«Маски, кто вы?»
1969 год. Моя первая тренировка в «Спартаке». Манеж в Сокольниках тогда еще не построили, и команда до выезда в Сочи работала на улице Воровского (ныне Поварская) в обычном спортзале.
Заходим вместе с Серегой Ольшанским в раздевалку, начинаем готовиться к тренировке. Идет Слава Амбарцумян: «Маски, кто вы, откройтесь!» Мы представились. А потом началась проверка, как это бывает в футбольных командах, в квадрате.
В трудовой книжке появилась запись: «Инструктор по футболу в МГС «Спартак». Зарплату мне назначили в 180 рублей в месяц – такова была ставка футболиста основного состава. Ставок таких было 13, существовали также оклады похуже, по 130 рублей, что называется, «под основой», и также ставки для дублеров в 60 рублей. Чуть позже, став игроком сборной, я стал зарабатывать больше – 250, а затем и 300 рублей.
Были и премиальные. Ничья – 40, победа – 80 рублей. Итого в месяц можно было заработать до 500 рублей – по тем временам это очень хорошие деньги.
Анзор Кавазашвили
Анзор Кавазашвили. Для меня лучше голкипера не было. Поговорка о том, что вратарь – половина команды, именно про него. Анзор пришел в «Спартак» уже сложившимся футболистом, он поиграл в «Торпедо», ездил в составе сборной на ЧМ-66.
Есть известная песня, строчки которой – «вторая молодость приходит для тех, кто первую сберег» – как раз про Анзора. Он на тренировках своими незлыми шуточками, несерьезными соревнованиями создавал комфортную атмосферу для работы. Когда эта работа и не работа вроде, а удовольствие.
Анзор еще и рационализатор, правда, сейчас, знаю, обижается, что его технологией не пользуются. В те годы в Союзе гремел своими штрафными киевлянин Серебряников. Просто чумовой удар у него был!
И вот за три тура до конца чемпионата-69 мы чуть отставали от киевского «Динамо» и приехали играть на Украину.
Мы знали, что Серебряников будет бить, как он это умеет, не прямым ударом, а через стенку, в углы. И что сделал Анзор? Он на тренировках стал готовиться к этой игре: делил стенку на две части (по два человека в каждой), закрывая ими углы, а сам становился ровно по центру ворот, чтобы видеть и момент удара, и начальный полет мяча.
И при счете 1:0 в нашу сторону судья назначает штрафной. Бьет Серебряников – Анзор ловит мяч в верхнем углу. Рефери дает перебить, а Серебряников бьет в другой угол – Анзор снова ловит.
Мы выиграли тот матч. А потом и стали чемпионами. Анзор – великий!
Геннадий Логофет
Геша Логофет, простите, Геннадий Олегович – наглый правый защитник. Как-то, будучи совсем молодым футболистом, в начале 60-х он бил пенальти самому Яшину. Забил, но поначалу так никто и не понял, почему Лев Иванович так недоволен спартаковцем. После игры Яшин стоит у раздевалки «Спартака». Подходит Старостин, и Лев Иванович начинает ему выговаривать: «Николай Петрович, что за наглый тип у вас в команде играет? Бьет пенальти и кричит мне: «Держи, Вася!». Примите меры».
Николай Петрович театрально расстраивается и говорит: «Я, Лева, разберусь сейчас».
Подходит к Логофету: «Геннадий, это правда, что ты Яшину кричал?» – «Да, правда». – «Ну и правильно сделал», – сказал Старостин. Но, конечно, потом Логофету попало, так сказать, в индивидуальном порядке…
Вадим Иванов
В 69-м в «Спартаке» играл Вадим Иванов, центральный защитник. Нам обоим дали квартиры в одном доме у метро «ВДНХ», соответственно и общались с ним мы тесно. Впоследствии он уехал в Днепропетровск. И в конце 1972 года мы дважды играли там: сначала с «Днепром», а потом с «Нефтчи», этот матч перенесли с середины сезона, потому что в Баку погас свет по ходу нашей игры.
Перед обоими матчами нам предлагали деньги! «Днепру», который тренировал Лобановский, чтобы влезть в шестерку, надо было обыграть нас. Сначала пришел Вадим и предложил 300 рублей за поражение, а потом мой знакомый игрок из «Нефтчи». Бакинцам, которые уже вылетели, была нужна ничья, чтобы команду командировали в поездку по Африке. Оба раза мы отказались.
Но, самое интересное, «Днепру» проиграли, а с «Нефтчи» сыграли вничью!
Сергей Рожков
Сергей Рожков – центральный защитник того «Спартака». На себе испытал его спортивную злость. Чемпионат-69 мы начали в Ташкенте и Алма-Ате. Жара страшная, а я, молодой, раз за разом подключаюсь в атаку. Вроде и получается, но пас последний постоянно даю поперечный да прямо на перехваты нарываюсь. Бежать назад не успеваю, меня страхует Рожков. Он парень тихий, но зверюга такой приличный. Много не говорил, возможно, потому, что чуть-чуть заикался. Стеснялся этого. Когда ошибаюсь в четвертый и пятый раз, ко мне подходит Рожков и зло так, сквозь зубы, произносит: «Еще раз ошибешься, я тебя у-у-рою. Понял?»
