Легендарный хоккеист Александр Кожевников вспомнил победные для россиян Олимпиады 1984 и 1988 годов, рассказал про своих любимых тренеров и поведал об отсутствии дружеских отношений в рядах московского "Спартака" времен 80-х годов XX века.
- Александр Викторович, хотелось бы посвятить наш разговор в первую очередь воспоминаниям двух фееричных для советского хоккея Олимпиад - в Сараево-1984 и Калгари-1988. С какими мыслями вы отправлялись в Югославию?
- У меня было ощущение гордости, а осознание приходит потом – сначала ты попадаешь в команду, а потом едешь на Олимпиаду, и ты отдаешь себе отчет, что многое от тебя одного не зависит, а зависит от команды. Плюс ко всему, для такого времени было трагедией, когда в 1980 году проиграли Олимпиаду. Поэтому все полностью выкладывались, даже не зная, попадут ли они на Олимпиаду, а я и вовсе в больнице лежал – у меня был двойной перелом левой лодыжки, сустав вылетел.
К моему стыду, я не помню фамилию врача, который меня спас и не стал делать операцию, а просто все вправил. Я понимал, если мне сделают операцию, то я буду восстанавливаться четыре-пять месяцев и не попаду на Олимпиаду, поэтому, выпив водки и спирта, я терпел. И я благодарен богу, что попал на Олимпиаду и прикоснулся к этой победе, хотя тогда чехи уже готовы были побеждать. А вообще все это трудно передать, это надо пережить. А что касается лично моей ситуации, то я чувствовал, что и команда, и тренер за меня, хотя я и играл на одной ноге.
- Все же советские хоккеисты не были сильно избалованы в плане частых турне по миру...
- Почему? "Спартак" четыре раза в год выезжал за границу, а ЦСКА чуть больше. А вообще советский хоккей был очень силен и прогрессивен, были сильные тренеры, а не копировали, как сейчас, одно и то же. Хотя и игроки не переходили так часто из команды в команду, поэтому был и патриотизм, и сыгранность. А сборная СССР очень часто выезжала, а финны, шведы платили большие деньги, чтобы советская команда приехала.
- Югославия в принципе была довольно знакомой страной, но Канада во времена "железного занавеса"... Какой-то политический груз давил?
- Вы живете в олимпийской деревне, вы заряжены одной целью - победой, а все остальное было побоку. А особенно так было в Югославии в 1984 году. Ведь если бы мы не выиграли в Сараево, то домой нам лучше бы было возвращаться через Северный полюс. Мы понимали, что после неудачи в 80-м мы не можем не выиграть в 84-м, это была бы трагедия для народа, поэтому у нас даже мысли о проигрыше не было.
- Может быть, в Калгари была какая-то особенная кухня?
- У нас была своя кухня, и врач у нас отлично разбирался в спортивной кухне. В день игры нам давали икру как белок и силу. Мы же не легкоатлеты или штангисты, чтобы что-то принимать, мы жили не на медицине, а на природных ресурсах. Также нам давали витамины для сердца, а если было тяжело спать, то давали настойку шиповника. А спать было тяжело, потому что каждый анализировал игру, поэтому мог заснуть где-то в 3-4 часа ночи, потому что переживал и болел болезнью победы. Бесспорно, кто-то спокойнее все это воспринимал.
А вообще мы все делали сообща – не ходили по одну на прием пищи, мы даже гуляли коллективом, над нами по этому поводу и смеялись, но это же объединяет команду. А вскоре по опыту советской команды так начали делать многие.
- Чем-то канадская Олимпиада для вас отличалась от югославской за исключением того, что в Калгари вы приехали в звании действующих победителей?
- Я в Канаде в первый раз был в 1975 году, так что чего-то особенного для меня там не было. А в целом Игры в Калгари нам дались легче, чем Олимпиада в Сараево, где команды были посерьезнее. Хотя тут два варианта - либо мы так подготовились, либо команды были слабее. Не так сложно в Канаде было и потому, что у нас была настоящая команда, в которой каждый хоккеист был заряжен жаждой победы. Плюс Виктор Васильевич Тихонов и Владимир Владимирович Юрзинов придумывали какие-то вещи.
