Приложения букмекерских контор для ставок на Спартак

Валерий Рейнгольд: Из нашего «Спартака» осталось трое…

Валерий Рейнгольд

«Основной состав – сюда!» – за центральный стол в ресторане первым затолкали Рейнгольда.
– С кладбища еще не все доехали, – осторожно притормозили Рейнгольда, когда он занес над столом бокал.
– Они будут там гулять! – рассердился напарник Юр Саныча из спартаковской атаки. В прошлом веке в одной из комнат Тарасовки жили три ровесника: Севидов, Логофет и Рейнгольд. – Я на кладбище уже сказал, но не все слышали, – и Рейнгольд заговорил…

В ЖИВЫХ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ТРОЕ…

– Я сегодня, перед тем как поехать к Юрке, посмотрел: из нашего «Спартака» остались трое – Толя Крутиков, Гена Логофет и я. Юре Севидову тренер говорил: «Не имеешь права переходить за центр поля: ты должен забивать». Хусаинову: «Твоя функция, Галимзян, – черновая работа». А мне: «Сделаешь пять прострелов в первом тайме и пять во втором – за игру поставлю пятерку». Вот такая тройка нападения выходила в «Спартаке». За пять лет мы выиграли все что можно в СССР.
– У тебя водичка есть, Валер? (С начала тоста шла 10‑я минута.) Запей. И нам полегче будет. (Все засмеялись.)
– Я вам не книжку Марка Твена читаю, – огорчился Рейнгольд. – Я сюда приехал говорить о Юре. Больше, может, этого не будет…

СЕВИДОВ+РЕЙНГОЛЬД

– Мы с Юрой одногодки. И оба закрепились в «Спартаке». Тогда весь Советский Союз хотел там играть. Дай сигнал – из Владивостока придут пешком. В «золотом» 1962‑м за три тура до конца играем в Ростове. К нам с Юрой в комнату приходит второй тренер Николай Дементьев: «Ребята, идите на установку. Но ты, Валер, играть не будешь». Юра: «Почему, Тимофеич?». «Решили сыграть от обороны». – «Ну в таком случае выходите и играйте! Не будет играть Рейнгольд, и я играть не буду». Вбегают Симонян и Старостин (до установки – 20 минут): «Юра, хватит валять дурака!». «Я, – говорит, – дурака не валяю. И вообще… мы с Валеркой переходим в московское «Динамо»!» Парню – 20 лет. Представляете реакцию Чапая (так мы звали Старостина)? У него очки упали.
Обыгрываем Ростов – 6:1. Уходим с поля. Юра мне говорит: «Они сейчас начнут тебя целовать, меня лобзать – ты прямо в бутсах иди в душевую, там оденемся». Помылись, прошло минут двадцать – Юрка говорит: «Нет, пойдем! Пусть целуют! Мы заслужили».

РЕБЯТА УСТАЛИ

– С таким, как Юра, поиграть в футбол и просто жизнь прожить – это кайф получить от жизни. После Ростова сидим в аэропорту в шесть утра, он говорит: «Как же я хочу пивка!». «Юрок, сейчас сделаю». Выхожу к таксистам: «Ребят, я – Рейнгольд, а там – Севидов. Умираем». – «Вопросов нет!». Зашли с Юрком за сараи, долбанули холодного пива – кайф. «Теперь пойдем, поспим». Зал ожидания. Севид свои ноги выставил. У меня – короткие, а у него – длинные. Идет Чапай: «Да-а, ребята устали, конечно». Я помалкиваю, а Юра: «Николай Петрович, устал невозможно. Ноги – вообще». – «Да-а, я понимаю». Чапай подходит к Симоняну и говорит: «Никит, посмотри, как ребята устали – вот отработали!». А Симонян пригляделся и не выдержал: «Да они… п-п-пь-я-ные!». – «Как – пьяные?! Я только сейчас с этой стервой разговаривал!».

