29 марта – пять лет со дня смерти большого футболиста и тренера. Тепло вспомним о Владимире Григорьевиче вместе с теми, с кем он играл и кого тренировал.
Егор ТИТОВ, полузащитник «Спартака» в 1990–2000-е:
– До того как Григорьевич стал у нас главным в 2006 году, он уже два раза был и.о. Мы знали, что он за человек, поэтому, когда его назначили, команда вздохнула с облегчением. Но это не потому, что он позволял нам какие-то вольности – просто давал свободу творчества. Говорил: «Ребята, главное в футболе что? Импровизация! Есть, конечно, игровая дисциплина, но дальше все зависит от ваших мозгов». Он вообще любил повторять это слово – «мозги!» – и показывал пальцем на голову.
Команда с его приходом получала мощный эмоциональный заряд. Такого не было при других тренерах. К тому же он всегда был готов пошутить – не заготовлено, а именно по ситуации. И это всегда было смешно и, конечно, тоже влияло на команду. Ребята выходили играть, то есть получать удовольствие от футбола. И у меня серия классных игр была как раз при Федотове...
Еще он любил с нами в сауне париться. Придет с веничком, сядет внизу на полочке и начинает рассказывать – всегда очень интересно. Однажды сказал: «Мне всегда нравился спартаковский футбол, даже когда играл в ЦСКА». И нам на установках прививал – не надо длинных передач. Хотя была у него коронка: мелкий пас, но до определенного момента, а потом вдруг перевод на кого-то из двоих нападающих, ждущих диагональ на бровке. Говорил им: «Ребята держат мяч, играют коротко, но вы ждите длинный перевод».
Любовь ФЕДОТОВА, вдова:
– Тренер – неблагодарная профессия. Вот и мы с этим столкнулись. Уволили мужа в июне, не дали поработать. Но еще до этого болельщики, зная, что Федун платит Владимиру Григорьевичу копейки (ну что такое 10 000 долларов в сравнении с тем, что другие получают?!), решили построить нам дом.
Собрали деньги, устроили встречу с архитектором, чтобы мы выбрали проект. Володя уже был в плохом настроении – понимал, что над ним висит топор. Дом начали строить, когда он уже работал в «Москве».
А потом и «Москву» прикрыли. Работой не пахло, и Володя впал в страшную депрессию. Переехали в новый дом, и через месяц он умер…
Я очень страдала. Хотела даже жизнь самоубийством закончить. Пять лет прошло, а я все равно без него не живу, а существую…
Комментарии 1