Мне было 20 лет, и я все быстро понял. В том матче я вперед больше не бегал.
Николай Абрамов
Рожкову в самом начале сезона-69 сломали в Минске нос. На его позиции здорово заиграл Коля Абрамов, да так это место и не отдал.
Коля – уникальный футболист. Он выпивал, будучи игроком, но зарежимил, закончив карьеру. Потрясающе! Обратных примеров – море, а вот таких что-то не припомню больше… Абрамов умер на футбольном поле, играя на турнире памяти бывшего министра путей сообщения Бориса Бещева.
Василий Калинов
В 71-м команда, возвращаясь из Франции, попалась на мохере. Игроков стали проверять на таможне, и наиболее злостным нарушителем «конвенции» оказался Вася Калинов. Поначалу мы с ним, одногодки, особенно крепко дружили. Решено было созвать партийное собрание. «Вася, – говорит Старостин. – Ты вез мохер не на продажу, а для того, чтобы твои мама, бабушка и тети связали себе кофточки. Понял?» Калинов кивал.
И вот собрание началось. «Василий, зачем вам столько мохера?» – спрашивают партийные работники нашего футболиста. «Ну, как, – замялся Калинов, будто вспоминая, что ему говорил Старостин. – Отпуск скоро, деньги же нужны!»
После этого случая Вася стал невыездным.
…Калинов – массовик-затейник, балагурил постоянно, а вот с дисциплиной были проблемы. В своей подмосковной Балашихе он был королем. Беда только, что, как только он туда попадал, так нескоро в Тарасовку возвращался. Как-то он в очередной раз не вернулся к началу сбора. Старостин и Симонян спрашивают: «Вася, что случилось?» А у того что на уме, то и на языке. И он говорит: «Вы знаете, там такие озера, посидеть так хорошо можно. И пиво такое холодное…» Его из команды на время убрали, а потом снова вернули – в надежде, что исправится.
И вот, когда он вернулся (а произошло это в начале очередного футбольного сезона), игрокам выдали талоны на питание в кафе в парке «Сокольники». Он их получил, обменял на деньги – и больше в «Спартаке» не появлялся. Судьба Васи сложилась трагически. Жена и ребенок уехали на Украину, Василий скитался по России. Как умер, где похоронен… Я, как ни пытался выяснить, не смог.
Виктор Папаев
Папаев – умница-технарь, каких мало. Каждый раз, когда мы играли на турнирах в Испании, Витю постоянно то ли в шутку, но скорее всерьез пытались купить. Испанцы вообще особенно ценят техничных футболистов, они были поражены, насколько хорошо Папаев обращается с мячом. Между прочим, оттачивал мастерство он, даже будучи профессиональным, по сути, футболистом, в дворовых баталиях с ребятней…
Вспоминаю историю из тарасовского быта. Идет установка, которую проводит Николай Гуляев, тогдашний главный тренер. Он нудно называет состав, что-то говорит о сопернике – процедура эта происходила неоднократно, и игроки начинали уже терять терпение… Вдруг Папаев и Саша Прохоров, вратарь «Спартака», перемигиваются, синхронно совершают кувырок и вприсядку идут на тренера, застывая в одной позе – как гимнасты в момент завершения упражнения.
Установка была завершена.
Джемал Силагадзе
В «Спартаке» в начале 70-х было два грузина – Кавазашвили и форвард Джемал Силагадзе. Частенько, начиная готовиться к сезону, мы играли в русский хоккей в Москве, но с бортами для хоккея классического. А Анзор и Джемал не могли кататься на коньках. И когда начинался матч, оба хватались за бортик и тихонечко пробирались к воротам. Путь занимал 35 минут. Ничего смешнее в этих тренировках никогда не было!
…В 91-м сборная ветеранов, которой я руководил, колесила по всему Советскому Союзу. Много тогда играли, это был неплохой заработок. Джемал в то время работал тренером смоленской «Искры». Договорились с ним об игре. Условились на 12 мая. Мы отыграли матчи в Крыму и, возвратясь в Москву утром, уже вечером 11-го должны были уезжать в Смоленск.
Мне позвонили 11-го днем – Джемал погиб. Набираю ему домой в Смоленск, надеясь, что утка… Трубку поднимает начальник смоленской команды, представляюсь, спрашиваю... А он в ответ: «Подожди, гроб заносят…» Все стало ясно. Что делать? Решили сыграть матч памяти. Оказалось, что из Пскова, где у «Искры» была игра, команда могла лететь самолетом. Но Джемал решил возвращаться автобусом. Он сидел на переднем сиденье. И по пути в Смоленск в «Икарус» врезался «КамАЗ». Джемал, вылетевший через лобовое стекло, как говорят, был жив еще минут 30–40…
Галимзян Хусаинов
Гиля, Галимзян Хусаинов, великолепный форвард, король воздуха и стыков, никому их не проигрывал.