МОРОЖЕНЩИЦА С ЧЕМОДАНОМ

– «Динамо» московское в обороне провалилось – выходим на ворота вдвоем на голкипера. Сделай я Юрке пас – он в пустые кладет. А я вместо этого ка-а-ак дал по воротам! На трибуне по первому ярусу шла мороженщица. Мяч – ей в чемодан. Севид – на меня: «Ну ты дурак, Валера! Ты отдай мне – и мороженщица была бы цела, и «Спартак» выиграл бы».
Приезжаем в Ленинград, «обуваем» «Динамо» – 4:0. Против меня играл Перетурин. Мы бежим, бежим вдоль бровки, Перетурин споткнулся и упал под лавку. И как он туда пролез? Севид ему при каждой встрече вспоминал: «Ну как вы тогда со «Спартаком» сыграли?». А я добавлял: «Лавочку в Ленинграде отремонтировали?».

КОМПЛИМЕНТ ОТ МАСЛАЧЕНКО

– На выезд я надел коричневые штаны и розовый пиджак. Маслаченко увидел меня в аэропорту и засмеялся: «Парень, как ты добился такой гармонии?».
Прилетели в Баку – Логофет надо мной подшутил: «Все кавказцы любят регалии. Надевай значок мастера спорта, тебя бесплатно накормят обедом». Я нацепил пиджак, на него повесил значок мастера, и пошли обедать – я, Маслак, Логофет и Юрка. Рассчитались, встаю, а пиджака нет. Говорю: «Севид, отдай пиджак». А украл официант. Он увидел значок и взял его вместе с пиджаком и деньгами. Севид говорит: «Не добьешься правды. Ты что, в камеру находок пойдешь? В Баку нет находок – не сдают. Ты забей «Нефтянику», и Чапай компенсирует. Может, и пиджак тебе сошьет. Прямо в Баку».

ОСТРАЯ БРИТВА ДЛЯ КИСЫ

– Приезжаем в Одессу. Жара – дышать нечем. Играем в карты. Мы с Юрой говорим Логофету (мы его звали Кисой), у него была хорошая прическа: «Кис, ты можешь полголовы состричь под бритву, а половину оставить? Мы тебе по 25 рублей собираем каждый». У Генки глаза загорелись: «Давай». Мы повели его в парикмахерскую на Дерибасовской. Подходим к заведующей: «Найдите самую острую бритву. Вот мальчик сидит. Сделайте так, чтобы у него волосы не росли полгода». Генка выходит из парикмахерской, идет по тротуару, жмется головой к стене. Севид подбегает, пинка ему в зад – и в толпу его, чтобы все видели. Он до гостиницы дошел. Чапай: «Гена, что с тобой?». А Севид говорит: «Николай Петрович, пока летели, к нему лишай пристал. А что делать? Это ж заразная штука. Ну мы ему сказали: всю шевелюру вроде жалко…» Чапай говорит: «Беда. Просто беда».

КОСТЮМЧИК ОТ ОЛИ ИВАКИНОЙ

– Дорогие друзья! – пронеслось по залу. – К нам приехала жена вратаря Вали Ивакина. Сегодня – девять месяцев как его нет. Тоже большая утрата.
– Ай, – Рейнгольд глубоко вздохнул. – Плывем мы на теплоходе из Скандинавии. Я говорю Севиду: «У «стариков» – лишние деньги. Надо пустить понты: в Ленинграде будет «чистка». Юрка начинает: «Ребят, очень опасно связываться с КГБ. Повяжут в секунду, на футболе сразу крест». Крутиков хватает нож и давай счищать цены с обуви. Мы – ему: «Что ты их чистишь? Выбрасывай сразу за борт!». Ивакин – в шоке. Он купил жене костюм. Говорит мне: «Валер, надень ее костюм». А вы посмотрите, какого роста Оля и какой я. (Все засмеялись.) «Валь, я же в нем утону. Выброси его за борт! Хочешь играть в футбол – выбрасывай!» Они забегали по палубе – не знают, что делать. Выручил полковник: кагэбэшник, а болел за «Спартак». Он их с другого трапа спустил.