- А что именно?
- Другую тактику. Все говорили, что мы играем в атаку, а мы так не действовали. Мы просто правильно при потере шайбы соперником вкатывались в зоны, что отрабатывалось на тренировках. А у (Анатолия) Тарасова было выражение: "Ты великий игрок, когда при ведении шайбы ты видишь девушек в пятом ряду". Плюс ко всему, раньше учили открываться под третий пас, взаимодействовать друг с другом. Можно сказать, формировалась команда единомышленников.
Кстати, в 1988 году финны начали сильно играть. А считалось, что они всему научились у нас, приглашая советских хоккеистов на мастер-классы. И они на удивление попали в тройку (стали вторыми). До 1988 года финны считались прямолинейными, а в Калгари они сыграли по-другому – до этого у них был канадский прессинг, а потом советские тренеры показали им, как они могут играть, и потом пошло возрождение финского хоккея.
В "Спартаке" дружной команды не было
- Вне хоккея дружба с партнерами продолжалась?
- Конечно, мы дружили и вне хоккея. Но открою вам секрет: "Спартак" был командой, которая была в противовес всем, но, к сожалению, дружбы там не было. Я не знаю, почему так получилось, но в ЦСКА все было наоборот. Вот они в играх со "Спартаком" и "Динамо" в одну шайбу, но выигрывали, и именно за счет дружбы.
Да и у меня все друзья были из ЦСКА. Борис Павлович (Кулагин) закрывал глаза на то, что я иногда убегал к друзьям-армейцам со сборов, просто мне там было интереснее. Плюс ко всему, я жил в доме, где жили армейцы.
- Кто у вас любимый тренер?
- У меня их два – Василий Иванович Ядренцев, царство ему небесное, который практически создал пензенскую школу хоккея. Можно сказать, что это мой хоккейный отец, который меня забрал из футбола и привел в хоккей. И, конечно, Борис Павлович Кулагин, который направил меня на путь истинный, обрезав все "медные трубы".
- А что у вас не получалось?
- Я приехал из первой лиги достаточно богатым человеком, мне уже и квартиру дали, где раньше был Безбожный переулок, где были первые высотные дома. Там, кстати, жило правительство, Луис Корвалан, Николай Николаевич Озеров, Кристина Онассис. Кстати, мы с ней там выпивали хороший коньячок, который она привезла из Америки. Вот так мы ей мебель помогали поднимать с Сережей Карповым, который, к сожалению, тоже рано из жизни ушел.
А возвращаясь к начальным проблемам в "Спартаке" – я был обеспеченным человеком, кандидатом во вторую сборную, вот и крыша поехала. Вот и представьте, в 15-16 лет я получаю 360 рублей. Хотя в "Спартаке" мне начали платить 160 рублей, а вот в Пензе я получал 360 рублей. В общем, пошли гулянки, и отношение другое к тренировкам было – быстрее убежать с них.
- И что в этой ситуации сделал Кулагин?
- И вот пришел Борис Павлович спокойно поговорить. Он спросил, могу ли я закончить со всем "этим" и посвятить себя хоккею, сказав, что верит, что из меня может что-то получиться. Я сейчас понимаю, что мог все имеющееся потерять. А вообще мне трудно вспомнить точно наш разговор.
Больше того, меня в то время хотели выгонять из "Спартака", я уже в Минск собирался уезжать. У меня был выбор - либо Минск, либо Киев, но Борис Павлович вовремя со мной поговорил, и я вроде сообразил, после чего меня позвали и в сборную. В этом мое счастье, что на моем пути появился тренер-педагог, мой второй отец, который направил меня на правильный путь.
- А из партнеров вам с кем было удобнее действовать?
