александрова из ЦСКА, В. Якушева из «Локомотива». Но общественное мнение, тренерский совет всё же настаивали на том, чтобы в сборной играла спартаковская тройка в полном составе. И, тем не менее, Тарасов упорно стоял на своём. Т.е., взяв меня на Олимпиаду в Гренобль, он всё равно ставил в тройку к Вячеславу и Борису других игроков. Потому что Чернышёв и Тарасов – это всё-таки тренеры ЦСКА и «Динамо» и спартаковцу надо было быть на голову выше игроков этих клубов, чтобы занять их место в составе. При малейшем каком-то спаде тебя тут же меняли на динамовца или армейца. В 1968 году в мою пользу сыграли обстоятельства. Я вышел на первую игру с финнами, забил 2 шайбы, но меня всё равно посадили в запас после 2-ой игры со сборной ГДР. Со Старшиновым и Майоровым стал играть Александров. Но в матче со шведами он получает тяжёлую травму плеча, и на оставшиеся матчи опять ставят меня. А в 1969 году в сборную не взяли Б. Майорова. Какой-то там случился конфликт. И нашу спартаковскую связку Зимин – Старшинов решили не разбивать. Начали мы турнир вместе с Сашей Якушевым, а потом вместо него поставили Мишакова. Игра наша в атаке потускнела, но тренерское задание – отрабатывать в обороне, сдерживать ударное звено соперника, мы выполняли исправно. Так и отыграли все матчи в Стокгольме.
- Тяжело было атакующему игроку, Евгению Зимину, наступить на горло собственной песне и играть от обороны?
- А что было делать? Это сборная. Сказано – играть в оборонительный хоккей и всё. Раньше же не церемонились. Говорили: «Что у тебя на груди написано? 4 буквы – СССР. Вперёд, без рассуждений.» Там слово «нет», «не могу», «не хочу» не подходило.
- Сказать то «нет», наверное, можно было, но…
- Да, можно, но это означало конец международной карьеры. Отказать или возразить Тарасову – это «крест». Так случилось с Е. Майоровым, так случилось с Паладьевым. Меня же тоже держали в сборной «на волоске», потому что когда-то я отказался переходить к Тарасову в ЦСКА.
- Евгений Владимирович, вы вошли в Историю советского хоккея, как игрок, распечатавший ворота канадских профессионалов в знаменитой Суперсерии – 72. Поэтому не могу не спросить вас о тех играх. Считаю, что они коренным образом изменили всё течение развития хоккея в мире. Так ли это?
- Абсолютно согласен. Это на самом деле так. Мы знали европейский хоккей, знали заокеанский любительский хоккей, а профессионалов только видели. И то – редко. Расскажу про свои впечатления. Мы прилетели в Канаду на первые 4 матча. Одна только встреча в аэропорте чего стоила. Никакой таможни, никакого получения и «носки» багажа, клюшек, баулов. Нас сразу же посадили в автобус и с эскортом мотоциклистов повезли в лучшую гостиницу. А на вопрос: «А как же там форма, коньки, клюшки?», нам отвечали: «Не волнуйтесь. Всё будет ожидать вас во дворце, в раздевалках. В лучшем виде». Для нас это было удивительно. Встречали на правительственном уровне. Такого с нами никогда не было. И сразу сложилось впечатление, что это не та хоккейная Канада, которую мы раньше знали до сих пор. СМИ говорили только об этих играх. Весь остальной мир, как будто бы не существовал. Время остановилось. Радио, телевидение, газеты – только о хоккее. Другой жизни в тот момент для канадцев не существовало. Когда перед началом игры в монреальском Форуме мы выстроились друг напротив друга… Выглядели они очень солидно. После объявления каждой фамилии игрока сборной Канады – овации минуты на три. Лица у многих наших были тогда не радостными и бледноватыми. Скажу честно, было боязно. И игра соответственно также началась. Две быстрые шайбы в воротах Третьяка. А потом был пас Саши Якушева вдоль ворот и - наш первый гол в этой серии. Эта шайба позволила всем нам, игрокам сборной СССР, поверить в то, что мы играем не против суперменов. Мы раскрепостились, сбросили внутреннее напряжение и начали показывать свой хоккей. До сих пор считаю, что мы были тогда сильнее канадцев во многих компонентах игры.
- Какие выводы были сделаны после тех исторических игр 1972 года?