Как известно, все банщики Москвы поры моей молодости были татарами. Не знаю, почему, но вот так вышло. Когда команда набивалась в парилку, а Гиле не было места, он поступал всегда одинаково. Не просил уступить место, хотя был ветераном команды, не ругался, не выходил разочарованным… Он стоял рядом с ковшиком и печкой и постоянно поддавал парку. Спустя минут десять парная была пуста – уровень Гили никто выдержать был просто не в состоянии.
…Гиля на сходе, а все не заканчивает, играет порой и за дубль. Подсаживаюсь в автобусе к его жене Любе и говорю: пусть заканчивает, куда он за дубль играет-то? И она так громко, на весь автобус как ска-ажет: «Сам говори этому татарину, он никого не слушает!» Упертый Гиля был – страх!
Когда кто-то в «Спартаке» женился, приглашали всю команду на свадьбу. Покуривали в команде многие, но открыто старались этого не показывать. И вот на свадьбе у Володи Редина идет из туалета Гиля, а в зубах у него, как у волка из «Ну, погоди!», пять штук сигарет! И все – дымят!
Навстречу – тренер команды Николай Гуляев. Гиля после короткого замешательства подходит к тренеру и дымом из пяти этих сигарет как пыхнет в лицо! Потом разворачивается на 180 градусов и так же молча уходит.
Скоро Гиля завершил карьеру. По своей воле.
Николай Осянин…
Николай Осянин – лучший бомбардир сезона-69. И если Витю Евлентьева мы за умение замкнуть передачу на дальней штанге называли «сторожем», то Осянин – это мастер протыка, в долю секунды успевающий пробросить себе мяч на ход и уйти от опекуна, а потом ударить – сильно и точно.
За тот чемпионат он забил 16 голов, и каждый – важнее важного. В одном из последних туров его конкуренты кутаисец Херхадзе и ростовчанин Проскурин вырвались вперед, их команды сыграли вничью 3:3, и догадайтесь, кто забил голы в этом матче… Да, точно, оба сделали по хет-трику! В результате у обоих стало по 16 мячей. Осянин забил в последних турах один гол, и показатели всех троих стали одинаковыми.
Но приз лучшему бомбардиру газета «Труд» тогда отдала именно Осянину. За честность и отсутствие таких вот хет-триков.
…И снова он
Еще одна история об Осянине. Никита Павлович Симонян, тренировавший «Спартак», видел, что Коля теряет скорость, и стал его потихонечку отодвигать на позицию центрального защитника, где скоростные показатели не столь важны.
Осянин ушел в «Кайрат», играл там, а потом как-то на сборе костромской «Спартак», где в итоге оказался Коля, проводил контрольный матч с нами. И он так отыграл на месте центрального защитника, что Старостин тут же решил вернуть его. И после этого он на новой позиции отыграл в «Спартаке» (московском) еще три сезона!
В 74-м году мы приехали играть в Алма-Ату с «Кайратом» – в этой команде Осянин выступал совсем недавно, оброс связями, поступил в институт. «Кайрату», чтобы не вылететь в тот год, нужна была победа. И к Старостину, помня, что Николай Петрович когда-то отбывал срок в Казахстане, приходит делегация и просит сдать матч. К Осянину тоже пришли гонцы – ему, если не сдаст матч, пригрозили отчислением из института.
Оба отказались. Мы обыграли «Кайрат» со счетом 4:0 и тем самым помогли ЦСКА остаться в «вышке».
Наутро после нашей победы в «Спартак» пришла телеграмма от легендарного Анатолия Тарасова, руководившего армейской футбольной командой: «Спасибо за службу! Возвращаю вам Папаева». Витя в тот год служил в армии, но в ЦСКА у него не очень-то получалось…
Да, а институт в Алма-Ате Осянин все-таки закончил.
Николай Киселев
И финальная, совершенно потрясающая история о Коле Киселеве, полузащитнике «Спартака».
Лето 1971 года, до финала Кубка с ростовским СКА остается неделя, а «Спартак» в полном составе гуляет в «Метрополе» на свадьбе Киселева. Звучит дико, правда? Вроде бы должны сидеть на базе, настраиваться так, чтоб аж голова тряслась… Но «Спартак» был демократичной командой, Старостин понимал, что после свадьбы Киселев плохо сыграть не сможет. Да и вся команда отблагодарит за доверие.
Играем финал в Лужниках, у меня травма, сижу на трибуне, и, честно сказать, где-то за минуту до свистка я пошел вниз, к раздевалкам – думал, все, не отыграемся. Иду уже едва ли не в тоннеле, и вдруг народ – а играли в Лужниках при ста тысячах зрителей – как заорет! Геша Логофет за 20 секунд до конца прострелил с фланга, и вратарь ростовчан пустил… Ничья.
Переигровка на следующий же день, народу опять под сто тысяч. И победный гол ударом через себя забивает наш молодожен. Не помню, что мы тогда Коле подарили, но самый лучший подарок он сделал себе сам.
Евгений Ловчев
sovsport.ru
Комментарии 6