Приложения букмекерских контор для ставок на Спартак

Как Колосков мирил Блаттера и Юханссона за бутылкой водки

Вячеслав Колосков

Отрывок из новой книги  Игоря Рабинера "Как Россия получила чемпионат мира по футболу-2018. Спортивно-политическое расследование".

Он посвящен неформальным отношениям президента ФИФА Йозефа Блаттера с нашей страной, которые исчисляются десятилетиями. Не в последнюю очередь эти отношения и поспособствовали тому, что он поддержал заявку России.

Как в течение многих лет формировалось отношение Блаттера к России? Об этом никто не сможет рассказать лучше Вячеслава Колоскова.

– С Жоао Авеланжем и его зятем,  членом исполкома ФИФА и президентом Бразильской федерации футбола Рикардо Тейшейрой вы когда-то ездили на Байкал. А с Блаттером? – поинтересовался я, когда мы беседовали в его кабинете в Олимпийском комитете России.

– В Загорске были, ныне Сергиевом Посаде. Его принимал митрополит, в трапезной кушали, показывали ему все, что далеко не всем показывают. В Суздаль ездили. В Подмосковье, поскольку там у меня много друзей и возможностей нормально отдохнуть. Однажды, помню, в Росси была сессия МОК. Так мы всех членов МОК от футбола, а их было в то время человек шесть, возили к нашим друзьям на Истринское водохранилище. Устроили им, в том числе Блаттеру, хороший концерт индивидуальный...

Возвращались в Москву в районе половины первого ночи. Автобус был тяжелый, комфортабельный – "мерседес" для сборной. Дорога была песчаная, укатанная. А навстречу – легковушка. Наш водитель хотел съехать чуть на обочину, чтобы уступить ей дорогу. Но по инерции нашу махину снесло с дороги, и ее оттуда уже было не вытащить. Что делать?

Встали прямо напротив какой-то калитки. Маленький домик покосившийся, огонек в огне горит. Выходят две женщины, лет по 35–37. Немножко выпимши уже, но очень добрые. Спрашивают – что случилось? Я объясняю: едем с Истры, федерация футбола, члены МОК... И спрашиваю: "Может, у вас водичка есть?" Так они через несколько минут выходят с подносом. Там бутылка водки чуть-чуть ими же и початая, вода, сыр, колбаска...

Гостеприимство наших людей членов МОК растрогало. Ветераны, правда, из автобуса не вышли, а вот Блаттер и Вальтер Гагг (впоследствии – директор ФИФА по развитию) водочку эту с местными жителями распили. А потом уже приехали микроавтобусы, всех забрали и развезли. Замечательная была история.

Еще более замечательной она становится, когда читаешь книгу Колоскова "В игре и вне игры". Там он рассказывает то, что запамятовал в нашем разговоре:

"Помню, Блаттер тогда спросил:

– Вячеслав, признайтесь, эта остановка и встреча с местными жителями тоже заранее запланированы, как и цыгане на отдыхе?

– Ну что вы! И почему так подумали?

– Эти женщины так любезны, а мужчины так прекрасно разбираются в проблемах футбола. И они так искренне хотят, чтобы Россия стала великой футбольной державой. Если у вас глубинка так переживает за футбол, то, значит, у этого вида спорта в России есть будущее, я верю в это!".

Вот что такое судьба. Кому дано знать – кабы не съехал тогда на обочину автобус, была бы у Блаттера возможность прочувствовать, как в нашей глубинке относятся к футболу? А может, просто с глубинкой повезло?..

– Как вы сдружились с Блаттером? – спрашиваю Колоскова.

– Когда я в 1979 году пришел в исполком, Советскому Союзу по уставу этой организации полагалось одно кресло вице-президента ФИФА. Валентин Гранаткин ушел, я занял его место. Блаттер в то время был техническим директором Международной федерации, отвечал за собственно футбольные вопросы – методологию, технологию. Поскольку я уже в то время был кандидатом наук, то выступал на заседаниях исполкома как раз с позиций профессионального методиста. А советскую футбольную науку в то время в мире очень ценили.

Получилось так, что мы занимались смежными вещами, и прежде чем какие-то вопросы выносить на исполком, "перетирали" их между собой. Кроме того, сошлись и наши увлечения помимо работы. Поскольку заседания исполкома, как правило, продолжались несколько дней, то вечера, как правило, были свободны. Как Блаттер, так и я тогда увлекались теннисом: и для здоровья полезно, и приятно. Так получилось, что мы с ним сразу в паре стали играть, друг в друга поверили. Сошлись у нас характеры для этого, есть в них что-то одинаковое.

Блаттер – очень открытый человек. Общительный, моторный, подвижный. С ним прежде всего нужно быть искренним, это главное. А также – обязательным, поскольку швейцарцы таких очень ценят. Ни в коем случае нельзя выпендриваться, надуваться, как мыльный пузырь. Простым человеком надо быть!

