Юрия Тишкова убили десять лет назад. Помню, сперва чуть ли не весь день говорили, что он был застрелен несколькими выстрелами в грудь – около самого дома, где-то на Дмитровке. Гораздо позже уточнили- его били в грудь заточкой. Круглые аккуратные раны, которые на морозе кровили мало, поначалу приняли за пулевые отверстия. Вот только пуль не было.
Это был шок. Не укладывалось в голове – тогда не укладывалось – кому и зачем нужно было бы убивать дельного умного парня, бесконфликтного... Какое еще тут слово добавить? Вот непонятно было, о чем с Тишковым нельзя было договориться. В этот день я сидел в редакции «Газеты», передо мной сидел Сергей Микулик мрачнее тучи и курил одну за другой. У него погиб добрый приятель, о котором он писал тысячу раз. У меня погиб ровесник – Тишков старше меня меньше чем на год; чуть ли не ярчайший футболист из юношеских, никогда не забываемых воспоминаний... Любого ровесника ведь на себя немного примеряешь, да? Погиб смертью, которой мог бы погибнуть я сам за несколько месяцев до того – на улице, заточкой, хрен поймешь, почему и за что, и никого никогда, никогда не найдут.
В общем, для меня история Тишкова всегда была историей про время в первую очередь. Личной не могла быть – мы толком и знакомы-то не были, «как ты, да я, да целый свет».
Появился он самым естественным образом. Так бы и всегда с талантами, да? Весной он дебютирует в «Торпедо», а осенью забивает 6 мячей в Кубке УЕФА. Это рекорд был, между прочим, для СССР в еврокубках за один розыгрыш, так уже и останется. И как же это ложилось на дух времени! Девяностый год... Всем казалось, еще немного понатужиться – и... Программа перехода к рыночной экономике называлась «500 дней». Так думали! Полтора года – и уже можно жить!
Стало можно учиться и не идти вместо этого в армию. Читать настоящие книги. Так естественно, что в телевизоре такие же ребята, как ты да я, так же свободно играли в футбол. В котором, кстати, тоже моментально старое сменялось новым: вот только что могучая сборная СССР, сильнее которой и представить себе было трудно, вернулась с чемпионата мира без ничего, – и вот они, новые лица!.. Гол Тишкова со штрафного, который втащил «Торпедо» на последний союзный пьедестал, я хоть сейчас вам изображу. И для «Торпедо», которое всегда было рядом, но не в медалях, этот гол не бившего обычно штрафные Юрия был примерно тем же, что гол другого неспециалиста в этом вопросе, Шмарова, двумя годами раньше для «Спартака».
А потом «Торпедо» в этом блистательном виде просто прекратило свое существование. Примерно так же, как и надежды на то, что мы живем в переломную ко всему лучшему эпоху. Обычная футбольная история – молодые футболисты почувствовали свою силу, слово за слово – недовольство тренером... Это происходит ежегодно в десятках команд. Тут и нужен-то, по большому счету, один мудрый человек над схваткой. Но в 1992-м в пыли от рухнувшего Советского Союза это приняло форму открытого письма трудового коллектива против деспотизма старорежимного руководителя. Валентин Иванов перестал работать главным тренером, команду доверили непонятно кому, футболисты начали изучать предложения из-за границы.
Все это было на самом деле неотвратимо. Потому, что за границу ломанулись все: и те, кто не писал открытых писем, и те, кто оказался во вполне успешных клубах, готовых меняться вслед за временем. И история клуба «Торпедо» как заводской команды была предрешена отнюдь не распадом нового поколения, а неизбежностью кризиса завода ЗИЛ. Да и письмо в нашем футболе это было не последнее. Что роднит истории с письмами – молодые люди, которым, в сущности, некому дать дельный совет. В «Торпедо» бунтовали против деспота Иванова... Эх. В сборной – против того, что некому стирать носки, да и носки тоже не того размера...
История Тишкова – это история упущенных возможностей. Вот что по-настоящему обидно в его игроцкой карьере, до драматического окончания которой мы уже почти дошли – это даже не травма... Это ведь футбол, такое случается. Мы с тех пор уже видели другие такие травмы, век бы их не видеть... Это случай. Ужасный, необъяснимый, и от того и возникает желание найти злодея, что рационально-то ничего не объяснить, разве нет?