- В Канаде итоговые результаты этих встреч вызвали огромный резонанс. Они поняли, что их хоккей – не сильнейший в мире. Стали постепенно перенимать всё лучшее у нас, а мы, к сожалению, всё худшее у них. Они стали прививать в клубах игру в пас, комбинационный стиль. Например, им стало понятно, что, выходя 2 в 1 не обязательно «стрелять с замахом от уха», а достаточно чётко выложить пас партнёру на пустой угол. Надо признать, они быстро перестроились. Как раз именно «Монреаль Канадиенс» первыми взяли на вооружение элементы советского хоккея, что и позволило им в 70-х 4 раза подряд стать обладателями Кубка Стэнли, что само по себе – значительное достижение в НХЛ. Но при этом, канадцы ничего не потеряли и своего. Силовая борьба, игра у бортов, давление – всё лучшее, что было у них, они бережно сохранили и преумножили. Плюс дисциплина, трудолюбие и исполнительность. В канадском хоккее – это закон. Разгильдяйского отношения там не терпят.
- Евгений Владимирович, как так случилось, что в 1974 году 26-летнего Евгения Зимина, заслуженного мастера спорта, Олимпийского Чемпиона, Чемпиона Мира, Чемпиона СССР, ведущего игрока популярнейшей команды страны вдруг призвали в армию? И не смогли «отмазать», как сейчас принято говорить?
- Всё произошло довольно неожиданно. В те времена многим профсоюзным хоккеистам делали «бронь» от армии, но в том году «наверху» посчитали личный состав ВС СССР и решили, что народу в армии не хватает. Вышел приказ, за подписью даже не министра обороны а генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева, что все те, кто не проходил службу в рядах ВС и не достиг 27-летнего возраста, подлежат призыву. И я попал под этот приказ.
- То есть это не было чьим-то «происком», направленным против профсоюзных команд?
- Нет, нет. Ни в коем случае. Я помню знаменитых уже на тот момент актёров театра и кино, которые в буквальном смысле слова ползали по окопам и маршировали на плацу. Фамилии сейчас не назову, запамятовал, но то, что это было – факт. Так мне ещё повезло. Они дальше пошли служить. На общих основаниях, а меня отправили играть за СКА МВО в Липецк. И вытащить меня было невозможно. Даже в СКА (Ленинград). Я находился в резерве Главкома ВС СССР, а оттуда «перебросить» военнослужащего было просто невозможно. Хотя уже позже, после возвращения из армии, я узнал, что со мной было не так всё просто. Был шанс вообще не пойти служить. У меня была хроническая травма. Подвывих плеча. Это всё было расписано в военно-медицинской карте. С таким повреждением в армию не брали. Я принёс все документы, а военврачи придрались. К чему? «Давай снимок!» А как сделаешь снимок во время вывиха? Боль же страшная. Плечо сначала вправляют, а потом уже никакой снимок не покажет, что там было. Но и в этом случае, я почти доказал врачам на комиссии, что непригоден. На окончательном, решающем медосмотре, до сих пор помню эту картину, офицер- военврач уже сказал мне, что всё нормально, что сейчас напишет мне документ и я «пойду и дальше играть в свой хоккей». Однако в самый последний момент ему кто-то звонит по телефону и всё. Врач резко меняется в лице. Короче, шансов у меня не было. Всё-таки была директива сверху, как я сам узнал много позже, целенаправленная - «чтобы ослабить «Спартак», Евгения Зимина в ЛЮБОМ случае необходимо призвать в армию».
- После окончания карьеры игрока, сезон 82/83 стал для вас фактически дебютным в роли тренера. В январе 1983 года вы переехали в Горький, где поработали весьма плодотворно с местным «Торпедо». Что удалось, и что не получилось у вас с той командой?
- Хороший был коллектив. Одна тройка Скворцов – Ковин – Варнаков чего стоила. В сборной СССР играла. Да и остальные ребята были весьма грамотными игроками. Но судьба распорядилась так, что в Горький надолго переехать я не смог. По семейным обстоятельствам. Увы. А в той команде надо было всего-то немного «подправить». Полгодика поработать. Подтянуть «физику», тактически всё расставить по местам. Вратаря понадёжней найти. И команда могла бы бороться за медали уже в следующем сезоне.
- В середине 80-х вы работали Главным тренером ХК «Спартак». Ходили слухи, что была в тот момент возможность сделать из «Спартака» суперклуб, пригласив очень сильных игроков. Что помешало претворить в жизнь эту идею?