Как он пришел в ФИФА, мне точно неизвестно. Но Блаттер был женат на дочке предыдущего генерального секретаря ФИФА швейцарца Кейзера, который долгие годы работал с легендарным президентом, англичанином сэром Стэнли Роузом, в праздновании 90-летия которого я как вице-президент ФИФА в 1984 году участвовал. На смену Роузу пришел Авеланж, а на смену Кейзеру – Блаттер. Но сначала Блаттер работал "под" Кейзером: этот был генсеком, а тот – начальником технического отдела.

Что ж, по этому рассказу нетрудно догадаться, что именно тесть составил зятю-часовщику протекцию в ФИФА. Жизнь – она везде жизнь. И не стоит думать, будто личные связи являются карьерным "пропуском" только у нас. Скажем, за свою журналистскую карьеру я не раз делал большие интервью с западными звездами – и в 90 процентах случаев выйти на них мне удавалось не официальным путем, через пресс-службы, а исключительно благодаря каким-то личным контактам.

Вот еще один такой случай в мировом футболе: благодаря Авеланжу состоялся как футбольный функционер его зять Рикардо Тейшейра – один из тех 22 членов исполкома ФИФА, которые участвовали в голосовании по ЧМ-2018. Колосков рассказывает:

– Когда Тейшейра приезжал к нам на Байкал, они только поженились с дочкой Авеланжа Люсией. До этого он был простым фермером. Занимался коровами, навозом, молоком и тому подобными вещами. Потом, когда женился, Авеланж начал его потихоньку подтягивать к футболу. На Байкале Тейшейра вел себя просто. А с тех пор немножко зазнался... (Улыбается.)

С точки зрения эмоций у нас с президентом Аргентинской федерации Хулио Грондоной теплее отношения. Он меня очень любит, уважает, и все время, как только увидит, говорит: "Ты – старший вице-президент ФИФА, а не я!" А дело в том, что я по стажу пребывания в исполкоме был самый старший, и должен был занять эту должность. Но, поскольку меня из исполкома вывели усилиями РФС, старшим стал Грондона. Он об этом прекрасно помнит. Он человек более открытый, чем Тейшейра. Просто бразильца я знаю дольше. Но с аргентинцем контакт теплее.

Словом, с кумовством – это везде обычная история. Даже в ФИФА.

***

За эти без малого три десятка лет совместной работы со многими людьми в ФИФА и УЕФА у Колоскова сложились не просто неформальные отношения. Какие? Об этом мне в 2007 году сказал экс-президент УЕФА Леннарт Юханссон. Благо, официального поста к тому времени он уже не занимал и мог быть вполне откровенен.

– С Колосковым мы не просто коллеги, а близкие друзья, признался швед. – Он гостил у меня в Швеции, а я – у него в России. Друг для меня – друг навсегда, вне зависимости от того, какой пост он занимает. Ни Колосков, ни Суркис ничего не выгадали, голосуя за меня на выборах президента УЕФА. Только одно – мое уважение.

– По его словам, до недавних пор, собираясь у кого-то дома, вы с ним могли распить бутылку виски на двоих...

– Или две! (Улыбается.) Но если возвращаться к серьезным материям, то нельзя забывать, что Колосков прошел через огромные изменения в политической системе страны – и остался востребованным. Он возглавлял не только футбольную, но и хоккейную федерацию. Затем одновременно работал в исполкомах ФИФА и УЕФА и очень уважаем в обеих организациях.

"Очень уважаем" – за этими словами Юханссона закамуфлирован тот уровень не столько даже профессиональных, сколько многолетних личных отношений, которые ничем не заменишь. При работе над продвижением нашей заявки это вовремя поняли – и привлекли к работе экс-президента РФС. Еще один важный винтик в том механизме, который привел к успеху.

Колосков вспоминает:

– В конце 1990-х, после выборов на пост президента ФИФА, (Блаттер в 1998-м победил Юханссона) между Блаттером и Юханссоном были очень серьезные разногласия. Остался большой негатив. И так получилось, что они оба оказались в Москве, и мы приехали к моим друзьям в Подмосковье. Так я их закрыл в отдельной комнате, поставил им большую бутылку водки – 0,75 литра, нормальной закуски. И сказал: "Пока не договоритесь, не выходите оттуда". Они, правда, сравнительно быстро вышли – минут через 30–35. Бутылочка была наполовину опорожнена. И сказали: "Все разногласия исчерпаны. Мы выходим отсюда с чистым сердцем и новыми взаимоотношениями".