- Мне очень нравилось действовать с моим партнером Витей Тюменевым, хотя он на три года позже в "Спартак" пришел вместе с Борисом Павловичем, но я при игре с ним получал удовольствие. Я мог и с Володей Голиковым играть, у нас пензенское начало – одна хоккейная школа. Хотя мне со всеми было приятно играть, просто я человек больше индивидуальный, мне все время хотелось только шайбу забить. И было пофиг, с кем играть, главное - шайбу заковырять в ворота и попрыгать от радости (смеется). У меня с детства такое стремление было.
- Партнеры за желание играть только на себя претензии не высказывали?
- Конечно, на меня из-за того, что я заигрывался, было, что обижались, но этого не высказывали. Ведь кто-то рояль должен таскать, кто-то должен его настраивать, а кто-то должен на нем играть.
Из российских хоккейных школ выпускают полуфабрикаты
- Тренером не хотели быть?
- Я был тренером. Я могу похвалиться: в трудное для страны время, в 90-е, бизнесмен Сергей Агеев привлек меня во вторую команду "Спартака", и мы сделали "Спартак" чемпионом страны сезона-1994/95 среди вторых команд.
После чего я уехал в Америку, а в России пошла вся эта ерунда (политическая нестабильность). Но для меня, для моего душевного состояния Америка – неправильная страна, я не очень люблю Америку, это двуликая страна. Хотя многим Америка нравится, а мне вот нет. При том, что я там пять лет прожил.
- Получается, что "Спартак-2" был единственной командой в вашей тренерской карьере?
- Нет, я еще был помощником Сергея Котова в "Крыльях Советов" в сезоне-1993/94. Я и в Америке работал с молодежью.
- Ваша тренерская жизнь в хоккее сводилась к работе с молодыми игроками. А что это такое - быть детским тренером?
- К нашему сожалению, хоккейные детские тренеры очень мало получают, а этим должны заниматься федерация и депутаты. Все привыкли, что должны быть энтузиасты. Но дело в системе – вы заканчиваете играть и хотите стать детским тренером, а у вас зарплата в 29 тысяч плюс семья.
В общем, надо делать программу, а то мы как-то остановились в этом, это касается не только хоккея. Ты должен получать нормальную зарплату и жить детьми. Вот когда такое будет, тогда и будет прогресс. Ведь талантов у нас в стране очень много, а мы их теряем. Мы хотим как можно быстрее все сделать, чтобы был результат, поэтому и получаются полуфабрикаты, которых в командах мастеров приходится переучивать.
Приведу пример воскресенского "Химика". Команда нигде не блистала, но поставляла на выпуск сильных игроков. Там не стремились действовать только на результат, а занимались подготовкой детей – прием шайбы, правильное катание. А везде нужен только результат, и сразу. А где у вас те игроки, которые, занимая первые места в детстве, попадают в сборную страны? И мне обидно, что чехи и шведы сейчас в КХЛ лучше наших шайбу принимают, а от наших хоккеистов она отскакивает – вот они, полуфабрикаты.
На 90% должны выиграть в Сочи
- Вы как раз затронули тему современного хоккея, упомянув про КХЛ. И не могу не спросить о ваших ожиданиях от выступления российских хоккеистов на домашней Олимпиаде в Сочи.
- Если травм не будет, то на 90% должны выигрывать Олимпиаду. Но в тройке однозначно должны быть. Сейчас много скептиков относительно выступления нашей сборной, но я почему-то уверен, что мы должны выигрывать. Да, я согласен с тем, что у нас немного игроков, но есть огромный потенциал. Именно поэтому важно, чтобы было без травм. Плюс ко всему, для многих это последняя Олимпиада, и они это понимают. Вот, как бы ни было это смешно, надо брать друг друга за ручку и делать все командой, а не только на словах или просто обняться во время буллитов. А жить одной целью – победить.
- Вы планируете в феврале поехать в Сочи? И если да, в каком статусе?
- Наверное, поеду в качестве зрителя.