РОДЕО ПО-СЕВИДОВСКИ

– Мы уже играли за ветеранов. Горный аул в Таджикистане, туда только вертолет привозит продукты. И вдруг приехал «Спартак». Люди играют на барабанах, у них праздник! Народу полно. Стоит мальчик с ишаком…
Женька Ловчев говорит: «Ребята, переодевайтесь в автобусе, мы и так опоздали. Народ ждет». Выходим, Севид – мне: «Давай – на бутылку коньяка «Белый аист»: можешь сесть на ишака?» «Чего это я на ишака сесть не смогу?» – «А ты сядь и прокатись с ним два метра».
Выходим из автобуса – Севид дает трешник пастуху: «Дай вожжи. Сейчас парень сядет. Он у нас джигит». Я сажусь на ишака – и как он мне дал! Я метров на пять взлетел в воздух. Стал оттуда пикировать – и головой о его горб. Ишак от нас ломанулся: снес контролера и входные ворота на стадион….

ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

– Во Владикавказе консультировавший «Спартак» Сан Саныч Севидов купил «шестерку», и Юра говорит (он уже был обозревателем, а я работал учеником в такси): «Поехали, ты машину мне пригонишь». «Ты что? Три тысячи километров по трассе? Да я только у «Красных Ворот» умею на такси кататься. И то по ночам». – «Я тебе заплачу»…
Новенькая «шестерка». Я рулю, а Юрка сзади, как шах, развалился, газетку читает. Выехали с Кавказа. Севид заснул. Глохнет машина. В степи темно. Я его бужу: «Юр, шесть градусов мороза. Приехали». «Ты шофер, я в тебе уверен». – «Юр, я на полном серьезе!» Вышли. Развели костер. Степь – справа. Степь – слева. И вдруг – огонек. Я под «КамАЗ» бросаюсь, а шофер думает – бандиты. Я – маленький, Севид – здоровый. Юра ему говорит: «Мужик, не обижу. Сделай машину». «У меня есть железный трос. Через 30 километров – автосервис». – «Волоки!»
Приезжаем. Юра мне командует: «Иди в будку и скажи: приехал Севидов!». Я говорю: «Ты кто вообще?» «Севидов!». – «А я Рейнгольд». «Ты – Рейнгольд, но я-то – Севидов! Ты, – говорит, – забивал по шестнадцать?». Я – в будку.
Едем вторые сутки. Где в «шестерке» подфарники включаются, не знаю. Трогаюсь – и в яму. Метров пять глубиной. Он: «Опять что-то случилось?» «В яме мы с тобой». Он как погнал на меня: «Доверил дураку!». Ходит и причитает: «Деньги – ладно. Машина – пропади она пропадом. Мне домой надо добраться, Рейнгольд! Домой!». Подъехали менты, стали руководить: машину вытащили тросом, включили нам на дороге все фонари и прожекторы. Севид говорит: «Я сам поведу!». Сел за руль – и поехали.
Через неделю открываю «Советский спорт» – Юра в своем отчете пишет: «Дорогие болельщики! Я рекомендую всем – в подземный переход: Рейнгольд работает в такси».