Даже если в этом рассказе и есть доля какого-то преувеличения, нетрудно представить, сколь тесные отношения связывают Колоскова не только с этими двумя мощнейшими фигурами мирового футбола, но и со многими другими, с кем бывший глава РФС на протяжении 28 лет (!) соседствовал в исполкоме ФИФА.

– С кем вы все-таки поближе – с Блаттером или Юханссоном? – уточняю у Колоскова.

– С Блаттером. У нас разница в возрасте поменьше, и знакомы мы получше, сразу как-то нашли общий язык. С Юханссоном же долго притирку проходил. В исполкоме УЕФА Николай Ряшенцев 25 лет от Советского Союза был, все к нему привыкли. А меня воспринимали как человека Блаттера, а у них с Юханссоном в свое время тяжелые отношения были. Особенно меня ревновал Герхард Айгнер, генеральный секретарь УЕФА, да и у всех там настрой ко мне был очень настороженный. Включая Юханссона. А потом я растопил его сердце (улыбается), и Айгнер, поняв, что ничего сделать не может, отошел в сторону и не мешал.

– А как растопили?

– Когда я пришел в ФИФА, там были одни старички, мало кто выпивал. Только мы с Блаттером немножко позволяли себе. Ведь с чего я вообще начал, когда первый раз приехал на заседание исполкома в качестве вице-президента ФИФА? Это сейчас для членов исполкома обеды делают, ужины. А раньше каждый был сам по себе – заседание закончилось, все расходятся. И обычно какими-то группами, по 5–7 человек, идут в ресторан. Мои предшественники-соотечественники все время от таких походов отказывались: то ребро болит, то телефонный разговор с Москвой заказан, то еще что-то. А на самом деле просто денег не было – давали скромные суточные, которые люди хотели сэкономить для каких-то покупок.

А я взял себе за правило – 30 процентов суточных для двух обедов вполне хватит. И ни разу их не пропустил. Им это очень понравилось: от советских людей они такого не ожидали. Так я сразу влился в их коллектив и стал равным среди равных.

Так вот, если в ФИФА все было просто, то в УЕФА меня ждало тяжелое испытание. Там порой приходилось сидеть до четырех утра. Аперитив, потом ужин, затем в номер к Юханссону – и вот там все это продолжалось, пока он не уснет. Другие постоянные участники застолий – норвежец Омдал и турок Эрзик. Сначала они проверяли мои возможности. Правда, когда я понял, что проверку прошел, то перестал попадаться на эту "удочку"".

Заседания-то в УЕФА были очень напряженные. Ты в четыре застолье заканчиваешь – а в девять уже работа начинается. Я был еще относительно молод, закалка имелась, и это позволяло мне переносить такой график относительно нормально. Тяжесть, однако, оставалась. Я же привык не просто обозначать свое участие в заседаниях, а выступать...

В общем, походил я какое-то время на все это "до упора", понял, что уже "в авторитете" – и сделал такой трюк. Понимаете, Юханссон – он же начинал с вина, потом переходил на виски, а заканчивал ликером "Гран Ориель". Старше меня почти на десять лет – но такая махина! А я пил только виски, и мне было достаточно. Он всегда садился напротив меня и ставил между нами бутылку виски. Чтобы там что-то оставалось – такого не бывало.

Так вот, с какого-то момента я перед десертом стал вставать и уходить, никому ничего не говоря. В какой-то момент Омдал с Эрзиком на это обратили внимание и укорили: что ж ты нас бросил? Но я хотел приходить свежим на заседания! И мою позицию приняли. (улыбается)

– Когда Россия на выборах президента УЕФА голосовала за Платини, а вы выступили за Юханссона – "втык" на политическом уровне не получили?

– Нет, никаких установок не было. Дело ведь было в том, что я не голосовал! Голосовали федерации, а у нас ее возглавлял Мутко, который поддержал Платини. Но морально я был на стороне Юханссона, о чем во всеуслышание и объявил.

Эту верность дружбе швед и имел в виду, говоря мне те очень теплые слова о Колоскове. По словам последнего, могучий швед сейчас уже ходит с трудом, с тростью, и, допустим, на Суперкубок УЕФА в Монако в августе 2011-го из-за жары не приехал. Они виделись на конгрессе ФИФА в Цюрихе, и у старика, едва он увидел Колоскова, возникла озорная улыбка, и он воскликнул: "Где виски?!"...

Игорь Рабинер

sport-express.ru

Добавить комментарий

Оставить комментарий

Комментарии 3

#3 Оптимист | 22 марта 2012 14:39
Crix,
Хрен его знает, он тоже мутный тип.
#2 Crix | 21 марта 2012 22:40
ща бы в наш футбол Колоскова -разогнал бы бомжегас , али нет???
EversoRОнлайн
#1 EversoR | 21 марта 2012 18:23
"Непотопляемый" Вячеслав Иванович smile-11