А вот что могло случиться иначе, вполне могло, – так это то, что Тишков мог к этому времени играть за границей. Он ведь потому и перешел именно в «Динамо», что оттуда можно было уехать. В начале девяностых в нашей стране не было квалифицированных агентов; что там – не было квалифицированных контрактов. Обязательства клубам гарантировать хоть какой-то бюджет перед началом чемпионата возникло только, если ничего не путаю, с 95-го. А до того... Тишков ездил на смотрины уже в 92-м. В частности, в Англию. И вернулся с отказом, потому что у него не было нужного количества игр за сборную.
Итог, над которым можно только горько усмехнуться. Ведь ограничение для легионеров по количеству игр за сборную с самого своего ввода предусматривало, что молодых футболистов с экстраординарным талантом оно не касается! Тишков легко вписывался в эту категорию. Этим надо было просто суметь воспользоваться. Это тупо по-агентски надо было уметь... А некому было.
Я это не к тому, что в этом случае подкат Сергея Бодака на стадионе в Коломне переломил бы чью-то менее ценную ногу. А просто Тишков из первого поколения постсоветских футболистов был самым необычным. Он был образованный парень – хоть про школьную медаль и было чьим-то преувеличением, но тем не менее – физматшкола за плечами, широкий круг интересов, интеллигентная и отсутствие вредных привычек...
Вот у него бы могло получиться. Тишков мог бы избежать такого простого, я бы сказал, линейного впадения в соблазны, которого не избежали десятки других! Мы этого не узнаем, как не узнаем много другого из упущенных возможностей того бурного времени – в своей собственной жизни или в жизни страны, все равно. Мы даже на будущее, в котором теперь живем, из этого выводов не наделали, и дальнейшее, боюсь, упустим. Не вешать нос, наша нигде не пропадала, причем потому, что в результате нигде и не была.
А дальше, конечно, борьба. Я не знаю, в какой момент Тишков понял, что большим игроком ему уже не быть, но такой момент, скорей всего, настал быстро. А потом борьба за свою семью – надо же ее кормить! Он, конечно, был сильный парень, он играл сколько мог, хоть и через боль, и не дал себя обмануть – со своим последним клубом, «Рубином», дошел до Верховного Суда, а деньги по контракту все отвоевал. Так тогда многие жили. И в футболе, и, что гораздо важнее, вне его. Отстоять себя не всем хватило – кому удачи, но в основном все-таки характера. Сейчас с этим попроще. Во всяком случае, выполнения трудового контракта куда легче добиться, не доходя до верхних инстанций...
А кем бы стал Тишков сейчас, к сорока своим годам, уже и немного больше даже?
Знать невозможно, конечно. Но вот главным тренером представить его себе тяжело. Тут нужно быть жестче. Не столько умным, сколько целеустремленным. Вторым тренером – это да. Только он вряд ли хотел. Мне говорили коллеги, что у Тишкова отлично получалось работать детским тренером – но он бы не стал, конечно. У него была семья, и он стремился к благополучию, как и любой нормальный человек.
Он потому и пошел в агенты, что там – настоящие деньги. У него для этого было все: контакты в футбольном мире, репутация человека, которому можно доверять, компетентность, конечно же; юридическое образование, которое он по-честному, без блата, почти уже получил...
И вот эта часть истории Юрия Тишкова – единственная, которая сохраняет актуальность до сих пор. Потому, что для занятия всем, что приносит деньги, в нашей стране способностей и ума как было мало, так и есть. И вы это сами прекрасно знаете – теперь.
А тогда еще, знаете, были надежды.
А Тишков был как раз из поколения надежд – вера в лучшее, она как вера в свои силы. Может, это вообще одно и то же. Он опытом обзавестись не успел. Чуть позже бы – и сам, я думаю, не полез бы в это дело. Он ведь действительно был очень умный парень.
Как вот мы сейчас никуда не лезем.
Комментарии 2