- Моя ошибка. Молодость. И неопытность в некоторых вопросах. Меня вызывает руководство «Спартака» и ставит задачу: «В этом году попасть в пятёрку, а на следующий сезон составить конкуренцию ЦСКА и, по возможности, выиграть первенство». На мою реплику, что, мол, нужно усиление, опытные игроки, руководство отвечает: «Ищите, работайте, создадим все условия. Только дайте результат». Я начинаю сезон, подбираю состав на следующий. Через какое-то время мне опять звонок от руководства Клуба. А на тот момент у меня на руках уже было 8 заявлений от нужных мне игроков, в том числе от Немчинова, от Знарока, от всех моих ребят, с кем я работал в сборных СССР. Кто-то из них уже закончил служить в армии и играл в командах, откуда их можно было спокойно «вытащить». Но я не учёл одного. Существовало правило Спорткомитета СССР, его хоккейного отдела, что из профсоюзной команды в другую профсоюзную команду единовременный переход разрешён был только 2-м игрокам! И правило это неукоснительно соблюдалось. Так вот, прихожу я к руководству, а тон разговора со мной вдруг кардинально меняется. Мне ничего не стали объяснять, а практически дословно сказали: «Мы с вами разговариваем сейчас не как с Главным Тренером команды мастеров, а как с членом партии. Если вы в этом сезоне не займёте 3-е место, (а занять его уже не было практически никаких шансов), то положите партбилет на стол. Я вам обещаю». Я сразу всё понял, означает это - «до свидания, Женя!». И через пару месяцев меня сняли. Вот такая история была.
- Евгений Владимирович, назовите, на ваш взгляд, идеальную хоккейную «пятёрку + вратарь».
- Вратарь Третьяк. Он всё-таки больше других вратарей сыграл «знаковых» матчей за свою карьеру. Правый защитник – Рагулин. Левый защитник – Фетисов. Правый нападающий – Локтев. Центральный нападающий? Это сложный вопрос. Много было действительно классных игроков этого амплуа. Но всё-таки «пальму первенства» я отдал бы Старшинову. Особенно, по меркам современного хоккея. Может быть, он был и не таким уж «тонким» игроком, но он умел на площадке всё. Универсал. Очень работящий. Играл и как 3-ий защитник, и голы забивал с «пятачка». Слава на площадке никого не боялся вообще. Левый нападающий? Или Харламов, или Фирсов. Скорее всё-таки, Харламов. У него помимо высочайшего хоккейного мастерства, была ещё и огромная Народная любовь. А ёе надо заслужить.
- А Александр Мальцев? Тоже великий игрок.
- Да. Великий. Но останусь всё-таки при своём мнении. Мы дружили, как я уже говорил, с Сашей. Московское «Динамо» того периода, да и не только того, и в 60-е и в 70-е и в начале 80-х, вообще была мощной командой с сильным составом. Игроки были великолепные. Со многими мы общались, дружили. С Васильевым, Мотовиловым, но… Вот что интересно, ни разу эта команда не выиграла Первенство СССР в те времена. Почему? Может быть, какие-то особые отношения были в коллективе? Динамовцы в отдельных матчах демонстрировали отличный хоккей, но до первого места никогда не дотягивали. Не хватало чего-то. Победного духа? Может и так. И ещё момент. «Динамо» чаще в те времена выигрывало у ЦСКА, чем у «Спартака». Нам, почему-то игры с бело-голубыми давались легко, и не было у «Динамо» более неудобного соперника, чем «Спартак».
Михаил Галактионов
Зимин Евгений Владимирович
Родился 06.08.1947 г.
Заслуженный мастер спорта, нападающий.
В 1964-1965 гг. - в "Локомотиве" Москва, в 1965-1974 гг. - в "Спартаке" Москва, в 1974-1976 гг. - в СКА МВО, в 1976-1977 гг. - в "Крыльях Советов".
Чемпион СССР 1967, 1969 гг., второй призер 1966, 1968, 1970., 1973 гг., третий призер 1972 г.
В чемпионатах СССР - 315 матчей, 185 голов.
Обладатель Кубка СССР 1970, 1971 гг.
Чемпион мира 1968, 1969, 1971 гг.
Чемпион Европы 1968 г., 1969 г., второй призер Чемпион Европы 1971 г.
Чемпион Зимних Олимпийских игр 1968 и 1972 гг.
В Чемпионате мира и Зимних Олимпийских играх - 19 матчей, 7 голов.
В 1984-1985 гг. - старший тренер "Спартака".
Автор первой шайбы, заброшенной нашими хоккеистами в ворота канадских профессионалов в 1972 году.
Неоднократный тренер сборной "Звезд России" на турнирах "Кубка "Спартака".
Комментарии 4