СТАДО БАРАНОВ

– 1961 год. Четвертьфинал Кубка европейских чемпионов. Ди Стефано, не глядя, дает пас метров на сорок по бровке. Игорь Александрович Нетто говорит 19‑летним мне и Юре: «Смотрите, бараны, как играют мастера!».
В игре с Киевом Нетто орет на Галимзяна: «Татарин, ты куда?». Он отдает Севидову – Юрок с мячом вперед. Нетто: «Ты, глиста длинная!». Севид разворачивается: «Да пошел ты!». Обыгрываем Киев – 3:1, Нетто в раздевалке чешет волосы: «Никит, ты кого в команду набрал?». «Как – кого? Ребят, которые Киев обыгрывают!» – «Это же шпана. С ними надо немедленно расставаться. Особенно вот с этим». На Севида. Подходит Чапай, он умел все сгладить: «Что случилось?» «Николай Петрович, меня этот молодой послал» – «А когда это было?»…
Играем в Ярославле в 1/4 финала Кубка. Льет дождь. Я забиваю, поворачиваюсь: «Гол!». Целуйте, мол, меня. Севид кричит: «Ты, придурок, мяч на «ленточке» застрял в грязи». А вратарь Валя Ивакин уже ползет за мячом. Я его опередил, ткнул мяч в ворота. Юрка меня обнял: «Молодец!». А Нетто ко мне с другой стороны подходит: «Какой же ты баран!».
Приезжаем в Ташкент. Идет стадо баранов, тысячи полторы. И чабан на лошади. Я – Севиду: «Спартак» идет!». Юрка: «Скажи погромче!». А впереди – Игорь с Никитой. Тишина в автобусе. «Ребят, вон «Спартак» пасется, а на лошади – Игорь Саныч сидит».
Приезжаем на турнир в Хельсинки, играем с «Татабанией», а там – великий вратарь Грошич. Я лечу на скорости по левому краю, Игорь пыхтит, но меня сопровождает. Дохожу до ближней штанги, даю ему пас назад – он своим сорок шестым забивает. Первый раз в жизни – Грошичу! Нетто ко мне подлетает: «Профессор!».
После этого играем в Алма-Ате. Нетто в фойе отеля говорит: «Николай Петрович, Рейнгольда – ко мне в номер! Я его подготовлю». Живу с Нетто в «люксе», он меня два дня водит за ручку вплоть до буфета. Ребята за нами – гуськом: «Вон баранчика повел». Они в карты режутся, а мне Нетто говорит: «Ты на эту шпану не обращай внимания! Вот тебе журнал «Огонек» – читай». В игре я на 10‑й минуте засадил, повели – 1:0. После матча Севид стучится в номер: «Игорь Александрович, Валерка свободен?». «А, ну иди, баран, отсюда! Валерка со мной до «Внукова»!». Нетто звонит жена – актриса Ольга Яковлева. Телефон – на тумбочке между кроватями. Он – ей: «Мы выиграли – 1:0». «А кто забил?». – «Забил? – и на меня смотрит, мнется. – Да вот, – говорит, – баранчик лежит…»

ЗНАКОМЬТЕСЬ: ОДНОКЛАССНИКИ

– Приезжаем на сборы в Гурзуф. Старостин говорит: «Валера, завтра идешь в вечернюю школу. Аттестат выдадим в Москве, а начнешь здесь».
Чапай нас до школы проводил. Зашли. Вдруг вваливается бригада психов. Все перекошенные. Леха Корнеев: «Это кто?». «Как – кто? Твои одноклассники». Дверь закрывается. Мы сели. Входит учитель ростом ниже стула, указка в три раза выше его, он ее тащит на плече. Начался урок. Придурок напротив нас ногтем выцарапывает на столе «мама». А Чапай нас подготовил: купил ручки, блокноты. Я встал. «Леха, ты сиди, а я лучше буду с девятью классами, но отсюда уйду». Пришел, рассказываю Севиду: «Юр, это школа дураков, они там все гнутые». А Севид – мне: «Ты бы не спешил оттуда уходить. Может, это был начальный урок какого-нибудь предмета?..»

Савоничева Е.

Добавить комментарий

Оставить комментарий

Комментарии 4

#4 WOWANder72 | 14 сентября 2011 22:13
Что-то в этих воспоминаниях понтов много. А тут и Петрович, вовремя просветил.Petrovitch, твой комент мне даже больше понравился!
#3 Petrovitch | 14 сентября 2011 19:18
Из этих воспоминаний ясно, почему из этой тройки нападения в сборной играл и в Спартаке был до 1973 г. только Хусаинов. Севидов и Рейнгольд, блеснув в 1962, возомнили себя суперзвёздами: да мы самого Нетто можем послать! И только деградировали с каждым годом. Тоже самое происходит и с нынешней молодёжью. Но Севидов и Рейнгольд сначала выиграли золото и Кубок, а потом зазнались, а нынешние выиграв разве что первенство дублёров уже считают, что они супер-пупер
#2 gladiator1974 | 13 сентября 2011 21:21
Суперские воспоминания!!! Правда, порой слишком отрывистые..)) Прикольно жилось спартачам в давние времена..))
#1 Crix | 13 сентября 2011 20:08
Ха-ха-ха прикольно-веселенькие воспоминания))) Улыбнуло))